Вот еще одно подтверждение. “Встречались пореже” — чтобы не вызывать подозрений. Ковалев все время отпускает такие поводки. Вроде бы ничего не сказано.

— А почему вы думали, что он имел дело с гангстерами?

— Не ловите меня, Сергей Сергеевич! Я к этому делу отношения не имею, да и вы сами так думаете. Вряд ли бы вы пришли ко мне с таким разговором, если бы считали иначе. Людей, с которыми Гриша работал, я не знаю. Я не спрашивал, он мне не говорил. Я старый человек, свое уже и отгулял, и отсидел. Сам в такую компанию уже не пойду, да и, как вы верно заметили, никто меня и не взял бы. Болтать просто так, наводить тень на плетень не хочу, сажать кого-то в тюрьму желания не имею — там очень несладко. Как видите: нечего мне вам сказать.

— Напротив. Самое главное скажите. Почему вы, именно вы пришли с женой Жалейки к нам? Что означает этот ход? Откуда уверенность, что Жалейка имел дело с гангстерами? Основания?

— Гриша очень опасался. Я это чувствовал.

— Кого опасался?

— Не знаю. Действительно не знаю.

— Он говорил вам об этом?

— Только вскользь и однажды.

— Когда?

— Перед этим отъездом… Я знал, что ему берет билет один проводник. Он всегда брал ему билеты. Гриша назвал его как-то “Валет”. Он ездил с ним, в его вагоне. И в этот раз Гриша сказал: когда проводник отдавал билет, у него было ощущение, что он кому-то его показывает, наводит. И Валет сказал, что в этот раз не едет, перевели на другой маршрут.

— Валет был из группы?

— Не знаю. Этого я не знаю. Но Гриша опасался и раньше не столько вас, сколько своих.

— Теперь ясно. Когда стало известно, что Жалейка в Ташкент не прибыл, вы посчитали: если он арестован, если Валет его показывал милиции, то неплохо бы вам засвидетельствовать свою непричастность. И прийти в милицию с женой Жалейки. А если это результат деятельности его компаньонов, то и в этом случае тень падает на вас. Все же ваши отношения с Жалейкой секрет небольшой, жена его раскроет в первые же минуты. Попытка остаться в стороне только навлечет на вас подозрения. Так?

— В общем так.

— А если Жалейка просто решил исчезнуть?

Ковалев покачал головой:

— В это я не верю. Он другой человек, он очень привязан к дому, к жене. Просто сбежать он не мог.

— Ну а если заболел в дороге, а вы своим визитом наводите нас на подозрения?

— Мы подождали два дня. Больше ждать смысла не было. У него в бумажнике на этот случай всегда был домашний адрес — сообщили бы, случись что.

— Понятно. Но вернемся к нашим фарцовщиками. Если я не ошибаюсь, в этом деле и раньше манеры не отличались особой деликатностью или рыцарским благородством. В чем же разница?

— Риск всегда был, — согласился Ковалев. — Но другой. Могли, конечно, обмануть, “крутануть динамо” при случае, как вам известно. И все же обходилось без эксцессов.

— Что вы называете “эксцессами”?

— Эти могут просто убить. Во всяком случае, так я понимал Гришино состояние.

— Любопытно, — майор раздумывал: показать Ковалеву фотографию Жалейки или не делать этого? Завтра он все равно узнает. Милиция обязана известить жену, провести опознание, и совершенно ясно, что первым, к кому обратится жена, будет Ковалев. Но это завтра. А сейчас? Если Ковалев все же участник группы и убийство Жалейки этой группой организовано, то новой информации Выборный Ковалеву не даст. Кроме одного момента — милиция уже установила личность убитого и ищет след. А если Ковалев непосредственно к убийству не причастен, но с группой связан? Тогда факт гибели Жалейки — информация ценнейшая.

Да, спекулянты золотом стремятся не брать в дело людей, известных милиции. Но кто поручится, что это верно во всех случаях?

— Итак, по вашему мнению, происходит падение нравов?

— Не надо иронизировать, — покачал головой Ковалев. — Гриша как-то сказал мне, что эти нынешние крадут так, будто объявили последний день. Вот что я имею в виду, говоря о них как о гангстерах.

— А чем же привлекателен гангстеризм? — Выборный решил увести разговор к вопросам “общетеоретическим”. Перед беседой с Ковалевым майор основательно проконсультировался у Литвака. Сейчас ответы Ковалева означали для него не новые сведения, а лишь косвенно подтверждали, насколько точен Ковалев в беседе с майором милиции.

— Выгоднее. Он приносит большие проценты. Солидная постановка дела требует солидных расходов.

— Это любопытно. А не могли бы вы меня проконсультировать, как эксперт дилетанта? Предположим, что я решил заняться золотой контрабандой. Как у вас выражаются, “войти в бранжу”. С чего я начинаю?

— Сколько у вас денег?

— Предположим, что мало.

— Тогда нет разговора. Вы ничего не сможете начать. Считайте так: к мысли о золоте человек приходит не сразу, не на голом месте. Я об этом много думал, в какие-то операции включился, почувствовал вкус к деньгам, понял, что риск иногда может окупиться. Из тех, кого я знаю, никто не начинал с золота. И боязно, и просто невозможно. Ведь для этого нужны доверенные люди, а они появляются только в риске. Так что к золоту приходит человек с известным опытом, дерзостью, своими людьми и деньгами, достаточными для начала и не слишком большими, чтобы ими можно было рискнуть.

В дверь негромко постучали.

— Можно кофе принести?

— Давно пора, — отозвался Ковалев.

— Да я все ждала, а вы разговариваете, не хотела мешать, — ответила жена Ковалева, разливая кофе. Она исчезла так же тихо, как появилась.

— Продолжим? — спросил Выборный.

— Я не вполне понимаю цель моей лекции, — сказал Ковалев. — Думаю, что вы все это знаете без меня.

— Не все, — ответил майор. — Я вас слушаю.

— У вас есть некоторый опыт, деньги, люди. Теперь вам нужен способ доставки. Человек — или несколько — со свободным доступом за границу.

— Какие сейчас цены?

Ковалев поморщился:

— Все же меня не оставляет ощущение, что вы меня ловите, Сергей Сергеевич. Я действительно не знаю нынешних цен. Они и раньше-то не были стабильными, а теперь скачут каждый день. Но думаю, что при сегодняшней конъюнктуре за монету вы заплатите от тридцати до сорока рублей. Кроме того, важно, постоянный ли вы покупатель, какую партию берете, даже какими купюрами платите. Все важно.

— В одиночку работать невозможно, значит, работает группа.

Ковалев поднялся, походил вокруг стола.

— Спина болит. Трудно долго сидеть, — и сам улыбнулся двусмысленности прозвучавшей фразы. — Сколько, зависит от вас, от постановки дела. Чем меньше людей в деле, тем больше чистая прибыль. Но зато сложнее работать.

— Кто в этом узком кругу?

— Вы сами. Человек, доставляющий товар. Человек, отвозящий его, курьер. Желателен еще помощник. Как минимум. Итого четверо. Меньше нельзя — не справитесь.

— Значит, Жалейка был курьером?

— Не знаю, — сказал Ковалев. — Но, судя по всему, возможно. А почему вы сказали — был?

— Ну после вашего визита трудно думать, что он сможет продолжать свою деятельность, — вывернулся Сергей Сергеевич, а сам подумал: “Сколько раз подводит инерция мышления. А может, сказать ему?”

— Сестра Жалейки в Ташкенте — реальное лицо?

— И очень милое. Найдина Ирина Борисовна. Это двоюродная сестра, но очень ценит родственников, всегда поддерживает связь.

— Особенно в Ташкенте? — уточнил Выборный.

— Ну это удобное совпадение. Она тут ни при чем, она достойная женщина, я знаком с ней — приезжала как-то летом. И, кроме того, в золото женщин не берут: традиция.

— Спасибо, Михаил Александрович. Вы нам помогли. — Выборный поднялся.

— А что все-таки с Жалейкой, товарищ майор?

— Завтра вы все будете знать. Завтра или послезавтра.

Майор спускался по лестнице, когда услышал, как за спиной лязгнул замок, потом засов.

Исчезновение Жалейки было для Вареника ударом. Последние месяцы дела шли неровно, со сбоями. Несколько раз подумывал Вареник всерьез, что пришла пора кончать всю историю. Но обидно было сворачивать операцию, не дотянув до желанной цели совсем немного. Партия, которую повез Жалейка, была последней — человек Вареника на судне пошел в отпуск. Предстоял перерыв в операциях по меньшей мере на полгода, так что поездка Жалейки обретала особенный смысл. И вот такая история! Когда Хаджиев позвонил, что Жалейка в Ташкент не приехал, первой мыслью Вареника было предположение о бегстве. Григорий Михайлович, по мнению Вареника, был человеком надежным и разумным. Надежность вроде бы исключала бегство с золотом, но вот разумность… Вареник не раз задумывался над тем, что при окончании всех операций надо было бы побеспокоиться о ликвидации всех возможных последствий, а значит, и об устранении партнеров. И прежде всего Григория Михайловича. Тот знал всю цепочку. И эта мысль была для Вареника естественной и разумной. Таким же разумным шагом считал он и побег Григория Михайловича. Захотел выйти из дела, естественно, принял меры, чтобы уход принес и прибыль. Гриша тревожил Вареника и тем, что не раз говаривал: пора кончать. Вот и мог кончить таким образом. Против варианта с побегом было лишь одно, но серьезнейшее обстоятельство: гораздо выгоднее скрыться на обратном пути. Не с золотом, а с деньгами. Сам Вареник поступил бы именно так. А поскольку Григорий Михайлович человек разумный и предусмотрительный, вряд ли он рискнет уходить с таким грузом. Разве только в том случае, если у него уже был покупатель? Но настоящую цену он не получил бы у случайного покупателя. Так что в этом варианте выгоднее обратный путь. А Гриша пропал по дороге туда. Или не пропал? Доехал, был встречен и только после этого раздался звонок Хаджиева? Но смысл, смысл? Зачем им рвать отлаженную связь, столь выгодную для обоих? Если они почувствовали опасность и решили кончать дело, то сомнительно, чтобы в обстановке тревоги они затеяли историю с пропажей золотого курьера. И здесь что-то не сходится.