Город шумел и радовался уже несколько дней. А вслед за городом радовалась и вся страна, потому что город этот был сердцем страны, и то, что произошло в нем, затрагивало каждого. И город смеялся счастливым смехом, кричал хмельными беззаботными криками, и расцвечивал небо цветными неопасными огнями. Впрочем, город шумел бы и радовался точно также по любому другому поводу.

Сам виновник этого торжества смотрел в цветное небо и тихо ругался. Огни праздника мешали ему рассматривать ночное небо, выпытывая тайны мирозданья. Хотя долетавшие даже сюда, на самый верх башни, хмельные голоса, хоть немного заглушали веселые крики, царившие в самом дворце, а также ненавязчивый, но и не прекращающийся стук в дверь, сопровождаемый монотонной просьбой открыть ее и выйти. Но обитатель комнаты не собирался делать ни того, ни другого. Вместо этого он, поняв, что неба ему сегодня все‑таки не рассмотреть, достал с полки одного из шкафов толстый старый фолиант и, положив его на стол, которым ранее забаррикадировал на всякий случай дверь, устроился почитать.

В реальность же его вернула воцарившаяся за дверью тишина, как если бы те, кто в нее безуспешно ломился уже полночи, наконец‑то решили уйти, или, что было более вероятно, разбили лагерь прямо возле двери, справедливо полагая, что рано или поздно он все же выйдет. Человек усмехнулся и невольно вспомнил, как несколько весен тому назад просидел точно также, в таком же добровольном заточении несколько дней, пока за ним самолично не пришел его отец, и не пригрозил спалить всю библиотеку, если он не выйдет. И он вышел, потому что знал, что отец не шутит, впрочем, и отец знал, что никакая другая угроза не выманила бы его сына из надежного укрытия, даже пообещай он казнить всех друзей и слуг. Тогда он тоже заперся в своей башни из‑за праздника в его честь, праздника, даваемого в первый день весны в честь наступления года его самостоятельности. Не то, чтобы это действительно что‑то означало, разве только тот, факт, что теперь за ним признавали право говорить наравне с остальными и нести полную и самостоятельную ответственность за свои поступки, но он был наследным сыном Повелителя Края Трех Владений, а значит, нечего было и думать о тихих семейных посиделках. Он сбежал тогда с середины пира в свою башню, и сидел там, пока не пришел отец, решивший на некоторое время забыть, что его сын теперь самостоятельный человек. И вот теперь, несколько весен спустя, он снова сидел в этой комнате, как и тогда забаррикадировав дверь, с той только разницей, что теперь он сам был Повелителем Края, и больше не ждал, чтобы за дверью раздалась тяжелая отцовская поступь. Повелитель встал из‑за стола и прошел к окну, за которым все еще шумел город, и память, эта упрямая настырная память, снова посмотрела ему в глаза.

— Ваше высочество, прошу вас обратить внимание на тот факт, что Северная звезда, обладает тем незаменимым свойством для путника… — профессор точных наук, монотонно жужжавший свою лекцию, замолчал на полуслове. — Ваше высочество, что вы делаете?

Его высочество тем временем, залезло на окно и, распахнув его, прицеливалось для прыжка. Обернувшись на голос, он насмешливо и немного презрительно усмехнулся, и, ничего не ответив, прыгнул вниз, и, петляя одному ему известными дорожками, минуя дворцовую стражу и слуг, нырнул в сутолоку столицы. Дело в том, что его высочество принц Сорей, был весьма эгоцентричным и самоуверенным молодым человеком, который не обращал никакого внимания на окружающих его людей и их мнения. Воспитывали его в строгом соответствии с тем званием, которое он носил, а также по мере сил и возможностей пытались пробудить в нем тягу к знаниям, для чего во дворец были в свое время приглашены самые лучшие ученые страны. Приглашенные профессора всеми силами пытались исполнить свой долг и внушить ему любовь к знаниям, но он не обращал на них никакого внимания. Справедливости ради нужно отметить, что принц уже давным — давно знал все то, чему его пытались научить, а потому предпочитал тратить время по своему усмотрению на более полезные занятия. Днем он любил охотиться, и не только в лесу, а ночи проводил в Высокой башне, наблюдая за звездами и изучая секреты древних книг. Любивший одиночество, принц по возможности избегал любого общества. Вот и сейчас, вместо того чтобы прилежно слушать набивший оскомину урок про свойства Северной звезды, он предпочел прогуляться.

Оказавшись на улицах города, Сорей решил немного побродить, чтобы еще больше досадить своим назойливым опекунам и всезнающим родителям, а потому направился прямиком на лавочную улицу, шумевшую торговлей и возницами. Принц шел по городу спокойно и уверенно, он знал, что может за себя постоять, и не раз доказывал это в драках с городскими оборванцами, и размышлял о том, чего он сможет достичь, когда придет его черед назваться Повелителем и как он все изменит. Юный принц давно понял, что так или иначе, но жизнь Края надо менять, даже если придется делать этой силой. Он прочитал много книг, знал, что земля наполнена силой, которую одни ученые называли Дыханием, другие Энергией, третьи Магией, но, называя ее по — разному, все они сходились на том, что сила эта безгранична и всемогуща, и надо только найти способ воспользоваться ею, чтобы свершить все‑то, что было придумано людьми, но по каким‑либо причинам не могло быть осуществлено. Сорей хотел найти этот способ. Он верил, что время пустых поисков знаний прошло, и пришла пора применять эти знания. Он до хрипоты спорил об этом с отцом и его приближенными, но его не слушали или не слышали. Принц зло усмехнулся краем рта, вспомнив об этом, и какой‑то торговец, заметив эту улыбку, испуганно шарахнулся в сторону.

— Ты покоришь мир, а мир покорит тебя, Сорей принц нищих

Голос прозвучал так дерзко и насмешливо, что принц гневно обернулся, желая немедленно покарать осмелившегося смеяться над ним. Перед ним стояла старуха, чье лицо избороздили морщины, а глаза обесцветило время. Она смотрела на него с таким превосходством и всезнающей мудростью, что он почувствовал смущение и робость, и от того вид его стал еще более надменным.

— Что ты хочешь сказать мне женщина?

— Никто не властен над тобой и содрогнется род людской, ты сможешь всем повелевать… — женщина рассмеялась тихим, певучим смехом, и медленно пошла прочь по улице — пока не причинишь зла женщине и не прольешь ее кровь.

— Стой. Глупая старуха, объясни, что ты сказала. Какое зло? Какая кровь?

Но женщина медленно повернула за угол и пропала. Принц Сорей рванулся за ней, но ее уже не было.

За окном башни медленно разгоралось новое утро, когда, теперь уже, Повелитель Сорей, отодвинув тяжелый стол, открыл дверь комнаты и, осторожно перешагнув через мирно спящих охранников и придворных, удобно устроившихся на ступеньках, стал спускаться вниз. У него было еще много дел, которые нужно было сделать, и много замыслов, которые нужно было воплотить в жизнь.

Солнце заглянуло в темную комнату и, увидев, что ее обитатели еще спят, настойчиво постучало в окно. Комната была погружена в сонный сумрак и тишину, нарушаемую легким шорохом одеяла. Как если бы кто‑то пытался спрятаться, укутавшись как можно сильнее. Но солнце было обмануть не так‑то просто и уже через пару мгновений оно настойчиво стучало по спинке кровати, запуская солнечных зайчиков во все щелочки. И после упорной, но непродолжительной борьбы одеяло было отброшено в сторону, и на поверхности показалась взъерошенная, заспанная и сердитая девушка.

— Встала уже — хриплым от сна голосом уведомила она беспокойное солнце и села на кровати — ну чего тебе не спиться никогда? — задала она обычный вопрос.

Но солнце как всегда ничего не ответило и, еще раз оглядев комнату, убежало дальше, будить остальных лежебок. Лоре сердито зевнула и кинула подушкой в задержавшегося солнечного зайчика, который только весело рассмеялся и выпрыгнул в окно.