Я думаю, люди нашего поколения смогут обнять человека, видевшего Марс.

Г. Титов:

— Весть о полете «Марса-1» я услышал в отпуске. Как раз под рукой была книжка о фантастическом путешествии к Марсу. И вот в одно мгновение фантастика отстала от жизни. К Марсу летит корабль. Наш корабль. Мы первые. Так и должно быть. Радость. Гордость… Каждый наш человек испытывает эти чувства. Дорога у нашего «Марса» очень далекая. Будем ждать вестей.

Будем терпеливо ждать вестей. Вести с Марса!

Голова кругом идет…

А. Николаев:

— Даже зная, что такое звездные километры, трудно поверить: марсианская даль становится близкой. Возможны фотографии старика Марса… Трудно поверить, но это реальность. Я думаю, все мы сегодня должны снять шапки перед нашей Наукой.

П. Попович:

— …Как это в песне: «Я верю, друзья, караваны ракет…» Вот и еще одна ракета унесла наш советский корабль. Вот мы уже сможем узнать: пыльные тропинки у дальних планет или не пыльные, есть ли тропинки или нет. Если нет тропинок на дальних планетах, коммунисты земляне проложат.

Что еще сказать? Космонавты хорошо знают, какое это сложное дело — вывести корабль на дорогу к дальней планете. Летит! Очень здорово получилось: праздник — и он летит. Мы будем идти со знаменами, будем поднимать тосты, а он летит. Свой тост я бы поднял за всех, кто прокладывал путь «Марсу-1». За всех, кто сидит сейчас и будет в праздник сидеть у приборов, кто ловит голос нашего «Марса», кто разгадывает для Земли, для нашей страны, для нашей науки новые тайны Вселенной. За наши будни и праздники!

_{4 ноября 1962 г.}

Эти снимки два дня назад сделаны в полтавском селе Кулаженцы. Речь пойдет не о спортивном соревновании. Это — десятиклассники.

Из школы они едут на колхозный двор. Так же вот дружно они уезжают вечерами домой в соседние хутора. Так же дружно они приезжали на колхозное поле.

Сейчас на поле остались только кукурузные листья. На меже мокнет калина под осенним туманом. Одинокий сарыч с телеграфного высматривает добычу под кукурузными листьями. Поздняя осень. В белом высоком здании школы даже днем приходится включать электричество, чтобы разглядеть на доске мудреные формулы. Эти ребята последний раз в эту осень сели за парту. Они самые старшие в школе. Они для первоклассников вывесили у входа плакат: «Ласково просимо», они показывают кино, ведут передачи по школьному радио. Они, правда, не прочь вот так, всей «командой», на велосипедах погонять гусей на лугу и даже могут разбить футбольным мячом стекло. Такой возраст. Сегодня разговор об отметках. Завтра о трудовых делах разговор.

У этих ребят из села Кулаженцы в этом году разговор сразу и об отметках, и о делах трудовых.

Это бригадир Лида Карпенко и ее одноклассник Коля Вергун.

Разговор вот какой.

Пришли вести в Москву: школьная бригада собрала с гектара по пятьсот пудов зерна кукурузы. В редакции не поверили: на полтавской земле взрослые редко получали такое. Позвонили. «Да, — говорят, — вырастили».

Очень захотелось поглядеть на ребят, ну и, само собой, разведать «секреты» работы — пятьсот пудов не шутка!

Два дня я был у кулаженцев. Сидел за партой, слушал школьное радио, ездил на велосипеде. Обыкновенные ребята. В классе половина девчонок, половина мальчишек. Веселые. Завидуют Поповичу. Очень любят петь «Верховину» и «У нас еще до старта четырнадцать минут…» Как везде, готовились к празднику. С удовольствием показали желтые кукурузные горы.

В школе и в поле всегда вместе.

— Точно. Каждый гектар — пятьсот пудов!

Присели на кукурузу. Шелушим початки и выясняем: как же получилось пятьсот?

— А що казать? Робылы, та и всэ…

— Лида, ты расскажи…

Лида Карпенко, черноглазая в белом свитере девушка. Она непререкаемый авторитет в классе. Она управляла бригадой. В ее сторону, стараясь, чтобы я не заметил, кто-то из ребят кидает кукурузные зерна.

— Робылы, та и всэ… По снигу возылы навоз. Попросылы добрых симян. Ну, сиялы, як положено. Потим пололы, пасынковалы, опыленье робылы. Трактор на поли робыв, та и мы з сапочкой приходылы. Радио по всих хуторах с 3 вечора оголошую: «Збор коло школы…» Булы и загар и мозоли. А осинь пришла — наивыщий в классе Миша Голян (ось вин сидыть) подняв руки. Подняв руки Миша Голян, а кукуруза выше рук! Дуже добрая выросла… Дудка Иван робыв на тракторе. Батько механизатор, так Ваня навчився. Ну и вси мы тут, на поли, вчилысь…

Вот и вся история о школьном урожае. Двадцать гектаров земли — десять тысяч пудов зерна. Старшие классы работали в поле. Для прошлогодних десятиклассников был выделен особый участок на этой земле. Там у звеньевой Шуры Пунько результат такой же высокий.

Был в школе праздник урожая. Прикидывают сейчас ребята, какие покупки для школы сделать на заработанные деньги. С директором Павлом Григорьевичем Батраком мы говорим о главной сути школьного урожая.

— Десять тысяч пудов… Ребятам, конечно, приятно знать, что при подсчете всего полтавского урожая и эти пуды были положены на весы. Но важно было не просто вырастить урожай. И худой хозяин бросает в землю зерно — авось что-нибудь вырастет. Надо было вырастить очень хороший урожай. Теперь ребята видят: нет никаких тайн и секретов в успехе.

Трудолюбие, дисциплина, организованность — вот что главное для хозяина на земле. Честно работай, и земля честно заплатит за труд. Большинство наших ребят остается в колхозе. Понимаете, как важно здесь, в школе, научить человека мудрости земледельца? А ведь это — самое ценное приложение к нашему школьному аттестату зрелости человека. Я, если хотите знать, с судьбой этих ребят связываю все доброе, что надо сделать на селе и на земле. А дел очень много…

_{Гребенковский район, Полтавская область.}

 _{3 ноября 1962 г.}

После медного звона погожей осени наступает пора ожидания холодов. Если сверкнули звезды — быть завтра морозу. А чаще нет ни солнца, ни звезд. Чернотропом зовут дождливую пору ожидания зимы.

«Сегодня-завтра, сегодня-завтра…» — падают в светлую лужицу капли с рябины. Сегодня-завтра все забелеет. Каждый след будет виден.

А пока жухнет одеяло из листьев. Россыпью гвоздей лежат в лужице колючки от елок. Только кукушкин лен бодро зеленеет в березняке. Простились птицы с уснувшим, оцепеневшим лесом. Только дрозды, увлеченные пиром, снуют по рябине. Но тут же, на ветке, зваными гостями сидят свиристели и снегири — вестники белых узоров.

Заяц уже готов зимовать. Давно уже приобрел он белые шаровары. А на этой неделе лесные портняжки сшили ему и белую куртку.

Однако поспешил заяц одеться — зима застряла где-то в лесах вологодских. Сидит заяц белым сугробцем на виду у всего света. Крепко сидит косой. В трех шагах пройдешь — сидит. Напружинился, глазом шаги провожает. Не задержался, не хрустнуло под ногой — так и не вскочит. За этим зайцем, опередившим зиму, и ходят в лес охотники в сапожищах, с ружьями и котомками за плечами.

Подняться надо пораньше и по часам, потому что робкий рассвет не скоро продерется между еловыми и калиновыми ветками, запеленившими окна в егерьской хатке.

— Ну, с богом! — по-старомодному скажет егерь и откроет калитку. Нос у егеря большой, сизо-красный, чему виною щедрая и постоянная благодарность приезжих из города. — А надысь трех взяли, — скажет он и для порядка продует помятый, сработанный, должно быть, еще при Тургеневе медный рожок.