— Смотри, смотри, он движется мне под левую руку. Так его учили. И это правильно. Если я сражаюсь правой рукой. А если я левша? Ну, вот, смотри, он услышал, притормозил. И зря. Движение надо доводить до конца. Всегда до конца, если уж начал. А если я его только отвлекаю? Это же я тебе говорю, а не ему. И потом, я на самом деле — двурукий. Мне все равно, какой рукой…,- он замолк, падая и перекатываясь, а на месте где только что стоял Найф, уже крутилась Ким, рисуя восьмерки саблей.

— …А она правильно поступает. Он отвлекает, она бьет в спину. Совершенно правильно. Только не со мной. У меня хороший слух. И я даже слышу, как падает клинок мне на голову, — он кувыркнулся еще, так и не повернувшись к ней лицом, а потом, упершись руками в землю, "выстрелил" ногами назад как раз в тот момент, когда ее сабля чуть не врезалась в землю. Одна его нога остановилась в пальце от ее лица, а другая плотно приложилась к животу, сбивая дыхание.

— Уф-ф-ф, — выдохнула Ким, налетев на ногу.

Найф, продолжая движение, гибко вскочил на ноги, и тут же толкнул не успевшую собраться свободную в плечо, лишая равновесия, сразу другой рукой, еще раз, она уже моталась в его руках, как тряпка, но вот подставлена нога, и Ким рухнула на землю, а Найф уже встречал скрещенными руками удар подскочившего сзади Витаса. Меч прошел совсем близко от его бока, а рука хранителя оказалась в ловушке. Найф крутнулся, присел на колено, подернул слегка, и Витас перелетел через его голову, укладываясь рядом с начавшей хохотать Ким. Она хлопала в ладоши, пихала локтем Витаса в бок, и чуть не визжала от восторга:

— Нет, ты понимаешь, да? Он говорит, я не мастер. Он, говорит, я просто Найф. Ты видел, да? Ха-ха-ха!

Витас с минуту сидел, хмуро глядя на нее, но потом тоже рассмеялся. Найф присел перед ними, посмеиваясь.

— Все, бойцы, разборки закончены, да?

— Ты силён, — кивнул Витас. — Спасибо за науку. Но имей в виду: на этот прием я больше не попадусь.

— И это правильно. Но и я придумаю что-то другое. Ну, Локо, что скажешь?

Локо чуть покраснел, но потом все же спросил:

— Ты против клинка только? А посох или боевой шест? Пробовал?

— Эх, парень… Что я только не пробовал… Ты о себе, что ли? Не надо. Я могу сразу сказать: с Ким, хоть она и свободная, ты бы справился, а вот Витас был бы с тобой наравне. А я могу с вами тремя… Сразу. Да. Вот так.

Найф вдруг замолчал, смотря на лица, обращенные к нему. Потом встал, и сверху, свысока сказал:

— Вот что. Хватит нам дурачиться. В лесу неладно. В селе — неладно. Нам бы надо быстрее вернуться, но раз уж пришли к поселку, стоит заглянуть туда, так, Ким? И бегом-бегом в село. Согласны?

Трое молодых без споров встали. Витас шагнул в сторону, нагнулся за ранцем и плащом. Локо уже подпрыгивал, прислушиваясь, не бренчит ли что, не мешается ли при ходьбе. Ким вложила саблю в ножны и двинулась вперед по тропинке, обозначая свое место в группе, бросив на ходу:

— Ну, пошли, да?

Время в хранилище, казалось, стало двигаться быстрее, чем обычно. Из отсека в отсек расхаживали ветераны. Отзывали в сторону мужчин, коротко переговаривались, двигались дальше. Усиленные караулы охраняли ворота. На наружные посты вышли дополнительные силы: свободные угрожали хранилищу!

Еще не истёк час, отмеченный большими песочными часами, стоящими в углу зала, а уже он был наполнен хмурыми хранителями, тихо проходящими на свои места. Зажгли все лампы. Стало светло и сразу стало тепло и душно. В первые ряды вышли командиры отрядов, учителя, ветераны, оружейники, кладовщики. Петр смотрел с высоты своего роста на осветившийся десятком ламп зал, который был почти полон.

"Много нас. Много. Зря Старый говорил, что не время. Давно надо было нам взяться за соседей. Давно", — думал он, присматриваясь к народу.

Все здесь знали всех. Жизнь в хранилище — это жизнь в большом общежитии, подчиняющемся установленным законам. Что у тебя в отсеке не касается никого, но когда ты вышел — ты хранитель, как и все остальные. Вы равны. И права у всех одинаковые. Но и обязанности — тоже.

Он еще раз осмотрелся, шевельнул вопросительно бровью Виктору. Тот, стоящий у стены со скрещенными на груди руками, кивнул — все в порядке. Его отряд держал сегодня караул с вечера до вечера. С другой стороны, окруженный бойцами, присел в первый ряд чернявый Тимур, командир третьего отряда. Поднял руку, крутанул кистью, привлекая внимание, покивал понимающе и ободряюще.

Петр вздохнул, сделал шаг вперед:

— Хранители! Братья!

Легкий шум, который всегда сопровождает большое количество людей, затих. Все лица обратились к нему, командиру первого, а значит, лучшего, отряда.

— Сегодня днем умер наш Старый. Помянем.

Слитный шум от вставания. Все встали, склонили головы, задумались.

— Мы не будем горевать и оплакивать. Так, братья? Мы знаем, что рано или поздно смерть приходит за всеми. Но каждая смерть должна нести пользу хранилищу. Только так мы сможем выжить, вырасти, передать нашим детям наше знание и наше имущество.

Петр глянул в первый ряд: учителя, оружейники и кладовщики кивали, довольно. Их труд ценится. Они по-прежнему нужны.

— Перед смертью Старый успел сделать много. Он подготовил нас к войне. Он вел нас к ней все время. Он предупреждал, что вот придет время, и мы пойдем в бой. И время пришло, братья. Вчера было нападение на село. Патруль не успел прийти, но пришли свободные, и теперь требуют, чтобы село перестало торговать с нами. Я так говорю, учитель?

— Да, ты говоришь правду! — поднявшись, подтвердил сельский учитель.

— Старый ночью послал разведчика в лес. Он послал лучшего из молодых. Лекса.

Он сделал паузу:

— Помянем Лекса.

Опять общее вставание, опущенные головы, молчание.

— Старый все время ждал вражеского нападения. Он предчувствовал… Старый послал еще разведку в лес, утром. Он послал Витаса. Мы все еще ждем. Мы все еще надеемся. Но мы не можем только ждать!

Петр вгляделся в зал:

— Учитель принес новость: патруль тоже хочет подмять всё под себя. Священник — патрульный! Бродяга-разведчик с юга — патрульный! Мы одни, братья! У нас нет союзников! Так ли это?

Он замолк, давая всем прочувствовать ситуацию и обдумать возникший вопрос.

— А как же село? — с места крикнул Тимур.

— Да. Точно. Село. Село готово торговать с нами. В селе наши лекарь и учитель. Село — наши друзья. Староста села был другом Старого. Мы должны помочь селу, и мы должны дать бой нашим врагам. А если наши враги и враги села — одно и то же, это значит, что мы и село — союзники. Так, братья?

— Так! — выдохнули почти сотня собравшихся хранителей.

— Но сначала: нам нужен Старый. Хранилище не может без Старого. И мы все вместе сейчас назначим Старого. Не узким кругом, а всем хранилищем. Так решил Совет.

Он замолчал и сделал шаг назад.

В зале царила тишина. Хранители думали, посматривали на соседей. Так, чтобы Старого ставили все хранители, не бывало. Надо решать, надо выбрать достойнейшего.

— Пётр? — голос прозвучал хрипло поначалу. — Петр, а если мы поставим тебя?

— Нет, братья. Я — командир первого отряда. Я — боец. А нам нужен Старый. Ну, посмотрите же на меня. Разве я похож на Старого?

По рядам прошелся хохоток. Да, высокий и широкий Петр никак не напоминал худого и сгорбленного Старого.

Поднял руку Тимур. Встал, обернулся к залу:

— Хранители! Старый должен быть хранителем. Так?

— Да!

— Значит, он здесь, в зале. Он с нами. Старый должен быть ветераном. Так?

— Да!

— Ветераны — здесь, смотрите на них. Старый должен быть стар и умен. Так?

— Да!

— Смотрите на старейших ветеранов, братья! Вы видите их? Я предлагаю: Михаил. Он ветеран. Он был лично знаком со Старым, который сегодня ушел от нас. Он был с ним в бою. Он знает нашего врага. Я предлагаю: Михаил. Решайте.