— Товагыщ капитан 1 ранга, — грассируя, обратился он к Гамбарову, уткнувшемуся в какую-то служебную бумагу, — у нас завтрга в 22.30 самолет на Москву.

— Знаю, — кивнул Мирза Аббасович, не отрываясь от чтения.

— Как нам добиграться в аэргопогрт ?

— Никак! — невозмутимо пожал плечами Гамбаров.

— Но у нас самолет!

— Не только у вас. У всех самолет, но связи с аэропортом нет. Дорогу занесло снегом.

— Так пусть её очистят! — возразил Круз.

— Нечем чистить. Баку южный город и снегоуборочной техники нет.

— Пусть пошлют военную технику, солдат.

— Это не вам решать! — отрезал Гамбаров

— У нас билеты до Бегрлина и мы не может опаздывать! — теряя самообладание, настаивал Михаэль.

— Ничем не могу помочь — жестко ответил Гамбаров, давая понять, что разговор закончен.

— Дайте нам лопаты, — после неловкой паузы заявил Круз, — мы пойдем и грасчистим догрогу, граз у вас нет ни техники, ни людей!

Гамбаров побагровел. Его оленьи глаза округлились, обнажив голубоватые белки. Слегка подрагивающие губы обозначили ироническую полуулыбку:

— Зимой сорок третьего вы уже расчищали снег под Сталинградом!

Старший национальной группы замер словно пришибленный. Его бледное аскетическое лицо покрылось пурпурными пятнами. Нижняя челюсть чуть-чуть отвисла. Он явно хотел, что-то сказать, но из-за сильного волнения не мог сформулировать свои эмоции.

В тот же день Круз доложил о полученном оскорблении начальнику училища и помощнику военного атташе в Москву. Немецкой группе продлили отпуск на трое суток, и они вылетели на родину первым же самолетом, как только открылось движение.

Через неделю в училище прибыл военный атташе ГДР вместе с помощником начальника Военно-Морских учебных заведений. Ещё через месяц пришел Приказ министра обороны СССР об увольнении капитана 1 ранга Гамбарова в запас…

Не успел Платонов после Астрахани вникнуть в дела лаборатории, как начальник кафедры, одарив его своей многозначительной улыбкой, сообщил:

— Собирайся Андрей Семенович, в Измаил. Поедешь руководителем практики у алжирцев. В группе одиннадцать человек.

— Но, вы же сами поставили мне задачу — готовить зенитный ракетный комплекс к занятиям с йеменцами!— попытался, было возразить Платонов.

— Знаю, знаю,— прервал его начальник, — не волнуйся, йеменцев мы поручим Степашину. Ему тоже вести этот курс. Вот пусть и вникает. А ты подключишься по прибытии. Так что, успехов тебе

Сборы были короткими. Накануне получил все необходимые документы, выслушал от начфака традиционный инструктаж, и на следующий день, погрузив в училищный ПАЗик нехитрый скарб, Платонов убыл со своими подопечными на вокзал. Курсантов он знал хорошо. Не раз проводил с ними занятия на технике. Ребята толковые, дисциплинированные и веселые.

…За вагонными хлопотами не заметили, как промелькнул Апшерон.

Далекий горизонт постепенно густел, становясь лиловым. В остывающем небе появилась первая звездочка. Поезд, прогрохотав по мосту через Самур, устремился в Дагестан. «Дали Самур» — «сумасшедший Самур»— издревле зовут горцы эту своенравную мощную реку. Особенно он неистов и свиреп весной во время таяния снега в горах. Но в эту сумеречную летнюю пору Самур никак не походил на сумасшедшего, скорее уж на уставшего путника с трудом перемещавшего свое отяжелевшее от долгого и трудного пути тело. Платонов не заметил, как задремал. Проснулся — в купе темно. Курсанты, разморенные жарой, крепко спали.

Желтые отсветы вагонных окон плясали на маслянистой глади притихшего моря. Оно вдруг оказалось рядом. Вышел в коридор. За окном в непроглядную высь уходила отвесная каменная громада. Андрей опустил стекло, пытаясь разглядеть теснину.

— Интересуетесь?

Платонов обернулся. В проеме двери соседнего купе в майке, спортивных брюках и тапочках на босу ногу стоял смуглолицый мужчина с худощавым лицом, на котором выделялись элегантные очки, тонкий крючковатый нос и ухоженная щетка черных как смоль усов.

— Интересуюсь, — ответил Андрей. — Как-то уж больно неожиданно близко сошлись море и горы.

— Проезжаем отроги Кавказского хребта, знаменитый Дербентский проход, — сказал попутчик. — По нему испокон века двигались на запад орды арабских завоевателей, полчища Тамерлана и русские дипломаты времен Ивана Грозного. Этим же путем хаживал в 1722 году в Персию русский царь Петр I. И этим же путем послы лукавого Иранского шаха вели в подарок ему индийского слона.

— А вы, наверное, историк?

Мужчина утвердительно кивнул, подошел, протянул для пожатия руку и представился:

— Реза Магомедович Османов, доцент Дагестанского университета. Мой научный интерес — история прикаспийских стран конца XVIII начала XIX веков. Я вижу, вы удивлены моим сообщением о походе Петра I в Персию?

— Признаться да, — ответил Андрей, — я всегда считал, что Петр создавал новую Россию на Балтике, а о том, что он побывал и в этих краях слышу впервые.

— Не отчаивайтесь, — улыбнулся доцент, — к сожалению, об этом толком не знают даже некоторые историки, а в школьных программах и вообще не упоминают.

— Я вам так скажу, — продолжил Реза Магомедович, — из всех наук, история, пожалуй, самый многострадальный и беззащитный предмет. Ну, кому придет в голову, например, перекраивать теорему Пифагора. Как есть — квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов, так этот постулат и останется незыблемым, пока будет существовать человечество. И ни царям, ни шейхам, ни первым, ни генеральным партсекретарям он не подвластен. А с историей можно поступать, и поступают, к великому сожалению, весьма вольно.

Османов выразительно глянул на собеседника, как бы прикидывая продолжать дальше или нет?

— История это наука, сохраняющая в памяти человечества его прошлое, а память вещь субъективная. Она может быть разной как по глубине, так и по содержанию прожитого. О чем-то умолчали, что-то поменяли местами, кого-то возвысили, а кого-то очернили, переставили акценты и получили, что душа желает. Как-то Александр Дюма не без иронии заметил: «История подобна гвоздю, на который можно повесить всё, что угодно».

Он лукаво улыбнулся.

— А Персидский поход Петра I в 1722-1723 годах дал России многое. После подписания в сентябре 1723 года в Петербурге русско-иранского договора к России отошли Дагестан, Апшерон с Баку, Ленкоранская область и почти все южное побережье Каспия. Это — нефть, хлопок, строительный лес, селитра, предметы роскоши, фрукты, и многое другое. Кроме того — короткий путь торговли с Индией и надежная защита горских народов прикаспья от жестокости турецких беев…

Истинные знатоки своего дела всегда рассказывают удивительно просто и захватывающе интересно даже о самых сложных, сугубо профессиональных и на первый взгляд мало понятных для случайного слушателя вещах. А Реза Магомедович рассказчиком оказался великолепным. Андрей слушал не перебивая.

— Ну, мы, кажется, заболтались, — спохватился собеседник, — третий час ночи. Скоро Махачкала. Надо бы вздремнуть пару часиков, а то у меня сегодня ещё и лекция в университете. Кстати, город очень красив и зелен.

— Знаю, — ответил Андрей

— А вы, что бывали в Махачкале?— полюбопытствовал собеседник.

— Бывал в июле 1963, — Платонов поколебался и сообщил, — на вручении Ленинской премии Расулу Гамзатову!

— О — о! — вам крупно повезло, расплылся в улыбке Османов.

Возвратившись в купе, Платонов прилег. Хотел почитать, но от тусклого света ночника быстро устали глаза. Одолеваемый дремотой мозг отказывался воспринимать прочитанное, веки всё чаще схлопывались, и их всё труднее становилось разлеплять, книжка то и дело выпадала из обмякших рук.

…И приснился ему белый слон, уныло бредущий по кромке морского прибоя. В его потухших глазах стояли слезы. Мощный хобот безвольно болтался, словно обрывок толстого каната.