Вспомним «Солярис» С. Лема, где с помощью приема одушевления изменен привычный для всех океан. В романе С. Лема «Голос неба» искусственным оказывается поток нейтрино, пронизывающий Вселенную. В рассказе Г. Альтова «Порт Каменных Бурь» прием искусственности применен к шаровым звездным скоплениям. Попробуйте вспомнить прочитанные вами научно-фантастические произведения, и вы сами сможете привести немало примеров использования приемов одушевления и искусственности. Эти приемы уже давно используются для развития творческого воображения и даже для решения технических задач — например, в синектике.

Ученые этими приемами практически не пользуются, считая их неоправданно сильными. Советский астрофизик И. С. Шкловский ввел понятие «презумпции естественности»: всякое явление считается естественным, пока не будет совершенно надежно доказано обратное. Ученые неукоснительно следуют «презумпции естественности». Один раз они отступили от этого правила, когда обнаружились аномалии в движениях спутников Марса. Но наблюдения оказались ошибочными, «презумпция естественности» восторжествовала. И во второй раз было совершено отступление от этого принципа… Но об этом немного позднее.

Кратко перечислим еще несколько наиболее интересных приемов.

Прием квантования и обратный ему прием непрерывности. Если действие явления непрерывно во времени и пространстве — сделать его прерывистым. Если прерывисто — сделать непрерывным.

Прием вынесениям обратный ему прием внесения. Отделить от объекта или явления присущее ему свойство. Приписать объекту или явлению качество, ему вовсе не свойственное, взятое из другого класса явлений.

Прием смещения. Обратный ему прием совмещения. Действие явления сместить во времени вперед или назад. Или совместить с действием другого явления.

Эти и другие приемы подробно изучаются в рамках общего курса развития творческого воображения. Такой курс проходят слушатели институтов и школ изобретательского творчества, работающих во многих городах Советского Союза.

Творческую фантазию можно развить упорной тренировкой, и цель приемов — не заменить процесс обдумывания творческой задачи, а ускорить его. Научившись пользоваться приемами, вы почувствуете, что по-иному стали относиться к научным задачам. Решения ваши станут смелее и оригинальнее. Но главное, о чем всегда нужно помнить, работая с приемами, — думать, мысленно изменять явление нужно до тех пор, пока не возникнет новое качество.

Давайте немного потренируемся — так мы лучше разберемся в действии приемов.

Возьмем для примера обыкновенный воздушный шар. Баллон, наполненный газом. И воспользуемся приемом увеличения. Шар диаметром в сотню метров… В тысячу метров… Десять тысяч метров…

Казалось бы, это слишком много: шар диаметром в десять километров. Такой шар невозможно сделать? Психологическая инерция! Тренируя воображение, забудьте слово «невозможно». Представьте, что мы сделали такой воздушный шар. Он будет лежать на земле, а верхний его край уйдет за облака.

Что ж, поднимем шар на высоту, соответствующую его размерам. Скажем, километров на двести.

На такой высоте нет атмосферы? Да, почти нет. Если диаметр шара велик, то шар будет висеть и на такой высоте. Сделаем его стенки тонкими, в один молекулярный слой. И тогда вес такого шара-гиганта окажется меньше веса воздуха, который он вытеснит. На высоте двести километров шар будет висеть нелодвижно, служить прекрасным отражателем для радиои телевизионных сигналов. А запустить его можно с помощью ракеты. Конструкция будет наверняка дешевле, чем запуск дорогостоящих спутников связи…

Но пойдем дальше. Еще больше увеличим размеры шара. Ведь нам нужно новое качество. Диаметр шара десять километров, сто километров, тысяча, двадцать тысяч…

Это уже больше размеров Земли! При диаметре в двадцать тысяч километров шар окажется в космосе, в стороне от Земли. Но давайте используем еще и прием «наоборот». Пусть Земля будет не рядом с таром, а внутри его. Земля окажется внутри шара, как косточка в абрикосе. Правда, окружать оболочкой нашу Землю пока нет необходимости, но вот Марс — можно. Для чего? Атмосфера Марса очень разрежена. Представим, что мы заключили Марс с его воздушной оболочкой в такую шарообразную пленку. И начали этот шар сжимать. Довели его диаметр до того, что расстояние от поверхности Марса до оболочки стало что-то около километра. Или десять километров — нужно ведь учесть, что на Марсе есть высокие горы. Атмосфера уплотнится и не сможет вырваться наружу. Условия жизни на Марсе существенно изменятся. Климат станет мягче, летать можно будет на обычных реактивных и даже винтовых самолетах. А в открытый космос можно выбираться через шлюзы. Такой своеобразный воздушный шар можно использовать и для создания искусственной атмосферы на астероидах, где собственная сила тяжести не в состоянии удержать воздушную оболочку (такая идея уже, кстати, есть в научной фантастике — в повести Г. Гуревича «В зените»)…

Интуитивно каждый ученый пользуется приемами при решении научных задач. Дело в том, что работать с приемами нужно осознанно и систематически.

Но не ведет ли это к дилетантизму? Не возникает ли обманчивая мысль, что разрешить научное противоречие, предложить новую научную идею легко? Достаточно использовать прием, а это, потренировавшись, может сделать кто угодно. А как же специальные знания, как же научная интуиция?

Конечно, специальные знания совершенно необходимы. Без них не разглядеть научного противоречия, не поставить задачу. Без них не отличить плохую идею от хорошей, верную от неверной.

Но вот что выяснилось, например, после того, как была создана теория решения изобретательских задач. Для того чтобы решить изобретательскую задачу в области, скажем, металлургии (но задача должна быть уже поставлена!), не обязательно быть специалистом-металлургом. Достаточно иметь общее представление об этой профессии. И главное — хорошо знать ТРИЗ. Обычно на занятиях по теории решения изобретательских задач присутствуют люди самых различных специальностей. И все одинаково свободно решают поставленные изобретательские задачи независимо от профессии. «Метод важнее открытия, — говорил Л. Д. Ландау, — ибо правильный метод исследования приведет к новым, еще более ценным открытиям».

Вот любопытная аналогия из фантастики. В повести Р. Шекли «Обмен разумов» Марвин Флинн теряет на далекой планете любимую девушку по имени Кэти. Горю его нет предела, он не знает, где искать любимую. Но на его пути оказывается некий Вальдец, специалист по теории поисков. Вальдец предлагает Флинну немедленно отправиться на поиски. Флинн недоумевает — ведь Вальдец не задал ни одного вопроса, он не спросил даже как выглядит Кэти. На что Вальдец отвечает:

«— Дружище, если бы вам было известно о Кэти все — ее привычки, друзья, желания, антипатии, надежды, страхи, мечты, планы и тому подобное, — как по-вашему, удалось бы вам ее найти?

— Наверняка удалось бы, — ответил Марвин.

— Несмотря на то, что вы ничего не знаете о теории поисков?

— Да.

— Что ж, — сказал Вальдец, — а теперь рассмотрим обратный случай. О теории поисков я знаю решительно все. Следовательно, мне нет нужды знать что-либо о Кэти».

Конечно, ситуация здесь парадоксально заострена, в стиле, свойственном Р. Шекли. Но зерно истины в утверждении Вальдеца есть. Зная, как решается любая научная задача, можно без страха приступать к решению конкретной задачи.

С помощью приемов можно модифицировать и уже известный нам морфологический анализ. Метод направленной интуиции позволяет увидеть все поле проб и ошибок, но он раскладывает по клеточкам современное состояние науки, комбинирует то, что известно. Но настоящая «безумная» идея часто не является следствием простого комбинирования. Научная идея разрешает противоречие, изменяя одну из конфликтующих сторон. И наше подсознание оперирует искаженными морфологическими ящиками, клетки которых изменены будто в кривом зеркале. Так, во сне мы не узнаем реальных событий, искаженных до предела.