Прапорщик не обошёл никого. Всем сделал замечания.
Саша чувствовал себя прескверно. Не нравилась ему опека командиров, ограничение в действиях: показалось, что его лишили свободы. Дома больше гулял, занимался стрельбой из лука. Обычно в школе внимательно слушал на уроке, всё запоминал и потому совсем чуть-чуть сидел за учебниками.
Потребовалось срочно перенести книги на новые стеллажи. Прапорщик Котов не случайно выделил во время самоподготовки по математике для помощи библиотеке Суворова Сашу и Архипова Юру. Они в математике успевают лучше других. Но помощь их была недолгой. Спустя полчаса пришёл прапорщик.
— Ну как, потренировали мышцы? Заканчивайте. Там каверзные задачки есть, — сказал он. — А потом придём всем взводом и минут за десять всё перенесём.
Когда возвратились в класс, прапорщик предложил Саше решить задачу.
Саша без труда закончил решение и улыбнулся.
— Это не сложно. Но нам преподаватель пока не говорил, как решаются такие задачи. А я увлекаюсь математикой и уже прочитал в учебнике несколько глав наперёд.
— Спасибо, Саша, — сказал прапорщик. — Молодец.
— На то он и Суворов, — послышался голос Зубова. — С такой фамилией…
— Прекратите, Зубов! — приказал Котов. — Встать!
Когда все встали, прапорщик не торопясь уложил учебники и журнал посещения занятий в портфель, а потом сказал спокойно и тихо:
— Наш выпускник 70-го года по фамилии Козлов… Серёжа Козлов, защищая границу, совершил подвиг и удостоен звания Героя Советского Союза… А ведь он не Суворов… Он Козлов. Ясно вам, Зубов? Теперь всем в библиотеку.
На вечерней прогулке, когда суворовцы в строю пели маршевую песню, Саша только делал вид, что поёт. Совсем не было настроения. Мысленно повторял слова прапорщика: «А ведь он Козлов, а не Суворов…»
Выяснение отношений
В строю справа от Саши всегда стоял Юра Архипов. Тихий, вежливый, со всеми обходительный. Не было случая, чтобы кто-нибудь был им недоволен. Хороший друг. Слева — Илья Зубов, сын погибшего лётчика-испытателя. В строю он то и дело наступал всем на ноги и толкал товарищей локтями. От него пахло табаком.
Приняли его в училище с оговоркой, что будет хорошо учиться и бросит курить. Начальник учебного отдела полковник Марков на комиссии в присутствии Ильи Зубова говорил, что из-за слабых знаний он не сможет успевать в учёбе, но кто-то из членов комиссии возразил: «Осознает, поднажмёт. Сын погибшего лётчика. Надо принять. Кроме него, в семье ещё трое детей…»
Илья, понимая, что принят авансом, старался, но по-своему. Подойдёт на самоподготовке к Саше и шепчет ему на ухо:
— Послушай, реши задачку. Прямо в моей тетради. У тебя почерк разборчивый.
— Бери и списывай, если сам не смыслишь, — недовольно отвечал Саша.
Он понимал, что поступает неправильно, и всё же нехотя переписывал решение в тетрадь Ильи.
Однажды во время уборки листьев на территории училища Илья как обычно паясничал:
— Трудовое воспитание и обучение. — Он поднял метлу над головой. — Вот оно, наше оружие… Зубов! В атаку! За мной!..
Саша схватил грабли и выбил метлу из рук Ильи.
— Не смей!
Илья нагнулся — вроде бы поднять метлу, а сам схватил Сашу за ноги и рванул на себя. Оба свалились в ворох листьев. Поблизости оказался Юра Архипов. Он стал растаскивать драчунов.
Илья воспользовался тем, что освободился от цепких рук своего соперника, ударил Сашу по голове. Из ссадины на лбу показалась кровь. Архипов зажал ранку носовым платком и, посмотрев на взъерошенного Илью, сказал:
— Дурак ты, Зубов. Смотри, что сделал…
Ссадина хотя и кровоточила, но была неглубокая, и всё обошлось без врача. Юрий сбегал в казарму, принёс стакан воды. Промыл ранку, приложил зелёный лист подорожника, повязал голову носовым платком. Всё это получилось у него ловко, быстро и без суеты. Недаром он мечтает поступить в военную медицинскую академию и быть хирургом.
Уборка продолжалась, словно ничего не случилось. Когда послышалась команда прапорщика: «Становись!», Саша успел шепнуть Зубову:
— Хоть ты и мерзкий, не бойся — жаловаться не буду… Просто споткнулся на ветке.
— Не из трусливых, — ответил Илья.
На следующий день перед отбоем у Саши с Зубовым опять произошёл неприятный разговор. Были они в умывальной комнате.
— Послушай, Зубов, брось курить. Во всяком случае, здесь не кури. Ты можешь подвести ребят. Иначе…
— Что иначе? — подскочил Илья. — Мне всё простят. Никто не позволит отчислять сына погибшего лётчика. А тебя вообще неизвестно, почему приняли.
У Саши сжались кулаки. Ещё одно слово, и он бросится на обидчика. Но в это время в умывальную вошёл Куц. Он был командир отделения, вице-сержант. Куц потянул носом и спросил:
— Оба курите или один из вас? Кто курил?
— Было накурено, — соврал тут же Зубов. — Честное слово! Дыхни, Саш…
— Отделение позорите… Ещё раз замечу, пеняйте на себя, — сказал вице-сержант. — Покрываете друг друга. Думаете, я не знаю о драке?
— Он на ветку наткнулся, — ухмыльнулся Зубов. — Производственная травма. Ему бюллетень оплатить должны…
— Сказки сказываете! И не стыдно? — возмутился Куц. — Я такой же суворовец, как и вы. Нечего передо мной оправдываться. Вот как вы прапорщику объяснять будете… Хороши, оба. — Куц почистил зубы, умылся и вышел.
— Ну и дрянь ты, Зубов! — со злостью бросил Саша. — Я с тобой не пошёл бы в разведку.
— А я тебя и не возьму, — ухмыльнулся Илья. — Ты ябеда! Говорил никому не скажешь, а Борька Куц знает.
Саша кипел от злости. Он возненавидел Зубова за трусость и ложь. Но не собирался мстить ему. Он готов был помириться, если бы тот признал свою неправоту.
А Зубов отнюдь не собирался мириться, он думал только об одном: как досадить Саше.
Похищенная тетрадь
Преподаватель русского языка и литературы Лев Львович после трёх дополнительных занятий с суворовцами, сделавшими в контрольном диктанте непростительные грамматические ошибки, пригласил Сашу Суворова на беседу. Спрашивал, что Саша читает, посоветовал читать не торопясь и лучше вслух и обязательно каждый день писать не менее странички на любую тему. Писать и сверять по орфографическому словарю и учебнику правильность написания слов. Лев Львович сказал, что полезно вести дневник и выписывать понравившиеся мысли, изречения, афоризмы.
Саша с увлечением принялся выполнять совет опытного учителя.
Первый рассказ «для себя» Саша назвал: «Журавлиный плач».
«Ранней весной мы поехали с папой в пойму Рузы. Недалеко от Москвы. Косяком летели журавли, извещая о пробуждении весны. Журавли летели в родные места.
Было ещё холодно. Птицы опустились на заливной луг, покрытый наледью. В поисках пищи они ушли к лесной опушке, где темнели проталины. Одна пара отделилась от всех и приблизилась к стоявшему поодаль шалашу. Раздался выстрел. Журавль взмахнул крыльями и взлетел, но тут бабахнул другой выстрел — и журавль упал на обледенелую кочку. Из-за шалаша вышел какой-то человек, за длинный клюв поднял с земли птицу и перекинул через плечо.
Журавль, оставшийся в живых, поднялся над поймой, сперва полетел к испуганной стае, но вскоре поотстал и возвратился на то место, где оставил журавушку. Он долго кружил над поймой, опускался почти до земли, но, не найдя подруги, взмыл вверх. С тревожным криком стал набирать высоту…
Неужели у того браконьера, который убил журавля, нет сердца?»
Второй рассказ был о том, как Саша подрался с Зубовым. Он заканчивался словами: «Зубов нехороший человек, но я не нарушил данного слова, не выдал его».
Саша вёл свои записи в свободное время, оставляя тетрадь в ящике тумбочки в спальной комнате, никуда не брал её с собой. И вдруг обнаружил, что тетрадь исчезла. Кому она понадобилась? Кто взял её?