«Мама, нет!»

А Уайтли опустил бутылку в последний раз. В последний чертов раз.

В груди вспыхнула ярость. Хиггинс толкнул к нему горбуна, но Рип отшвырнул того, почти не замешкавшись.

– Выходи и дерись, долбанный трус! Хошь со мной сражаться – дерись как мужчина.

Хиггинс отступил в устье туннеля. Серебро сверкнуло на стенах, но разъяренный Рип не обратил внимания.

– Нет уж, – ответил главарь банды и сделал шаг назад, затем другой, внимательно следя за противником.

Рип уже почти вошел в туннель, как…

– Стой! – рявкнул Блейд.

Повинуясь выработанной годами привычке, Рип замер. В глазах Хиггинса мелькнуло разочарование, затем он пожал плечами и отступил еще на шаг.

– Значит в другой раз. – Ублюдок вытащил из кармана металлическую коробочку и нажал на кнопку.

Один из серебряных клинков со скрежетом вылетел из стены туннеля, едва не задев нос преследователя. Рип отпрыгнул, и тут выскочили остальные клинки, раскачиваясь, точно маятник в старинных напольных часах. Каждый из них двигался независимо от других, так что Блейд и Рип могли лишь смотреть вслед медленно отступающему Хиггинсу.

Настоящий чертов лес клинков.

– Я тута добавил пару новинок в свой дом, – крикнул Хиггинс, снимая капюшон. – Часики тикают, жентльмены. – И со смехом пропал во тьме.

– Черт побери! – Рип пнул стену и раздраженно посмотрел на господина. – Я ж его почти поймал.

– Ага, он это тож смекнул, – прошептал Блейд, который прищурившись смотрел вслед злодею. – Эти твари вечно убегают с тонущего корабля. Прям как долбанные крысы.

Блейд опустился на колени, взял Энни на руки и посмотрел на помощника черными блестящими глазами. Кровь с запястий несчастной капала на ее платье. Она тихо застонала. Рип осознал, что пялится.

– Я об ней позабочусь, – сказал Блейд, поднося запястье Энни ко рту и зализывая рану. – Давай за ним. Я пошлю те Уилла на подмогу. Встретимся в Логове, как закончите.

Рип затаил дыхание, не в силах отвести взгляд от крови.

Блейд прищурился, прижался ртом к запястью Энни и стал посасывать.

– Иди и принеси мне его чертову башку!

Рип резко кивнул и развернулся лицом к двигающимся маятникам. Блейд был способен на то, чего не мог сам Рип: слюной залечить раненую кожу до того, как жертва потеряет слишком много крови. Новообращенный никогда бы не сумел сдержаться в такой ситуации.

Каждая коса двигалась случайным образом, расстояние между ними едва ли достигало сантиметров пять. Недостаточно, чтобы переждать перед следующим клинком. Надо идеально рассчитать…

Глубоко вздохнув, Рип пошел вперед, чувствуя на лице прохладный бриз, когда первая коса просвистела мимо. Еще шаг, словно странное танцевальное па, еще и еще. Рип внимательно следил за каждым клинком, пока наконец не миновал преграду. Тяжело дыша, он уставился в темноту. Та же самая уксусная вонь, которую он почуял в доме Красавчика Джеки, забила все остальные запахи, обжигая ноздри, пока глаза не налились слезами. Теперь Рип чуял лишь химикат, заглушавший все следы Хиггинса.

Значит, по запаху его не выследить.

Ну и ладно. Провел же Рип тридцать пять лет без сверхчувств. Знал этот мир темноты и грязи и больше не боялся черноты.

Вообще-то теперь темноте стоило его бояться.

Ночь спускалась на город.

Уловив какой-то тихий шорох, Эсме подняла взгляд от печи, с трудом сглотнула, положила деревянную ложку на скамью и поспешила к двери. Двор был пуст. Ни следа Рипа. Несколько часов назад вернулся разъяренный Блейд с Энни, мамой Мэгги. Рявкнул Уиллу бежать на подмогу Рипу, искать тесаков, затем крикнул Онории тащить медицинские принадлежности и исчез в своих покоях вместе с обеими женщинами.

Проведя почти весь день на коленях у Эсме, Мэгги теперь ушла с Леной, чтобы посидеть рядом с мамой, пока та поправляется. «Мне там делать нечего». Навыки Эсме относились к иной области, и сейчас она пыталась обрести душевный покой, выпекая всякую всячину. Тени становились все длиннее, а Рип так и не вернулся.

Заперев дверь, Эсме вздохнула и вернулась к печи. В воздухе витал запах свежих булочек с корицей. Эсме смотрела на них невидящим взглядом. Она всегда переживала, когда Рип уходил патрулировать улицы, а после нападения вампира стало еще хуже.

Прежде Рип выглядел таким огромным, полным жизни, казалось, ему все нипочем. А потом Блейд принес его, залитого кровью, медленно вытекающей из легких. Эсме тогда едва не лишилась чувств. Она уже похоронила мужа и не желала терять еще одного мужчину, который ей небезразличен. Хватит.

И неважно, что их общение стало натянутым. Неважно, что Рип видел в ней лишь друга.

Раздался резкий стук в дверь, и Эсме ахнула от неожиданности. В окно заглянул Уилл, а позади него мелькнул кусок кожаной куртки. Рип.

– Слава богу.

Эсме распахнула дверь и, не глядя на вервульфена, тревожно осмотрела Рипа. Он был весь в крови, один рукав разорван.

– Эт не его кровь, – успокоил Уилл, заходя в дом.

– Вы их нашли? – спросила Эсме, с трудом веря его словам.

Однако же ран, вроде, и правда не наблюдалось, просто алые капли запачкали одежду.

– Ни черта.

Рип так нахмурился, что взрослый мужчина затрясся бы от страха. Проходя мимо, задержался, глянул на Эсме… и у той перехватило дыхание. Все слова, что рвались наружу, словно застряли в горле. Она невольно потянулась к Рипу, просто чтобы удостовериться – он здесь. Когда Эсме дотронулась до его груди, он резко втянул воздух и слегка покраснел. Затем посмотрел куда-то выше. Обернувшись, Эсме увидела вопросительно выгнувшего бровь Уилла.

А затем почувствовала запах. Такой противный, что сморщила нос.

Чары рассеялись.

– Ага, – пробормотал Рип. – Воняю весь. Надоть помыться. Звиняй за кровь. Рубашку я выкину, неча те мучиться ее стирать.

И прошел мимо, оставив Эсме наедине с Уиллом.

Она открыла рот, но сказать ничего не смогла. «Чертов упрямец! Я три часа места себе не находила от волнения, а он едва два слова выдавил! Хотя сама виновата. Заявила же, мол, мы не можем быть друзьями, пока не оправлюсь от мук безответной любви».

Но что она тогда за друг?

Уилл пожал плечами:

– Рип злится, что мы не словили того ублюдка. Не бери голову. Он седня не в духе.

Эсме кивнула, глядя вслед Рипу, взбиравшемуся по лестнице. Она не привыкла холодно держаться с людьми, и теперь чувство вины побуждало пойти следом.

Боль в глазах Рипа… поражение. Он винил себя в том, что враг сбежал. Так в его духе.

Может, пора забыть о задетых чувствах и просто снова стать его другом?

Эсме глубоко вздохнула. Первая мысль была остаться, но это все-таки трусость.

– Если проголодался, в печи есть рагу, – сказала она, потрепав Уилла по руке. – Мне надо кое-что сделать.

Судя по взгляду, вервульфен на отговорку не купился. Эсме сняла фартук, бросила его на стол и поспешила за Рипом, точно зная, где его найдет.

У Блейда имелась личная ванная, а остальные домочадцы использовали общую. Восхитительно горячая вода поднималась по трубам из бойлера за кухней, а в ванне спокойно могло разместиться двое.

Сквозь дверь донесся шум воды. У Эсме от волнения перехватило дыхание. Нельзя сейчас убегать. Он ее услышал.

Не дав себе времени передумать, она отрывисто постучала и стала ждать ответа.

– Че? – отозвался Рип. Раздался плеск воды – видимо, он сел.

– Ты в приличном виде?

Повисло долгое молчание.

– Я в ванне.

Сойдет. Здесь, в Логове, они не особо придерживались формальностей. Эсме глубоко вздохнула и толкнула дверь.

Вскрикнув, Рип поспешно сел глубже, так, что вода достигла груди, и прикрыл пах руками.

– Бож, Эсме, ты че творишь?

На его лице мелькнуло грубое, почти дикое выражение.

– Тебе меня нечем удивить. Я вдова, Джон, – напомнила Эсме, закрывая за собой дверь.

– А че, тут уже и уединиться спокойно низpя? – прорычал Рип.