Нина осмотрела себя — мятые шорты, колени испачкались, когда она возилась с Карло. Ее вдруг поразил контраст между собственной растрепанностью и элегантностью Фредерико, у которого, казалось, был талант выглядеть стильно в любой одежде, даже босиком.

Она тоже может выглядеть стильно, если постарается. С прической, макияжем. Дома у нее осталась неплохая одежда. Но такой Фредерико ее ни разу не видел. И если теперь он находит ее привлекательной и хочет ее, то, возможно, потому, что она представляет собой что-то новое и непривычное для него.

Однако ей этого мало. Но тогда чего же она хочет? Она была не готова к браку с Джонатаном, потому что не любила его по-настоящему. А Фредерико? Нина боялась заглянуть себе в душу, чтобы узнать, что она чувствует, и все же понимала, что это новое чувство сильнее и глубже всего, что ей доводилось испытать.

Нина не могла сказать с уверенностью, что это любовь, но сильно подозревала, что так оно и есть. Новое чувство захватило и ее сердце, и тело, и душу. Фредерико волновал ее так, как еще ни один мужчина в мире.

Как он там сказал — мать его детей? При мысли об этом у Нины немного закружилась голова. Ей в голову лезли картинки семейной жизни, полные тепла, любви и радости. Но, может, он просто неудачно выразился? Или вообще пошутил? Фредерико желает ее, и Нина чувствует это. Но только физически. А этого явно недостаточно.

Спотыкаясь, она подошла к Карло, который продолжал спать на одеяле у двери. Нина опустилась рядом с псом на колени и ласково потрепала его. Она специально отвернулась, чтобы Фредерико не мог видеть ее лица.

Господи, что она вообще здесь делает? Ей тут совсем не место. Здесь она никому не нужна. А ей необходимо, чтобы хоть кто-то нуждался в ней. Карло заворчал, и Нина очнулась от своих горьких мыслей. Она с достоинством подняла голову и посмотрела на Фредерико.

— Спасибо тебе за все, что ты сделал для Карло, — с сияющими глазами проговорила она. — Можно, он поживет на кухне, пока не поправится? Обещаю, он тебя не побеспокоит и…

Ее голос оборвался. Глаза Фредерико злобно прищурились, и Нина не знала почему.

Он вполголоса выругался, точнее Нина догадалась, что это было ругательство. Что-то ему определенно не понравилось, но Нина не понимала по-итальянски. Фредерико крепко сжал кулаки, потом разжал их. Кажется, ему удалось овладеть собой.

— Делай что хочешь, — холодно бросил он. — Сегодня можешь не готовить мне ужин. Я ухожу.

Уходит? Это слово ударило Нину, как пощечина. С самого приезда они жили, словно в нереальном, отрезанном от действительности мире. У нее не было ничего, кроме Фредерико и Карло. А у Фредерико была его работа, звонки по телефону, наверное, разговоры с Лучано, приготовления к свадьбе и, разумеется, женщины.

Плечи Нины опустились. Она отбросила пряди волос с лица. Было бы слишком наивно предаваться мечтам об уединенном райском месте. Она постаралась взять себя в руки.

Нина поднялась с колен и храбро улыбнулась, как будто планы Фредерико на вечер совершенно ее не волновали. Она ведь просто работает у него.

— И отлично. Могу оставить тебе в холодильнике что-нибудь из закусок, на случай если ты проголодаешься.

Фредерико даже не поблагодарил ее, просто еще раз пристально посмотрел ей в глаза. Позже, вспоминая его взгляд, она поняла, что в нем было еще и презрение. Презрение за то, что она была любовницей его друга, и за то, что помешала ему соблазнить ее.

Когда он ушел, Нина подумала, что сходит с ума. Она принимает все слишком близко к сердцу и пытается найти тайный смысл в каждом его слове и взгляде. Может, у него был такой вид потому, что она хотела оставить ужин к его возвращению, а он вовсе не собирался возвращаться до утра!

Вечер без Фредерико тянулся бесконечно долго. Нине показалось, что если бы не Карло, то она просто тихо сошла бы с ума. А может, даже и не тихо.

Дом без Фредерико выглядел мрачно и уныло, хотя еще совсем недавно это место казалось Нине самым чудесным на свете, и она ни за что не хотела покидать его.

Наступила ночь. Чтобы ей не было тоскливо, Нина зажгла все лампы, но это не помогло. На улице было даже более жарко и душно, чем обычно. Вскоре вдали послышался глухой раскат грома, и она поежилась. Вот уж повезло — остаться наедине с больной с собакой в старом мрачном доме, да еще в грозу.

Нина устроила Карло поудобнее на кухне, принесла ему чистой воды и миску с едой, на случай если пес проголодается, затем открыла настежь дверь из кухни на улицу. Было невыносимо душно, к тому же Карло может захотеть выйти. Если начнется дождь и пес наследит здесь, то она успеет до приезда Фредерико все убрать, чтобы он не злился.

Нина чувствовала, что у них с Фредерико уже не будет все по-прежнему. Разумеется, у него есть своя гордость, и того, что она наговорила сегодня, вполне достаточно, чтобы оттолкнуть его навсегда. Ведь Фредерико никогда не свыкнется с мыслью, что она была любовницей Лучано. И все же он ревнует ее. Значит, что-то чувствует к ней.

Но ведь она, Нина, ничем не может ему помочь. Кроме того, достаточно ли серьезно его чувство?

Гроза разразилась в полночь. Нина без сна лежала в постели и слушала, как порывы ветра обрушивают на окна и черепичную крышу потоки воды.

Полчаса спустя лампа у постели Нины погасла. В ванной — тоже. Жара стояла нестерпимая. От дождя не становилось свежее. Ей пришлось зажечь свечу, стоявшую на тумбочке у постели. Теперь она поняла, зачем эти свечи. Видимо, если начинался дождь, электричество отключалось.

Нина встала, взяла спички и в своей коротенькой ночной рубашке пошла зажечь все свечи на лестнице и в коридоре. Если Фредерико вернется, то в темноте он не доберется до кровати. Затем она спустилась на кухню, чтобы проведать Карло.

Погладив пса по голове, она улыбнулась. Огромная собака спокойно спала, ей не мешали ни дождь, ни ветер. Карло опустошил миску с едой, и Нина поняла, что пес выздоравливает.

Она поднялась наверх, ее немного пугали причудливые тени свечей на стенах. Нина была рада вернуться в постель, забраться под одеяло и спрятать голову под подушку. Ей очень хотелось, чтобы Фредерико побыстрее вернулся. Ветер отвратительно выл, и ей было страшно.

А вдруг ветер сорвет крышу? А вдруг у дерева оторвет ветку, и она влетит сюда, разбив окно? Вдруг старый дом загорится от свечи?

Каменные статуи, мокрые, обнаженные и неприступные, собрались вокруг ее кровати. Они смеялись над ней и указывали на нее пальцем. «Нии-наа! Нии-наа!» — вопили они. Нина закричала и проснулась.

— Нина, Нина, успокойся. Я здесь. У тебя просто был кошмар!

Нина удивленно заморгала. Она покрылась потом, в голове ее все перепуталось. Статуи исчезли, рядом с ней был только Фредерико, который крепко обнимал ее. Он сидел на ее постели!

Она поняла, что ее лицо прижато к его мокрой рубашке. Ночной кошмар еще не настолько отступил, чтобы она могла говорить. Она что, кричала во сне?

Зато теперь она в безопасности. Фредерико здесь, и все хорошо. Нина прижалась к нему, ее сердце постепенно успокаивалось. Вдруг оно снова забилось быстрее, когда Нина почувствовала, как сердце Фредерико тоже застучало.

Она отстранилась и посмотрела на него. Фредерико был весь мокрый, как и статуи в ее кошмаре, но только он не дразнил ее. Его темные глаза смотрели мягко, на лице были написаны забота и одновременно облегчение. От дождя кудряшки его волос стали еще туже, и Нина едва сдержалась, чтобы не коснуться их пальцами. С того самого момента, когда она впервые увидела Фредерико, ей так страстно хотелось провести рукой по его волосам…

Когда дар речи вернулся к ней, ее голос звучал истерически:

— Это было ужасно! — воскликнула она, широко раскрыв свои огромные серые глаза. — Сюда пришли статуи, они пугали и дразнили меня и…

— Все хорошо, дорогая, это был только кошмар. Я не должен был оставлять тебя одну. — Его объятия стали крепче.

— У меня… у меня были те же сны, что я видела еще маленькой, — лихорадочно проговорила Нина. — Когда они сказали мне… я уже тогда знала, что я чужая… я была одна, совсем одна…