Вспоминалось все, что я знала, что читала о хазарах.

О Хазарии писали византийские, сирийские, армянские, персидские средневековые историки. Позднее арабские географы собрали немало сведений об этой стране: в VIII веке хазары стали главными противниками арабов в их военном и торговом продвижении на север. Арабов поражали странные, с их точки зрения, обычаи хазар. Правил народом царь-жрец из старинного тюркского рода, которого хазары сами выбирали, предварительно испытав его: в состоянии ли он переносить тяготы правления. Ритуал избрания кагана остался тайной для арабских писателей.

Не этот ли таинственный эпизод из царской жизни изобразил мастер? Подтвердить догадку мог лишь тот, кто сам видел хазарского кагана. И о таком человеке я знала: китайский миссионер Сюан Цзан, который в 630 году совершил поездку к тюркам на родину хазарской царской династии и оставил подробное описание быта и внешнего облика одного из каганов. Вот читаю о том, что каган жил в большой юрте, заставленной множеством золотых вещей. Войдя в нее, Сюан Цзан увидел приближенных кагана, сидевших двумя рядами на кошмах, а также телохранителей, которые стояли у него за спиной. Вся свита носила волосы, заплетенные в косы, и только у кагана длинные волосы — в знак божественности правителя — были распущены, а лоб обвивал кусок шелка длиной около четырех метров, несколько раз обернутый вокруг головы. «Хотя это был и варварский государь, живущий в войлочном шатре, все-таки на него нельзя было смотреть без удивления и почтения!» — заключал китайский путешественник.

Сходство описания с одним из людей, изображенных на ковше, у меня не оставило сомнений — это хазарский каган!

Здесь надо сказать, что хазары почитали избранного кагана едва ли не божеством, управляющим всеми природными явлениями. От его физической силы и здоровья будто бы зависели не только военные успехи, но и урожай, и благополучие стад. Поэтому старались выбрать самого здорового и сильного кандидата. Для этого хазары, подобно другим языческим народам, устраивали специальные состязания. Соревнование ли в беге или гонки на колесницах, конные ристалища или стрельба из лука. И обязательно борьба. Поводом для объявления состязания могла быть старость властителя или стихийные бедствия, вменявшиеся в вину правящему кагану. И то и другое означало, что каган уже не в состоянии справиться со своими обязанностями и должен доказать свои права в поединке с новым претендентом. Каган выходил на ристалище с распущенными волосами, а его противник заплетал по тюркскому обычаю волосы в косу и перебрасывал ее на грудь. Схватив друг друга за пояса, соперники стремились при этом оторвать противника от земли. Сильнейший убивал соперника кинжалом и становился или оставался царем.

Но и это было еще не все. Помимо выборных царей, у языческих народов существовал обычай «временных» царей, когда раз в году реальный правитель уступал свой трон самому сильному народному борцу или меткому стрелку сроком на один день. Подобные обычаи, связанные с народными праздниками, примерно в то же время существовали в Согде. В первый день шестого месяца, который считался началом года, согдийцы в новых одеждах отправлялись за город. Там состязались в стрельбе из лука в цель на полном скаку. Ристалища продолжались несколько дней. В последний день мишенью была золотая монета. Тот, кто в нее попадал, становился царем на один день. В Среднюю Азию этот обычай попал, как и в Хазарский каганат, от тюрок.

Состязания, приуроченные к разным праздникам, давно утратили свой прежний ритуальный смысл, но до сих пор в ходу у кочевых в прошлом народов Средней Азии. У киргизов — это конная борьба сайчин и элиш, пешая борьба кореш, у туркмен — скачки, стрельба по мишени. Даже «поединок каганов» в измененном виде дошел до наших дней под названием калмыцкой борьбы.

А вот еще одна историческая подробность, имеющая отношение к рассказу. На одной из площадей Самарканда, столицы государства, ставился стол с угощением для «храбрейшего воина Согда». Прикоснувшийся к яствам тем самым вызывал на бой своего предшественника. Тот, кто убивал противника в поединке, в течение последующего года носил звание первого героя, но в установленный срок должен был ждать у стола с яствами нового претендента. Как знать, не из таких ли, подобных хазарскому, ковшей с изображениями сцен борьбы угощали древних борцов-пахлаванов?

Наталья Фонякова, сотрудник Государственного Эрмитажа

Ленинград

Говорят, что о вкусах не спорят. Открывая новую рубрику «Дело вкуса», мы и не собираемся ни с кем спорить: наше дело рассказать об обычаях и привычках разных народов нашей планеты стараясь по возможности объяснить причины появления и существования интересного и странного для нас обычая. Все дети планеты Земля во многом одинаковы: в веселье смеются, в горе плачут, голод утоляют пищей, а жажду питьем. Но при этом по-разному одеваются (мы имеем в виду традиционный костюм), живут в непохожих жилищах. Едят разную пищу, и то, что у одних — праздничное блюдо, у других — самое обыденное, а у третьих к этой пище не притрагиваются вообще. По-разному отмечают самые радостные события в жизни — свадьбу, рождение ребенка; по-разному — самые печальные. Причем даже в наше время, когда быт людей в самых отдаленных уголках Земли становится похожим, привычки, усвоенные в незапамятные времена, не исчезают, приспосабливаются к новым условиям и прорастают сквозь них, как трава пробивается сквозь асфальт. Комплекс черт, присущих только этому народу, этому племени, и создает неповторимость каждого этноса... В нашей рубрике «Дело вкуса» мы расскажем о соусе ныок-мам и о том, почему немыслим без него вьетнамский стол; расскажем о приключениях в пространстве и времени таких, ныне обычных, вещей, как картошка и шоколад; подумаем о месте насекомых в гастрономии. Список тем рубрики можно продолжать очень долго, но главное в ней — вкусы и привычки наших соседей по планете Земля. Не будем спорить о вкусах. Постараемся лучше разобраться, почему они появились.

Пекарь достал из печи буханку хлеба. Такую горячую, что он дует на нее, прежде чем разломить и проверить: хорошо ли пропеклись хлебы? Казалось бы, что может быть привычнее хлеба и древнее его? Но выпечка хлеба — очень сложный технологический процесс — появилась не так уж давно. В Европе — лет двести, а у народов Арктики — совсем в последнее время. Раньше «хлебом» назывались лепешки. А кое-где еще хлеб до сих пор не вытеснил крутую мучную кашу — мамалыгу, пулиску, поленту. Ее варят дома, режут суровой ниткой и едят как хлеб.

Поистине права мудрая восточная пословица: «Хочешь сократить дорогу вдвое, возьми с собой попутчика». Дорога занимала почти сутки. Зато в купе нас было четверо.

Гайк Степанович, заслуженный бухгалтер-ревизор на пенсии, два молодых инженера-бакинца, возвращавшиеся от родственников, и я. Не успел поезд пройти и 50 километров от Ереванского вокзала, как мы почувствовали голод, хотя каждого из нас плотно накормили провожающие. В железнодорожном вагоне вообще чаще хочется есть, чем в пунктах отправления и прибытия.

Мы достали из сумок припасы, поспорили немножко, кто кого угощает, и разложили на столике лаваш, сыр, зелень, фрукты. Все было, в общем-то, одинаковым, ибо ехали мы из одних мест. Мы с Гайком Степановичем, как старшие, позволили более молодым спутникам угостить нас первыми, выговорив, однако же, себе право угостить их попозже — за ужином. Гайк Степанович вспомнил, что в западных районах страны как-то не принято угощать попутчиков; ему не раз приходилось там путешествовать, и он всегда удивляется, как могут люди жевать ломти круглого черного хлеба с беконом в одиночку, хотя и не забывают пожелать друг другу приятного аппетита. При этом он выразил удовлетворение тем, что на Кавказе — другие обычаи и что обычаев этих люди придерживаются. Мы все поддержали его мнение и тоже выразили чувство глубокого удовлетворения.