С хриплым стоном он присосался к запястью Эсме. Она ахнула, чувствуя прикосновение языка, как жар охватывает тело. Каждое движение губ отзывалось между ног, точно поглаживание. Приоткрыв рот, она терлась о бедра Рипа.

– Да. Да.

Эсме ощущала его сердцебиение как собственное. Между ног пульсировало, ее будто объяло пламя.

Пальцы стало покалывать, и Эсме вспомнила, что не он один сегодня потерял кровь.

– Рип. Надо остановиться.

Неважно, как это хорошо. Как близка она к краю. Маленькая смерть может стать буквальной. Эсме закусила губу.

– Джон!

Рип оттолкнул ее руку, облизал запачканные кровью губы, глядя на нее демонически-черными глазами. Его ноздри раздувались.

– Прикройсь, пока я еще держу ся в руках.

Эсме оторвала полоску от юбки. Ранка уже закрывалась, благодаря слюне Рипа. Мало у кого из трэлей имелись шрамы – только если господин попался небрежный или из числа новообращенных. Эсме станет носить этот рубец, так как не рискнула попросить Рипа зализать ранку.

Точно его метку на теле.

Навечно.

Она улыбнулась и прижалась к нему. Грудь Рипа вздымалась и опускалась. Эсме обхватила его лицо ладонями и легко поцеловала, чувствуя медный резкий привкус крови.

– Я знала, что ты придешь. Что спасешь меня.

Рип жарко ее поцеловал.

– Всегда, любовь моя.

Эсме мурлыкала под нос, нарезая морковку и управляясь с ножом почти так же ловко, как Рип. Разумеется, цели у них были разные. Или нет. Улыбка Эсме поблекла, когда перед глазами всплыла картинка: разрубающий кость топорик.

Прошли недели, а воспоминания все так же свежи. И все так же тревожат.

Дверь кухни распахнулась, Эсме дернулась, сжимая рукоять ножа. Рип вопросительно изогнул брови, потопал на пороге, сбивая снег с обуви, и натянул воротник повыше. Белое одеяло уже почти растаяло, но прошлой ночью еще раз на прощание укрыло Лондон.

Рип окинул взглядом стол – овощи, мясо ягненка.

– Шепардский пирог. Када-то мой любимый.

Теперь он редко ел – не было нужды. Всего пару кусочков, чтобы насладиться вкусом.

– Когда-то? – с улыбкой переспросила Эсме.

Рип обнял ее сзади и притянул к груди, вдыхая запах. Его щетина покалывала шею.

– Угу. Терь у мя другая любимица.

«Я». Потрясающая мысль. Прошлой ночью Эсме снова давала Рипу кровь. Он по-прежнему в основном пил холодную, но все легче себя контролировал. Возможно, страх причинить боль оказался сильнее настоящего риска. Неважно, насколько голод захватывал Рипа, похоже, даже темная сторона его души заботилась об Эсме.

– Идем, – позвал он. – Хочу кой-че те показать.

– Мне надо готовить обед. – Тем не менее она не отстранилась. Рип провел губами по ее шее. – Разве… разве что на минуточку.

– Пущай Лена приготовит, – сказал Рип, выпуская ее. – Ты заслужила отдых, а на то, че я хочу те показать, надо больше минуты.

Эсме развернулась.

– Подарок?

Веселье смягчило суровые черты его лица.

– А ты становишься жадиной.

Рип забрасывал ее подарками с самого возвращения. Книги, ленты, норковые перчатки, за которые он, наверное, выложил на рынке кругленькую сумму. Так расточительно, но у Эсме не хватало духу его упрекнуть. Она видела, как Рип радовался, принося ей подарки, и знала, что прежде он так не делал. Просто рядом не было той, кого он мог окружить заботой. Кто бы обнимал его каждый раз, целовал. Улыбался бы только ему.

Ее милый гигант. Такой суровый и такой нежный.

– Покажи мне, – шепотом попросила Эсме.

С мальчишеской улыбкой Рип переплел свои механические пальцы с ее живыми, и повел любимую к двери. От нее не ускользнула нежность этого жеста.

На улице играли дети. Мэгги жадно смотрела с крыльца, как Ларк опрокинула Чарли и запихала пригоршню снега ему за шиворот. Может он и голубокровный, но Ларк знала все грязные приемы.

Обойдя двор, Рип завел Эсме в старые конюшни и попросил:

– Повернись.

– Зачем?

Он развернул шарф и завязал ей глаза. Шелк нежно касался кожи. Эсме резко вздохнула.

– Джон?

– Доверься мне.

– Я всегда тебе верю.

Рип повел ее вперед. Эсме немного неуверенно подчинилась.

– Тишь, тут ступенька.

Эсме запнулась и чуть не упала. В следующий миг Рип подхватил ее на руки.

– Так-то лучшее.

– Согласна, – ответила она, прижимаясь к его груди.

Странно. Сердце Рипа быстро билось, словно он волновался.

Скрипнула дверь, задвижка. Похоже, Рип их запер. Даже сквозь ткань Эсме различила в темноте мерцающие огни. Свечи?

– Джон, что ты задумал?

– Мож снять повязку, – просто ответил он и поставил ее на ноги.

Эсме подчинилась и ошеломленно принялась оглядывать комнату. Та изменилась до неузнаваемости. Завалы исчезли, на их месте появилась изысканная резная мебель. Золотой дамасский занавес перегораживал помещение посередине, дразняще пряча то, что таилось за ним. Сотни свечек сияли в старых банках на всех возможных поверхностях. Эсме словно стояла посреди люстры. Мерцающая дорожка вела к занавесу.

– Что… что это значит? – прошептала Эсме, оборачиваясь вокруг.

Теперь комната напоминала гостиную. Рип вычистил старый камин и поставил на ковер пару расшитых диванов.

– Решил, че нам надоть наш личный уголок, – пояснил Рип, опираясь о балку над головой. Он внимательно следил за Эсме, словно пытаясь понять, о чем она думает. – И к дому близко – тишь да благодать. Ну… – Рип осекся, опустил глаза и покраснел. – Ежель ты хошь. Може мы…

– Мне нравится, – заверила Эсме, все еще оглядывая комнату.

Ей пришлось по сердцу Логово с его шумом и смехом, но у нее никогда еще не было собственного дома. Только для них двоих.

– Чесна? – Рип облегченно выдохнул и пошел вслед за Эсме к занавесу.

– А что там?

Она отдернула ткань и уставилась на огромную кровать из белого чугуна с лоскутным бело-розовым одеялом и горой подушек. Дорожка из свечей вела мимо полированного секретера к здоровенной медной ванне в углу. Новенький сверкающий кран торчал из стены.

«Горячая вода – и только для меня!»

– Эт Онория помогла выбрать всякие финтифлюшки, – признался Рип.

– Как ты вообще ухитрился все это соорудить так, что я не заметила?

Эсме провела рукой по мягкому одеялу. Прекрасно. Идеально. Свечи расплылись – это слезы счастья навернулись на глаза.

– Када тя не было. Помнишь, Лена водила тя по магазинам? Блейд с Уиллом помогли затащить все тяжелое. И Дровосек тож, – рассмеялся Рип.

Походы по магазинам. Лена часами болтала с модисткой, выбирая нужный оттенок хлопка на платье. И бедная продавщица никак не могла угадать.

– Поверить не могу, что вы все против меня сговорились. – Эсме кружилась, так и не выпустив шарф. Затем опустила взгляд и улыбнулась. – Как же мне тебя отблагодарить?

Рип снова покраснел.

– Неча мя благодарить. Мне нрава, када ты улыбашься.

Эсме присела на край кровати. Бархатные юбки зашелестели по одеялу. Соблазнительница похлопала по матрасу рядом с собой:

– Может, начнем с поцелуя?

Рип перехватил ее руки и опрокинул на спину. Эсме смотрела на него. Свечи золотили его кожу.

– Не откажусь, – поддразнил Рип и потерся губами о ее губы.

Так сладко и нежно. Но сейчас Эсме желала большего. Она вонзила ногти в его руки и раздвинула ноги, наслаждаясь весом Рипа.

Он отстранился, тяжело дыша. В обсидиановых глазах отражались сотни свечей. Эсме высвободила руки, обхватила его мощную шею и рывком притянула к себе, впиваясь в губы, лаская языком. Рип чуть повернул бедра, вдавливая любимую в мягкий матрас.

Эсме повернула голову, поцеловала его в щеку, потерлась носом об ухо, слегка прикусила мочку. Рип резко вздохнул и жестче задвигал бедрами. Его стоны стали почти болезненными.

– Нравится? – прошептала Эсме, зализывая след от укуса.

– Нрава? – Рип вздрогнул. – Обожаю.

Она уперлась в его плечо и подтолкнула: