Поэтому не может по-христиански молиться этой молитвой фарисей, который сам себя оправдывает, сам себе оставляет долги свои или когда приносит молитву Богу, то рассчитывается с Ним, покрывая грехи свои тем добром, которое он сделал, причем он делает даже начет на Бога, находит излишек и предъявляет, так сказать, «иск» к Богу, требуя уплаты за излишек (ср.: Лк. 18, 10–14). Пятое прошение скорее предполагает сердце мытаря, которое в сознании многих и великих своих прегрешений не находит никакого средства к избавлению от них, кроме одной милости Божией. «Боже, – говорит он, – будь милостив ко мне, грешнику!» (ср.: Лк. 18, 13).

Как много причин имеем мы, чтобы обратить особенно строгое внимание на это слово – наши и просить у Бога прощения наших грехов! Грехи эти, не только наши собственные, лично нами соделанные, но и грехи наших братий, и не в том только смысле, что и наши братья, подобно нам, нуждаются в благодатной помощи и отпущении грехов, и наша братская любовь должна побуждать нас просить за них об этом Бога, но и в том, что их грехи вместе с нашими обвиняют нас пред Богом, прибавляют лишний слой к массе наших грехов, увеличивают нашу вину, делая более тяжкою нашу ответственность на Страшном Суде. Ни один человек не живет для себя только одного, и никто не делает грехов только для себя.

Мы никогда не можем сделать добрым то, что сделано нами дурного, и никогда не можем возместить или уплатить того, что должны мы нашему Богу, потому что каждый день увеличивает сумму наших грехов и делает нас все более и более виновными пред судом Его. Только один Бог может быть нашим поручителем и ответчиком; только один Он может освободить нас от ответа, сложить со счетов долги наши. И Сам Бог не может зла, сделанного тобою, совершенно изъять, уничтожить, сделать его, так сказать, несделанным, неосуществленным. Это есть то единственное, святое ограничение, которое Он Сам сделал для Своего всемогущества. В том и заключается самая серьезная и самая ужасная сторона греха, что и Сам Бог при всем Своем всемогуществе не имеет никакого более средства изгладить или уничтожить грехи наши, как только простить их, оставить без взыскания.

Словами пятого прошения «якоже и мы оставляем должником нашим» Господь требует от нас, чтобы и мы со своей стороны были готовы прощать и искренно благотворить тем, которые погрешают против нас.

Но как сильно, однако, обличает сухость и холодность нашего сердца то обстоятельство, что мы должны всякий раз при чтении Отче наш выражать нашу готовность быть милостивыми к ближним по особенному повелению Господа определенными словами. Ведь такое обещание содержится не в этом только прошении, но и в каждом прошении этой молитвы. Так, например, читая четвертое прошение: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь», мы выражаем то же самое обещание, то есть готовность раздавать этот хлеб и другим, делиться им и с теми, которые имеют в нем нужду. Но Спаситель здесь не заставляет нас выражать это обещание никакими особыми, прямыми словами. Он предоставляет нам самим подразумевать это в своей молитве. И только здесь, в этом пятом прошении, Он не предоставляет этого нашему собственному благоусмотрению. Здесь Он вменяет нам в обязанность высказывать это прямыми и определенными словами. Он знает, что человеку часто очень трудно бывает и из богатого запаса благ и даров, полученных им из рук своего Отца Небесного, уделять что-нибудь своим собратьям, но несравненно труднее бывает для нас и после самой богатой милости, оказанной нам Богом, добровольно и вседушно прощать обиды другим.[52]

Но как часто это прошение является неправдою в Очах Бога, Которому мы молимся. Мы читаем: «Остави нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим», а в действительности не прощаем и не оставляем, но обижаемся, долгое время таим в сердце досаду и желание ответить. А потому всякий раз при этом прошении христианин должен припомнить – простил ли он своим врагам и обидчикам. И если этого нет, если он не простил, то он не может ожидать и себе самому прощения от Бога.

6. И не введи нас во искушение. 7. Но избави нас от лукавого. Два последних прошения говорят об одном: о причинах греха. Сначала мы просим удалить от нас его зародыш – соблазны и искушения, а затем – избавить от лукавого, т. е. от родоночальника всех грехов – диавола. Люди обычно боятся внешних несчастий: неудач, болезней, бедности и т. д. Христианство же учит нас бояться более всего за бессмертную душу. «Не бойтесь, – говорил Господь, – убивающих тело, души же не могущих убить, а бойтесь более Того, Кто может и душу, и тело погубить в геенне» (Мф. 10, 28). И в другом месте о внешних бедствиях Господь, перечислив внешние испытания и гонения за веру, прямо говорил: «Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах» (Мф. 5, 12).

Христианин должен бояться не внешних несчастий и бед, а своих грехов и падений. Всякий знает, насколько привыкаем мы грешить, греша буквально на каждом шагу и в каждый момент своей жизни. А грех есть беззаконие, нарушение Закона Божией Правды, и потому результатом его является мучение и скорбь, «плач и скрежет зубов…» (Мф. 25, 30). Молитва «Отче наш» держит наше сердце в глубоком отвращении от этих духовных зол, и мы, смиренно исповедуя свою слабость и склонность ко греху, просим сохранить нас от падений в искушающие нас грехи и избавить от лукавого начальника греха – диавола.

Хотя «Бог не искушается злом и Сам не искушает никого» (Иак. 1, 13), однако Священное Писание прямо говорит: «После сих происшествий Бог искушал Авраама» (Быт. 22, 1), и об Израиле во время путешествия его чрез пустыню говорится, что Бог искушал его (Втор. 8, 2). Отсюда вы можете видеть, что слово искушать не всегда употребляется в одном и том же смысле. Мы употребляем его часто в том смысле, в каком употребляет его Давид, когда говорит: «Искуси меня, Господи, и испытай меня» (Пс. 25, 2). Здесь он сам объясняет смысл этого слова, когда прибавляет к нему другое – испытай. Следовательно, «искушать» здесь значит то же, что испытывать, взвешивать, делать опыт, производить пробу. Нет сомнения, что это может быть делом Бога. Это Он может и должен делать и делает. Он испытывал Авраама, настолько ли тверда и крепка его вера, что он может принести Ему в жертву даже и единственного, любимого своего сына. Он испытывал израильский народ в том, останется ли он верен и покорен заповеди своего Бога или нет. Но другое дело, если мы под словом «искушать» понимаем: «прельщать, соблазнять, склонять на совершение чего-нибудь дурного». Этого не делает Бог, это и не может быть Его делом. Он не может стать в противоречие с Самим Собою и склонять к нарушению Своей Собственной воли. В этом смысле и говорит Иаков: «В искушении никто не говори: Бог меня искушает; потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого» (Иак. 1, 13).

Хотя Бог не искушает никого, но мы молимся, чтобы Бог сохранил нас от искушений со стороны диавола, мира и нашей плоти, чтобы эти три врага наши не ввели нас в обман, заблуждение, отчаяние и другие пороки и грехи, а если бы мы и поддались какому-либо искушению, то, по крайней мере, не пали бы в нем, но одержали бы над ним победу.

Теперь вы слышите, что диавол, мир и плоть наша – суть три злых врага, три нечистые силы выше нас, вокруг нас и внутри нас, которые постоянно искушают нас, вовлекая в сопротивление благой, милосердой, ко благу и спасению нашему направленной воле Божией.

Мир также не может оставить чад Божиих без искушений и соблазнов. Он ненавидит их потому, что он весь во зле лежит. Благочестивые люди есть пасынки и падчерицы для мира, которых он не любит и угнетает, отодвигает на задний план и старается воспитать в своем духе. Еще Господь сказал Своим ученикам, что мир будет ненавидеть и преследовать их. Но гораздо лучше, если он тебя ненавидит, чем если будет любить тебя. Кого любит мир, тому он накидывает петлю на шею. Легче переносить его горе, чем участвовать в его утехах. Если почва, в которую сажают растение, слишком жирна, то зачахнет и погибнет и самое лучшее растение.