Но Госпожа… От мысли, что она разозлится на него, Меркию становилось дурно.

— Я не бежал, — тихо сказал монах, вспомнив насмешку своей спутницы. Ан считала его слабаком лишь потому, что он принадлежал к цивилизованному обществу. Он мог бы многое ей сказать, но как скажешь правду тому, от кого зависит твоя жизнь? — Мне повезло… Когда они… они мучили всех нас, по очереди… Я оказался последним.

— Тебя кто-то спас? — мягко удивилась Госпожа и ободряюще улыбнулась. Меркий осмелел и улыбнулся в ответ.

— Да. Звучит невероятно, но мне помогла одна путешественница, — Меркий взмолился Прародителю, чтобы Госпожа удовлетворилась этим объяснением и не стала разбирается, кем именно была эта путешественница и где она сейчас. — Она отбила меня от банды и довела до Моста.

— Надо же. Должно быть, она очень сильная женщина!

— О да, очень. Она сопровождала брата Осана в последний путь к Благословенному Дому, — кивнул Меркий, прежде чем вспомнил, что не собирался ничего подробно рассказывать.

— Почему ты не позвал её отужинать с нами? Я слышала о брате Осане, и он не мог доверить своё последнее путешествие плохому человеку. К тому же она спасла тебе жизнь и заслужила мою благодарность.

Меркий смутился.

— Она торопилась идти дальше. И подозреваю, Ан не оценила бы ни мастерства вашего повара, ни красоты вашего дома, ни вашего общества. Она весьма грубая женщина и гордится своей грубостью. По дороге она говорила странные и неприличные вещи, — он запнулся, но всё же договорил начатую фразу. — Например, она не верит в великого Прародителя и вашего отца. Она один раз даже сказала, что Разрушители и Благодетели никогда не существовали, а Прародитель был простым человеком! Если бы её услышали старшие братья, они бы осудили её, как богохульницу. Я… я безмерно уважаю брата Осана, но разве он не простой смертный человек? Он был добр к людям, и мог ошибаться в ней.

Госпожа покачала головой и слабо улыбнулась.

— Надо же. Говоришь, она так говорила про Прародителя?… И что ты ещё можешь рассказать об этой женщине? Похоже, она интересный человек.

— Не знаю, не нашёл в ней ничего интересного, — пожал плечами Меркий. Слуга положил ему на тарелку три птичьи тушки со сладкой подливой. Он с наслаждением оторвал одну ножку и обсосал тонкую косточку. Восхитительно. Еда для настоящего человека, а не те подошвы от сапог, что Ан выдавала за еду.

— И всё же, она интересная. Хотя бы эти её взгляды. В чём-то она права.

— Вы про Прародителя?! — ужаснулся Меркий. Госпожа звонко расхохоталась, и он не смог удержаться от улыбки, таким искренним и заразительным был этот смех.

— Нет, разумеется, нет. Но мало кто в наше время осмелится вслух говорить такие вещи. Ты не пробовал её переубедить?

— Пробовал. Я рассказал ей о вере, но она не захотела слушать, только насмехалась надо мной. Сказала, что моя вера слаба, раз не защитила меня. Она вообще говорила много глупостей. Но я пытался рассказать ей про вашу семью со всем красноречием, на которое я способен. Я, возможно, наивен, но я верю, что вы сможете изменить весь мир, как изменили этот берег.

— Похвальная вера, — кивнула Госпожа. — Жаль только, что я не представляю, как это сделать. Я жила в лучшие времена, и тогда были люди, что не отказывались от мелочной злобы и ярости. А человеческая общность — хрупкая система. Стоит попасть одной песчинке, одной паршивой овце, что ударит или обманет, и всё рухнет. Хватит ли меня не весь мир?

Меркий пожал плечами. Желудок наконец-то получил пищу, и отодвинул разум на задний план. Слишком умный разговор его утомил, и он был даже не уверен, что пересказал Госпоже настоящий разговор с бродяжкой Ан.

— Думаю, Ан просто очерствевший и побитый жизнью человек. Да будет Прародитель милостив к ней.

— Как ты говоришь, её зовут? — приподняла брови Госпожа.

— Ан. Так и зовут. Она так назвалась.

— Какое простое имя.

— Да, мне тоже так показалось. Смею предположить, что оно не настоящее. Она явно не простой человек, — брякнул Меркий и тотчас же пожалел. Госпожа внимательно посмотрела на него.

— Непростой? Ты заметил в ней что-то необычное?

— Ну, она постоянно ходит в старых доспехах. Не знаю, откуда у неё на них деньги и у кого она их отобрала… Она высокая, сильная. Только очень-очень страшная, лицо всё в шрамах. Я её испугался сначала, потом постарался смотреть только на глаза, и стало легче.

— В старинных доспехах?

— Да. Возможно, сняла с кого-то. У неё много вещей, о которых она не захотела говорить. Она забрала посох брата Рима, я бы, конечно, хотел вернуть эту реликвию домой, в Холмы, но вряд ли она его отдаст.

— Надо же… — нахмурилась Госпожа и уставилась куда-то поверх его головы. — Неужели…

— Благословенная? — Меркий замер, ожидая, что Госпожа посмотрит на него. Но та по-прежнему смотрела в стену за его спиной. Он начал нервничать. Зря, зря он рассказал про бродяжку! Теперь Госпожа ею заинтересовалась. Что, если она всё-таки сочтёт её опасной и разозлится на Меркия? Тогда это будет катастрофа. Аббат немедленно выгонит его из обители, а семья от него откажется. Никто не протянет руку помощи человеку, потерявшему милость Госпожи.

— Неужели… — взгляд Госпожи прояснился. Она встала из-за стола и нервно позвонила в колокольчик. Распорядитель быстро появился в комнате и подошел к ней.

— Благословенная?.. — начал было он, но Госпожа резко его оборвала.

— Вместе с братом Меркием пришла женщина. Где она? Она ещё в замке?

— Господин Меркий велел накормить её, — медленно начал мужчина. — Я велел отвести её на кухню для слуг и дать ей остатки вчерашнего ужина…

Госпожа резким движением оборвала его.

— Немедленно ступай к ней и передай, что я прошу её присоединиться к моему ужину. И обращайся с ней, как с госпожой. Скажи, что я очень прошу и надеюсь увидеть её.

Меркий едва не вскрикнул от изумления и уставился на свою госпожу с открытым ртом. Распорядитель тоже не сразу понял, что хозяйка не шутит.

— Простите, я…

— Ты что-то не понял? Пригласи её к моему столу. Размести её в моих вторых… нет, в простой гостевой комнате, а то она откажется. Обязательно в комнате с ванной. Если надо, выгони кого-нибудь.

— Я… — у распорядителя глаза стали размером со сливы. Меркий не мог понять, что происходит. У их Госпожи случилось внезапное помутнение рассудка?

— Быстро! Если она уйдёт, пожалеешь о том дне, когда пришел в мой дом! — неожиданно резко крикнула Госпожа и замахнулась на него. — Ну, ступай!

Распорядитель кинулся к дверям почти бегом. Госпожа несколько мгновений стояла с поднятой рукой, потом медленно опустила её. Меркий нервно сглотнул. Когда Госпожа обернулась к нему, её лицо было очень грустным.

Он подождал, когда она вернётся на свой стул и медленно спросил.

— Моя госпожа, вы знаете эту женщину?

Она долго не отвечала. Потом наколола на вилку кусок помидора и кивнула.

— Да, когда-то давно я её знала.

— Когда-то давно? — не подумав, брякнул Меркий.

— Очень давно, — так же рассеянно ответила Госпожа. Она словно забыла о его присутствии. — Я думала, она давно мертва. Надо же…

Госпожа села на своё место и упёрлась локтями в стол. Её белый лоб прорезали складки.

— Неужели это она?

— Кто, Всемилостивейшая?

Госпожа вздрогнула и рассеянно посмотрела на Меркия.

— Сейчас она придёт, и мы узнаем.

17

Когда Меркел ушел, Ан испытала невероятное облегчение. Всё, отмучилась. Пусть он теперь катится куда подальше и больше не появляется в её жизни. А если появится, то она быстро завершит его бессмысленное существование.

Вместо парадных покоев её провели через грязный скотный дом на кухню. После ухода чернорясого отношение слуг с уважительно немедленно изменилось на презрительно-брезгливое. Ан это забавляло.

На саму кухню её не пустили, в столовую для солдат и слуг тоже. Какая-то то ли горничная, то ли служанка, то ли… как они там называются? Девчонка указала ей на старые бочки и ящики от продуктов. Ан пожала плечами и села на бочку, пристроив клевец и ружьё рядом. Еду ей принесли в старой щербатой посуде. Вилку и даже палочки ей тоже не дали, видимо, решив, что она вряд ли умеет ими пользоваться. Это тоже не испортило ей настроения. Она облизнула коготь рукавицы и принялась за еду.