СПЕЦИАЛЬНЫМ КОРРЕСПОНДЕНТ «КОМСОМОЛЬСКОЙ ПРАВДЫ» ВАСИЛИЙ ПЕСКОВ СООБЩАЕТ С КОСМОДРОМА «БАЙКОНУР»

Это репортаж с космодрома. Не слушается перо. Слишком велико волнение. Только что, секунду назад, скрылась из глаз ракета. Только что она стояла вон там, на сером мысу бетона. Еще не улеглась пыль, еще никто не может вымолвить от волнения слова. Еще больно глазам от нестерпимо яркого пламени.

Листки блокнота шевелятся от горячего ветра. Это ракета прибавила зною степному ветру. Голос: «Все отлично, отлично. Вижу Землю!» — это голос Валерия. Сегодня утром мы жали ему руку.

Мы ехали вместе на космодром. Я видел, как он поднимался в ракету. Мы слышали гром, и вот его голос — голос советского человека. Голос нашего сверстника-комсомольца. Он только что стартовал. Старт его был прекрасен. Подробнее о старте я расскажу в конце репортажа. А сейчас прочтите дневниковые записи корреспондента о том, как проходили дни перед стартом.

Уже дана команда: ракету на старт! Заседание государственной комиссии. Простая комната без украшения. Длинный зеленый стол буквой «Т». Пепельницы, нарзан. Сидят ученые. Если бы каждый из них надел парадный костюм, мы увидели бы Золотые Звезды и медали лауреатов. Сейчас они сидят по-рабочему, в рубашках, в простых пиджаках. Прямо против нас, по другую сторону стола, сидят космонавты.

Голос члена государственной комиссии:

— Космонавты к полету готовы. Они преданы Родине и партии. Они полностью прошли тренировку. Они абсолютно здоровы. Командиром корабля «Восток-5» предлагаю утвердить космонавта-комсомольца Валерия Федоровича Быковского.

— Нет голосов против?

Говорят ученые, говорят конструкторы корабля и ракеты. Хорошие слова гордости и напутствия. Поднимается космонавт. Он уже не просто космонавт, он капитан корабля. Он благодарит за доверие. Два десятка ровных, спокойных слов. Спокойно пишет что-то на клочке бумаги.

Космонавт-дублер тоже должен быть готовым. Он тоже пойдет на старт.

— Я выхожу на старт комсомольцем. Я выполню задание как коммунист.

Десятки рук тянутся к новому капитану: инженеры, физики, математики. Поздравляем и мы, журналисты. Мне особенно приятно было сказать:

— Комсомольцу от «Комсомолки» — самые хорошие пожелания.

Несколько дней перед стартом мы живем с космонавтами в двухэтажном крытом шифером доме. Вчера утром я проснулся от шлепанья тапочек по асфальту. Выглянул за окно: трое спортсменов делают зарядку: Гагарин, Быковский, дублер Быковского. Бегут по дорожке.

После завтрака вся группа космонавтов идет за ворота, к автобусу. Ветер. Космонавты придерживают фуражки. Низко в пояс кланяются тополям. У ворот мальчишки машут Гагарину, Титову и Николаеву. Мальчишки еще не знают пятого.

До старта осталось немного. Космонавты ездят обживать площадку, где уже во весь рост поднялась ракета.

Вечером все утихает. Распрямляются тополя.

Сильно пахнут голубые цветы у дома. Космонавты в трусах и майках играли в волейбол. Валерий, обыграв «старичка»-конструктора, посылает к земле трудный мяч. Ловлю на мысли себя: мог бы так же спокойно играть за день — за два до старта?

Вечером в нашем домике крутят фильм.

Вчера смотрели документы о полете Николаева и Поповича. Сегодня идет «Гусарская баллада». В окно слышно, как поют гусарскую песню.

А у ворот проходной двести мальчишек кричат: «Ти-тов! Ти-тов!» Мальчишки космического городка жаждут автографов. Мальчишки еще не знают пятого космонавта. Когда он проходит, никакого внимания. Зато нас, журналистов, он очень интересует. Вот он вышел из кинозала под руку с Николаевым, плечом к плечу прошли вдоль аллеи и тихо переговариваются. Смотрят какую-то книжку. Валерий в белой рубашке, в спортивных брюках, в спортивных кедах, худощавый, сосредоточенный.

Ночь. Только огонек дрожит в темноте. Один огонек! Кто-то варит, наверное, чай на костре. Возможно, идет какой-нибудь разговор о наших огнях.

В парке под фонарями летают белые бабочки. Где-то среди городских огней играет оркестр. Если прислушаться — определяешь: вальс «Березка».

Люди проходят группами — точь-в-точь гулянье в Сокольниках. Но присмотритесь: гуляют крупный математик, знаменитый физик, конструктор… А вот опять космонавты. На дорожке появляется врач.

— Ребята! — и смотрит на часы. — 10 часов 30 минут!

Космонавты уходят. Огни в их комнате гаснут. Тишина. Но события приближаются. С площадки запуска к космонавтам приехал Главный конструктор. Его провожают благоговейными взглядами. Вдалеке над степью проплывает огонь сигнальной ракеты. Где-то люди не спят и всю ночь не уснут. Люди готовят большую ракету. Люди готовятся. Звенят цикады. Сильно пахнут цветы. Одно окно горит в нашем доме — окно Главного конструктора. Вероятно, мешая ложечкой чай, он думает о дне, который еще не назван нам, журналистам, но, может быть, завтра его уже назовут. Наверно, он думает и о парне, который станет именинником этого дня.

Кто же он? Как прожил свои двадцать восемь лет капитан корабля, которому уже приготовлено место на самой вершине ракеты?

Он считает себя коренным москвичом, хотя родился в маленьком городе под Москвой. В Москве он учился и вырастал. Во дворе живы, наверно, и дворник, и управдом, у которых лет пятнадцать назад чесались руки нарвать уши черноголовому мальчишке, выбивавшему окна футбольным мячом. Ему попадало за чтение книг на уроках, за озорство, за, казалось, нелепые эксперименты в физическом кабинете. Однако родители и педагоги сумели не погасить в мальчишке буйной любознательности. Он с увлечением строит модели морских кораблей. Один их них — ракетный корабль — взрывается в руках испытателя. Опаленные брови, рубашка в дырах, ссадины… Но открыта еще одна, быть может, и не очень большая тайна… Таким был школьник Валерий Быковский.

К девятому классу он твердо решает: «Буду моряком, геологом или топографом, хочу видеть Землю…» Этот характер сразу нащупал летчик, приехавший в школу из первого московского аэроклуба.

— Вы понимаете, летишь… — летчика звали Николай Ерофеев — на самолете он и сам еще не летал, летал на планере, но здорово говорил о полетах.

— А можно попробовать?

…Валерия взяли в полет. Десятиклассник вернулся в школу в горящими глазами.

— Понимаете, летишь… — он рассказывать хорошо не умел, но все, кто знал Валерия, поняли: дорога выбрана.

В десятом классе он вступил в комсомол и вместе с аттестатом зрелости получил свидетельство летчика. Он ушел в жизнь с твердым желанием: летать, летать хорошо.

Ему повезло. После Качинского военного авиационного училища, которое в свое время окончил Покрышкин и сотни других героев войны, он попал в подразделение Героя Советского Союза Георгия Голубева

Валерий хорошо знал, за какие заслуги получил командир Золотую Звезду. Голубев был ведомым Александра Покрышкина. Они вместе вгоняли в землю немецких асов. В части были свои традиции, своя высокая мера летного мастерства. Чернявый лейтенант быстро сравнялся с ветеранами части. Он первым из молодых истребителей стал подниматься в ночные полеты, он уверенно приводил машину к аэродрому только по мерцанию огоньков на приборах кабины.

…Их стояло больше десятка. Разглядывали друг друга с нескрываемым любопытством.

— Ну что же, давайте знакомиться, — чернявый летчик первым протянул руку, — я Быковский.

— Я Титов…

— Я Гагарин…

— Я Николаев…

Тогда они не знали, чья фамилия станет известной первой. У всех было поровну шансов и летать, и быть отчисленными. Никто не мог точно сказать, когда и как придется летать. Космос надо было осваивать на Земле.

Они стояли у центрифуги.

— Кто первый?..

В группе трусливых не было. Но что таит в себе карусель, похожая на ложку с длинной ручкой?