Затем трибуны охватил хаос.

Когда алый туман рассеялся, Шизу увидел, что король мёртв. Он схватился за голову, потрясённый и удручённый.

«Да здравствует король».

Так он прошептал и потерял сознание.

Кино видела, как волна хаоса прокатилась по трибунам, распространяясь от своего кровавого центра, словно цунами.

«Словно в детской игре про телефон».

Так она подумала отстранённо.

Наблюдая, она взяла бесполезную теперь «Пушку» и спрятала её в кобуру, подняла «Лесника». Удостоверившись, что пистолет не повреждён, спрятала в кобуру и его. Затем спокойно скрестила руки на груди и стала ждать.

Когда волна понимания закончила свой круг по трибунам и зрители снова обратили своё внимание на арену, Кино широко раскинула руки, шагнула вперёд и закричала:

«Слушайте! Король умер. Убит случайной пулей, предназначенной моему сопернику! Я разделяю вашу скорбь!»

Она на мгновение остановилась, затем продолжила:

«Но я победила! Теперь я одна из вас! И как победитель я имею право провозгласить один закон!»

Ошеломлённые и притихшие, они теперь слушали, даже те, на ком ещё была королевская кровь.

«Без короля в этой стране не будет порядка! И решать, кто будет новым королём, вы будете сами! Вот мой закон! С этого дня вы будете соревноваться за право стать новым правителем! Пусть любой взрослый гражданин, кто желает взойти на трон, выйдет сюда и сражается. Последний, кто останется стоять на ногах, станет королём или королевой! Те из вас, кто не будет сражаться, должны покинуть город и лишиться права гражданства! Теперь это закон!»

Так Кино им сказала.

На секунду Колизей погрузился в полное молчание, пока толпа осмысливала логику закона Кино. Некоторые быстро сообразили, что если бои будут смертельными, то, в конечном счёте, в подданных у нового короля или королевы останутся только дети, старики и немощные. Если же все решат не сражаться, то опять же, это будет король без королевства. И среди этих нескольких кое — кто пришёл к выводу, что город сможет продолжить существование, только если они не будут сражаться насмерть.

Однако большинство не задумывалось. Они просто выплёскивали свой страх, или возмущение, или облегчение, или какую — то ещё одну из тысячи эмоций, и всё в полный голос.

Под возобновившийся гул толпы Кино направилась к выходу, где её ждал Гермес. По пути она случайно наткнулась на Шизу и пнула его.

«Ай!»

«Прошу прощения. Рада видеть, что ты жив. Надеюсь, у тебя нет сотрясения мозга. Я уезжаю. Если хочешь стать гражданином этой дыры, — вперёд».

Кино оставила Шизу размышлять. Она вернулась к Гермесу, сняла пальто с его сиденья.

«С возвращением. На этот раз всё было намного ужаснее, чем обычно».

Так сказал Гермес.

«Ну ты даёшь, малышка. Умно, ничего не скажешь. Может, объединимся? Ты станешь королём… или королевой, да? А я стану капитаном стражников».

Так сказал, кивнув, стражник, стоявший около Гермеса.

Кино надела пальто, не проявляя никакого интереса к предложению.

«Нет, спасибо. Я уезжаю и настолько быстро, насколько только способны эти маленькие колёсики».

Так она сказала, закинула ногу на Гермеса и устроилась на сиденье.

Стражник посмотрел на неё с недоумением, затем оглядел толпу на трибунах.

«Если не хотите, чтобы вас здесь убили, может быть вам тоже стоит уехать?»

Так предложил Гермес.

«Ты так думаешь?»

«У вас есть семья?»

Так спросил Гермес, в то время как Кино запустила его двигатель. Рокот эхом прокатился вдоль бетонных стен.

Стражник кивнул.

«Тогда мне кажется, вам нужно уезжать. Ваша семья будет вам благодарна за это».

«Он довольно смышлёный, хоть и мотоцикл».

Так сказала Кино и выжала сцепление Гермеса.

Через секунду они исчезли, растворившись в коридорах под трибунами.

Шизу поднимался по трибунам, шаг за шагом, медленно, с пустым выражением лица. Многие уже ушли, но среди тех, кто остался, перебранка не прекращалась. В кучу смешались резкие возгласы и философские рассуждения. Он не обращал на них внимания.

Кто — то узнал его и потянул за плечо.

«А ты отлично дрался, мечник. Давай драться вместе — покажем им, кто тут главный. Что скажешь?»

Шизу ничего не ответил, сбросив руку с плеча.

«Эй, что за неуважение, неудачник!»

Так прорычал мужчина. Он призывно махнул рукой, и к нему подошло ещё несколько дружков. Они окружили Шизу со всех сторон, зажав в руках куски железных перил, вырванных из поржавевших сидений на трибунах.

Шизу повернулся и вытащил катану. Он уколол мужчину, стоявшего сзади него в левое плечо, а затем взмахом из — за спины оставил длинный разрез на лице того, кто стоял перед ним. Остальные нападавшие разбежались.

Всё ещё держа меч в руке, Шизу продолжил карабкаться вверх, пока наконец — то не добрался до поля битого стекла. Забравшись в ложе, он старался не обращать снимание на чавканье под ногами пропитанного кровью ковра.

Он поприветствовал короля, всё ещё сидящего в своём кресле, правда, с основательно укороченной головой. Королевские драгоценности исчезли, растащенные грабителями. Даже с его одежд было содрано всё более — менее ценное. Корону нигде не было видно. Шизу даже представить себе не мог, что на чьей — то голове она могла выглядеть лучше, чем на той, на которой была.

«Мы ещё встретимся».

Так он сказал, едва заметно улыбнувшись и сделав медленный, длинный выдох.

Отъехав на некоторое расстояние от городских стен, Кино и Гермес выехали на берег широкого, сверкающего озера. Это был прекрасный, безмятежный вид, словно созданный для наслаждения. Кино, которой последние события принесли мало радости, остановила мотоцикл, чтобы полюбоваться солнечными бликами на слабой ряби озера.

«Я не спешу».

Так сказал Гермес.

Она глянула на него вниз, затем молча слезла и спрыгнула на травянистую отмель. Кино сделала глубокий вдох, на мгновение задержала дыхание, затем выдохнула так, словно хотела изгнать из себя последние остатки воздуха Колизея и этого застоявшегося города.

«Прекрасно».

Так пробормотал Гермес, глядя на мирную поверхность озера. В слабой зыби отражалось солнце, голубизна неба, и, на дальней стороне водного пространства, — свежая зелень леса.

Кино бросила камешек. Он плюхнулся в воду со слабым «буль», волны разбежались по поверхности воды. Они быстро пропали, и пасторальная картина восстановилась. Деревья словно бы склонились к воде, стараясь разглядеть в ней своё отражение.

«Послушай, Кино…»

«Что такое, Гермес?»

Но Гермес ответил не сразу. Они просто некоторое время слушали пенье птиц.

«Помнишь ту пару, что мы встречали? Ту, что ехала в кибитке, запряжённой лошадью?»

Так спросил Гермес через некоторое время.

«Ну да».

Так ответила Кино и бросила ещё один камешек.

«Ты ещё говорила, что это они рассказали тебе об этом месте».

«Ну да».

Так сказала Кино и кивнула.

«Насколько я помню, мы встретили их ещё раз. Точнее женщина уже была одна».

«Да, одна».

Так подумала Кино.

«Я помню».

Так она сказала. Ещё один камешек улетел в озеро и на этот раз подпрыгнул на поверхности.

«И теперь, если мне не изменяет память, женщина улыбнулась тебе и сказала „Это была прекрасная страна. Вы должны посетить её, Кино“».

«Да, так она сказала».

«Ладно. Допустим. Я не понимаю. Я тупой. Но что она хотела сказать? Мы же видели, что это за „прекрасная страна“».

Кино подняла камень размером с голову ребёнка и швырнула его в озеро. С громким плеском он рухнул в воду, поднял большие волны на поверхности и мир, отражённый в озере, затрясся. Но это продолжалось не долго, и озеро опять стало спокойным зеркалом.

«Таков он, прекрасный мир? Безмятежность приходит снова, даже после самых разрушительных потрясений?»