В дождливый вечер мы сидим на кроватях. Хочется лучше узнать смысл нелегкой лесной

работы. Я играю роль скептика-оппонента. Задаю вопросы. Спокойный Свет начинает поднимать голос:

— Это ошибка — считать, что только атом и космос имеют загадки. Под ногами, вон в той зеленеющей травке столько еще не изучено… — Свет просматривает в лупу пожелтевшую кинопленку. — Возьмите все тех же гусей. Как находят они Мещеру? Какой компас приводит стаю на прежние гнезда? Одни говорят: рельеф, русла рек. Хорошо. Но есть птицы — ночью летят. По звездам? Возможно, по звездам — есть уже опыты. А может, магнитное поле… У природы огромный «стаж». В ней столько изобретений, столько мудрых приспособлений, что инженерам порой остается только завидовать и учиться… Ультразвук возьмите. У нас с вами давно ли на службе?

А летучим мышам ультразвук служит миллион лет. Радиолокация… У животных — древнейшее «изобретение». Ну что еще? Ракетный двигатель… Вспомните каракатицу. Аккумулятор…

Электрический угорь. Или возьмите обычного муравья. Как ухитряется перетаскивать груз, во много раз тяжелее себя?.. Тысячи загадок. Для всех сразу: для биологов, физиков, химиков, кибернетиков… И нам, лесным берендеям, тоже есть над чем поломать голову. Зимовки птиц, пути пролета, места наибольшего истребления. Это уже не только наука…

Свет ходит по комнате. По стенам, где висят сети, бинокли и ружья, прыгает тень. Из валенка на полу выползает зайчонок, любопытным глазом смотрит на лампу. Свет берет его на ладонь…

— Да, не только наука… Мы счастливые люди. Ни у кого на планете нет земли, просторнее нашей. И лес, и зверь, и птица. Охота могла бы стать хорошим подспорьем в хозяйстве страны.

А что получается? Бьем без числа и меры. Бьет кто попало, где попало, когда попало. Потом хватаемся: батюшки, все перебили!.. Запрет!

Как плохая хозяйка: всем курам головы начисто, а потом плачет — яйца нести некому. А если хорошо знать, сколько птицы можно стрелять, знать места зимовок, пути пролета, места наибольшего истребления, можно разумно вести хозяйство, без урона природе извлекать огромную пользу. Наука и законность не сказали пока в этом деле веского слова… Ну, и еще: на каждом из нас ответственность — беречь красоту на земле. Это ведь радость — весной услышать: кричат журавли… Ругайте, называйте меня чудаком, но я коммунизм не представляю себе без птичьего пения, без чистого неба, без этой чистой воды.

Слышите, как журчит… — Свет прячет зайчонка в валенок. Берет будильник, ставит стрелку на цифру четыре.

Завтра берендеи опять пойдут на дежурство…

_{Фото автора. Окский заповедник.}

 _{8-13 мая 1962 г.}

Если даже тройку иметь по истории, все равно будешь знать, какой это город. Просыпаешься утром — в окошко видны купола, тридцать куполов, пятнадцать башен. Рыбу пойдешь ловить — опять видно: купола в озеро опрокинулись. Начни копать огород или яму копни — обязательно найдешь черепки или каменный ножик, или пистоль с костяной ручкой, или еще какую штуковину. Неси в музей — спасибо скажут и в толстую книгу запишут: нашел такой-то, в таком-то месте, число, месяц, все как положено. Город ужасно древний. В этом году ему стукнет тысяча и сто лет. Представляете? Учитель говорит: Ростов еще богу Перуну молился. Деревянный такой бог, знаете? Варяги на кораблях приплывали, ну а потом-татары, поляки. Иван Калита, Иван Грозный и царь Петр приезжали. Цари любили наш город.

Называли: Ростов Великий. Видал, понастроено сколько! Американцы ездят глядеть. Машины у них, как щуки, черные и ширина — во! Поставят машину и ходят: «Хай дую ду! Хай дую ду!» В нашем отряде Жигаржевский Валерка по-ихнему здорово понимает. «Пойди, говорим, спроси что-нибудь». Стесняется. Ужасно стеснительный, все с девчонками и с девчонками. Я бы мог, но у меня по английскому — говорить стыдно…

Все это рассказал мальчишка, с которым я познакомился на берегу, за кремлем. Мальчишки любят приезжих. А если приезжий хоть сейчас готов искать наконечники стрел, дружба мальчишек ему обеспечена.

Юрку Кирпичева я покорил тем, что сразу поверил: под озером к церкви есть потайной ход.

— Вы приезжайте летом — мы тут такое разыщем! Ребят соберем — во! Да прямо весь отряд наш бери, и все!

В Юркином отряде двадцать четыре мальчишки и шестнадцать девчонок. Юрка перечисляет по именам, доходит до барабанщика Середы Васи, которому из восьмого класса девчонки записки в парту кладут, и вдруг поднимается:

— Забыл, совсем забыл. Наших же в комсомол принимают. Пойдемте?..

Трубачи и горнисты. Среди них Кирпичев Юра и Витя Балакин.

* * *

Ростов Великий это событие ничем не отметил. Не звонили кремлевские колокола. Над голубыми и серебристыми куполами равнодушно летали голуби, шли люди на службу, милиционер скучал на углу, дымилась труба маленькой фабрики, двое туристов поставили рюкзаки на валу и пальцем считали кремлевские купола.

В этот обычный день восемь человек из второго отряда стояли в райкоме и «страшно переживали».

— Ну как?

— Про Устав спросили…

— А ну, билет покажи…

— А мне сказали: расскажи биографию… Ну, я сказала: родилась в Ростове, состою в пионерской дружине… — На кофточке у Светланы приколот новый комсомольский значок. Она снимает галстук, прячет в портфель, потом достает снова:

— Вася, ты будешь там. Спроси, можно еще чуть-чуть поносить?

Вася Середа, тот самый, которому в парту записки кладут, волнуется больше всех:

— Биография…

— Ну, тоже скажи: родился в Ростове, ну, мать, отец… Скажи: был пионером…

Открывается дверь, бодрый голос говорит: «Следующий!» В окно видно: над куполами летают голуби и два туриста считают кресты…

* * *

Был пионером… Мне захотелось прочитать эту страничку маленьких биографий. Времени было немного. Вместе с ребятами я отправился в школу. По дороге держали совет, как познакомиться со всем отрядом.

— Проведем сбор, — сказал Костя Флягин, — вы расскажете про Гагарина, ну, и мы тоже…

Но сбор провести не пришлось. В этот день во втором отряде каждый имел задание. Три человека пилили дрова, трое сажали цветы около швейной фабрики. Света Киселева, Кирпичев Юрка и еще двое убежали на стадион, где шла подготовка к пионерскому празднику. Четверо в мастерской ладили табуретки, остальные взяли лопаты и грабли. За школой жгли мусор и готовили грядки. На участке стоял запах дыма и свежей земли. Большой серый пес терся о ноги и радостно взвизгивал. Возле моей сумки с аппаратами он нюхал воздух и поднимал уши.

— Дружок! Дружок! — позвала девочка в мальчишеских шароварах. — Извините, к вам он еще не привык.

Живет Дружок у Люды Егеревой, но весь отряд считает Дружка своим. И Дружок каждого знает. Когда идет урок, он бегает под окнами и лаем отзывается на звонки…

…Вечером всем отрядом мы идем к старому валу. Я узнаю, в каком году насыпали вал и кто насыпал. Теперь грозное укрепление заросло травою, и ребята по очереди косят траву для кроликов.

— А на ферме вы еще не бывали? Ну, обязательно приходите… Да, все сами построили. И спортивный зал сами — все сами: и стены, и крышу. Правда, там старшеклассники больше работали, но и мы тоже…

На валу, когда я начинаю расспрашивать, все глядят на Валерку Жигаржевского: «Пусть он…

Валерка все знает». Спокойный и чуть медлительный Валерка в отличие от фантазера Юрки не очень верит, что под озером есть тайные ходы. Зато он точно знает, когда построен главный собор, почему церковь называют «Спас на сенях».

От Валерки я узнаю, что в крайней башне кремля живет архитектор, а в другой башне находится библиотека. «Книги огромные, как чемоданы, и тоже с застежками».