«Дорогая миссис Адомсон,

Сегодня прекрасный день, в лесу уже начали вытягиваться подснежники, просыпаясь от столь долгого сна и оповещая всех, что, наконец, пришла весна. И в этот день, как никогда прежде, хочется мне видеть вас здесь. Мама’ очень переживает, сможете ли вы в таком состоянии добраться до Нертона, но отец уверен, что это не стоит переживаний. Я с тем пишу к вам, дорогая моя сестра, дабы сообщить, что после вашего приезда, на следующий день, мы собираемся навестить наших дорогих родственников в Лондоне. Они уже давно нас зовут туда и было бы неприлично отказываться, тем более, что мама очень хочет поехать. Я бы с удовольствие остался бы с вами в Блю-холл, но родители наши настаивают, чтобы и я поехал повидаться. Все-таки мистер и миссис Берч очень мне помогли, когда я гостил у них во время своей учебы в городе. Там мы пробудем не более двух дней, поэтому мама советует взять вам с собой несколько служанок на тот случай, если пойдут осложнения, чего я, конечно, боюсь больше всего на свете. С нетерпением жду вашего приезда.

Искренне Ваш…»

  Закончив писать, мистер Брэбем отложил перо и перечитал текст, написанный ровным и убористым подчерком. Запечатав письмо, он спустился вниз и передал его слуге. Руки его дрожали от нетерпения и волнения.

Свою старшую сестру мистер Брэбем не видел уже более двух лет. С тех пор, как она вышла замуж и стала миссис Адомсон, она редко навещала Блю-холл, оставаясь в Нейрасл рядом со своим мужем, ведя хозяйство и устраивая балы.

— Ты выглядишь взволнованным, Джесси, - юноша вздрогнул и перевел взгляд на мать. Было видно, что она только отошла ото сна. – Случилось что-то хорошее?

— Ничего особенного. Я написал письмо для миссис Адомсон, ведь скоро она должна прибыть в Блю-холл.

— Ах, ты об этом! Поскорей бы она уже нас навестила. Совсем не жалеет моих нервов! – женщина театрально схватилась за голову и вздохнула.

  Миссис Брэбем была полноватой и немного глуповатой женщиной, которая любит читать абсолютно бессмысленные любовные романы, сплетничать с ближайшими своими соседками и ездить в город за лентами и безвкусными шляпками.  Но, несмотря на свою глупость, у нее родились два прекрасных ребенка.

Первая – миссис Джейн, ныне, Адомсон – миловидная дама, вышедшая замуж за богатого помещика мистера Адомсона, получающего шесть тысяч фунтов в год. Она замечательно играет на фортепиано и слыла самой красивой леди в Нертоне, пока не переехала с мужем в Нейрасл.

Второй – мистер Брэбем – очень талантливый и смышленый юноша девятнадцати лет. Наследник всего состояния и поместья Блю-холл. Он закончил школу в Лондоне, в которую пошел по своему желанию, отказавшись от домашних репетиторов. Но, несмотря на безупречную историю, у него  все же было пятно. И никто об этом не знает, кроме него самого и еще одного человека, которого мистер Брэбем всей своей душой желал забыть.

— Мама’, вы же знаете в каком она сейчас состоянии! – воскликнул Джесси, привлекая внимание отца, который тоже спустился на завтрак. – Прошу вас, подумайте о ее здоровье и об еще не рожденном ребенке! – юноша покраснел и поспешил отвернуться. Чтобы никто не заметил постыдного румянца.

— О чем вы спорите в такую рань? – громко спросил мистер Брэбем, привлекая внимание матери и сына.

— Ах, мистер Брэбем, с добрым утром. Джесси написал письмо Джейн. Смею вам напомнить, что она прибудет через три дня, а на следующий день мы отправляемся в Лондон. Ах, если бы и дорогая Джейн смогла с нами поехать. Но в таком положении она вряд ли согласится.

Миссис Брэбем снова театрально вздохнула и прошла мимо сына. Юноша же улыбнулся и посмотрел на своего отца. Мистер Брэбем не отличался терпением и был очень строг к своим детям. Он не любил вольности и всегда пытался держать все под контролем, что у него отлично получалось. Поэтому Джесси не любил оставаться с отцом наедине и разговаривать с ним дольше обычного. Он был уверен, что отец его с позором выгонит и никогда не заговорит с ним, если узнает о том, что случилось с его сыном в прошлом году в Лондоне. И Джесси уж очень надеялся, что никто об этом никогда не узнает. И боялся он только того, кто знает об этом. Однако он был все же уверен, что человек этот и сам не осмелится рассказать об этом позоре. Юноша надеялся, что высокое положение и деньги никогда не позволят тому человеку хоть словом обмолвиться о прошлогоднем событии, о котором сам Джесси старался не вспоминать. Но все же, когда мысли эти касались его, он тут же щипал себя за руки, оставляя багровые синяки на бледной, чуть ли не прозрачной коже.

— Садитесь скорее завтракать! – миссис Брэбем громко крикнула из столовой, нарушая все правила приличий.

Мистер Брэбем еще раз взглянул на сына. Глаза его странно блеснули и сузились, из-за чего юноша поежился. Он почему-то думал, что отец его все знает, но потом одергивал себя от этих мыслей. Мужчина повернулся и пошел в столовую, а Джесси так и остался около лестницы, больно щипая свою руку и ожидая очередных синяков.

***

К крыльцу Блю-холла подъехала небольшая карета, спряженная двумя лошадьми. Миссис Брэбем взвизгнула так, как если бы увидела свинью в своей спальне, кинулась к двери, подбирая подол широкой юбки и выбегая на улицу.

— Мама’, как рада я вас видеть! – миссис Адомсон по-детски, легонько подпрыгнула вверх и крепко обняла свою мать, искренне отвечая на столь теплое приветствие.

— Как ты, Джейн, дорогая? Долго ехала? В пути ничего не случилось? – миссис Брэбем взволнованно крутилась вокруг дочери, оглядываю ту со всех сторон, будто могла увидеть что-то невообразимое.

— Ах, мама, у меня для вас столько новостей и подарков! – воскликнула миссис Адомсон, опуская руки к животу.

— Так зайдем же скорее в дом!

Как и мать, мистер Брэбем также тепло поздоровался с дочерью и передал ее в такие же крепкие объятия Джесси, который, наверное, был счастливей всех на свете. Ведь он столько не видел свою дорогую старшую сестру, что даже и забыл, насколько она все-таки красива.

— Давай же, не томи, Джейн! Рассказывай, что у тебя случилось, - миссис Брэбем как всегда была несдержанной, заставляя краснеть Джесси все больше. Он и не надеялся, что мать его когда-нибудь изменится.

— Ах, мама’, знали бы вы, что сказал мне мистер Адомсон! Он наговорил мне столько ужасных вещей! – Джейн теребила в руках свой белый платок, сдерживая себя от нежелательных слез. – Он сказал мне, чтобы я не ездила, а ведь я обещала. Разве может благородная дама нарушить свое обещание? Так я ему и сказала, а он ответил, что и слышать ничего не желает. Говорил, что я подвергаю его наследника ненужному риску! А ведь он и знать не знает, кто родится! – старшая дочь все-таки не выдержала, и первые капли покатились по ее раскрасневшимся щекам.

— Что же такое с ним стало? Неужели все, что он говорил до того, как взять тебя в жены, все это было ложью? Поверить не могу, что мистер Адомсон оказался таким человеком, - мать так же, как и дочь, сидела теперь, теребя в руках платок.

— Мама’, не надо так говорить. Мистер Адомсон очень добор ко мне и это первый раз, когда он так со мной обошелся. Я уверена, что сейчас он очень жалеет о своих словах, ведь отправил со мной столько нянек! – Джейн виновато улыбнулась, не прекращая плакать, а мать подивилась такой рьяной защите со стороны своей робкой некогда дочери.

— Быть может, он не хотел, чтобы ты ехала к нам, потому что на дорогах теперь небезопасно? Ах, я слышала, как на мисс Гил, когда она ехала из Лондона, напали какие-то бандиты и обобрали бедняжку до последнего колечка.

— Ох, какое несчастье! Надеюсь, что ее не тронули? – Джейн искренне волновалась за незнакомую ей девушку.

— Ее, слава Господу, не тронули. Взяли лишь драгоценности и лошадей. Бедняжка шла домой пешком в сопровождении слуг.

Мистер Брэбем тихо усмехнулся, зная, что все было совсем не так. Супруга его любила несколько преувеличить. На самом деле мисс Гил сама продала некоторые свои драгоценности в городе, чтобы скопить еще немного денег. Она хотела сбежать с офицером, но к тому времени родители, что-то заподозрив, быстро выведали, что собралась делать их дочь. Когда они узнали шокирующую правду, они тут же обвинили того офицера в бесчестии, из-за чего тот разозлился. Сказав, что мисс Гил самая уродливая на свете девушка, он признался в том, что хотел с ней сбежать лишь из-за приданного. Поэтому, чтобы эта история не вышла за пределы Нертона, родители мисс Гил согласились отдать оставшиеся у их дочери драгоценности и пару чистокровных лошадей, стоявших огромное состояние. И в этой истории знали лишь то, что бедную мисс Гил ограбили, и ей пришлось идти до поместья пешком.