— Агрхр!

Она ударила воздух, но это не дало ей такого удовлетворения, которое было от удара кулаком по гипсокартону. Лукас посмотрел на нее из гостиной и покачал головой.

— Тебе нужно успокоиться.

Ему легко об этом говорить. Лукас был членом уединенного клана дампиров Томаса Фэйрчайлда, приютившего его. Чистый, как снег, Лукас получил задачу действовать как личный буфет Шелль после того, как она была обращена. Михаил думал, что, сделав Лукаса донором крови Шелль, она сравняет его с землей и приведет в их лоно. Вместо этого, Шелль случайно осушила Лукаса и, по ее вине, заставила собственную кровь стечь ему в горло, что сделало его вампиром.

Как доказать всем, что она справится со всем этим дерьмом, а?

— Я не могу успокоиться, — раздраженно сказала Шелль. Ее раздражало, что Лукас мог быть таким холодным, когда она собиралась вылезти из ее проклятой кожи. — Я слишком взволнована.

Лукас продолжал наблюдать за ней, как за животным в зоопарке.

— Хорошо, Шелль. Твоя душа вернулась!

С широко раскрытыми глазами невинного нуба он хотел показать светлую сторону. Тупые оптимисты. Она предположила, что, будучи без души всего несколько месяцев, она может быть счастлива, что ей не придется жить века в пустом, без эмоций состоянии. Тем не менее, ее связь действительно подложила свинью в ее планы. Тупой оборотень. Глупый, высокомерный, сексуальный, Бог викингов мужского пола…

Она резко развернулась лицом к Лукасу. Он смотрел на нее с удивленной ухмылкой. Тьфу.

— Есть ли у меня ключ? — он открыл рот, чтобы ответить, но Шелль перебила его. — Нет. Так что это не очень хорошо, Лукас. Не с большой вероятностью.

Мужчина равнодушно пожал плечами.

— Может, он тебе больше не нужен.

Шелль застыла на месте. Она глянула лучшим взглядом смерти страшного вампира на Лукаса, но после того, как он узнал ее за последние несколько месяцев, тень, которую она бросила ему, мало повлияла. Проклятие. Все было намного лучше, когда Шелль могла его обмануть.

— Мне это нужно. Нам это нужно.

Шелль была аномалией среди вампиров. У нее были силы и способности, которых не было ни у одного вампира, даже у Михаила Аристова. Как ее потомство, Лукас разделял некоторые из этих уникальных черт. Пока она не узнала больше о Гробе Сета — волшебном гробе, который преобразил ее — и магии, которую он содержал, они оба были в опасности.

Лукас грустно покачал головой.

— Ты действительно думаешь, что Михаил или даже твой родной брат осудили бы тебя за то, что ты не контролируешь?

Esta magia limpiará la tierra^[3]. Ритмичные слова, сказанные перевертышем прямо перед тем, как он толкнул ее в эту богом забытую коробку все эти месяцы назад, отразились в уме Шелль, и она вздрогнула. Перевертыш думал, что сундук порождает демонов. Мапингуари. Это то, чем была Шелль? Демоном?

— Я думаю, что Михаил сделает все, чтобы защитить расу, — ответила Шелль. — И я думаю, что Ронан предан своему создателю.

Лукас фыркнул.

— Кровь гуще воды.

— Именно, — Шелль продолжила расхаживать. Они с Ронаном были близнецами. Это в какой-то степени их связывало. Но Михаил обратил Ронана. Сделал его частью вампирской коллективной памяти. Вампиры и дампиры существовали почти так же, как и осиновая роща. Из одного дерева было произведено много саженцев. Каждый из них взаимосвязан своими корнями. Ронан был связан с Михаилом, его ковеном и Коллективом. Шелль в этом не участвовала. Она была одиноким деревом, а Лукас ее единственным саженцем. Они были уязвимы. Отделены. Лукас мог быть слишком наивен, чтобы понять, но Шелль знала, что случилось с сорняком, который пророс в саду, где ему не место.

— Я должна знать, Лукас.

Губы его сжались, и выражение лица стало грустным.

— Знать что?

— Что мы такое. На что способны, — она сделала паузу. — Независимо от того, являемся ли мы угрозой или нет.

Брови Лукаса сошлись.

— Угроза для кого?

Шелль выдохнула.

— Ни для кого.

Он оттолкнулся от дивана.

— Ты чувствуешь угрозу? Потому что это не так.

Это потому, что Лукас никогда не мог представить, что будет вести себя так нецивилизованно. Шелль знала лучше. Они были дикими и необузданными, как любое животное. Дикими. Опасными из-за своих способностей.

— Я возвращаюсь за третьей частью ключа к Гуннару, — заявила Шелль. Она же не спрашивала разрешения. Ей ничего не нужно.

— На этот раз он будет ждать тебя, — предупредил Лукас. — Он будет к этому готов.

В этом Шелль не сомневалась. Она провела кончиками пальцев по губам. Она могла поклясться, что все еще может чувствовать ток электричества, который вспыхнул там, когда оборотень поцеловал ее. Такой мужчина! Мужественный. Дикий. Смелый.

— Знаю, — ответила она так, будто перспектива встретиться с Гуннаром лицом к лицу снова была ей в тягость. — Но я тоже к этому подготовлюсь. В любом случае, это будут равные условия.

— Если ты так говоришь, — Лукас не казался убежденным, и почему он должен быть? Если бы он достаточно покопался, то узнал бы мысли Шелль. — Ты должна взять меня с собой.

Шелль широко распахнула глаза.

— Не может быть и речи.

Неповоротливая форма Лукаса возвышалась над ней. Он был, конечно, пугающим вампиром: высоким, громоздким, с мышцами и суровым лицом. Только когда она посмотрела ему в глаза, то увидела мягкость, невинность. Его бесхитростные небесно-голубые глаза были единственным недостатком Лукаса. Они всегда его выдавали.

— Я могу справиться с Гуннаром.

— Я в этом не сомневаюсь, — ответил Лукас. — Но ты сможешь справиться с остальной частью его стаи?

Правда, Шелль понятия не имела, сколько пушистых ублюдков ползали вокруг поместья Гуннара, которое соперничало с небольшим отелем по размеру и размаху. Серьезно, парень мог бы заставить Airbnb[4] совершить самоубийство.

— Дом достаточно большой, чтобы приютить несколько пометов оборотней, — Лукас усмехнулся и Шелль ухмыльнулась. — Я немного знаю о дворнягах, но если они все такие же сильные, как Гуннар, придется попотеть.

— Уверен, что твоя пара был бы в восторге, услышав, как ты называешь его дворнягой, — усмехнулся Лукас.

Шелль вскинула голову:

— Не называй его так.

— Почему нет? — Лукас серьезно испытывал удачу. — Это то, чем он является.

Связь была духовной. Глубокой и нерушимой. То, что душа Шелль прикрепилась к Гуннару, не ее вина. Она не выбрала страховочный трос. Эта коварная сука судьба приняла решение за нее. Как это могло быть справедливо? Она ничего не знала о нем, кроме того факта, что он превращался в собаку раз в месяц, и что его рот казался раем.

— В оборотня, а не в собаку, — поправил Лукас. — И что там насчет рта?

Шелль испепеляюще глянула на Лукаса. Читать мысли друг друга было запрещено. Они взяли за правило устанавливать границы.

Лукас вскинул руки, сдаваясь.

— Я ничего не мог с собой поделать. Ты так громко думала, что с тем же успехом могла бы кричать.

Шелль решила не отвечать.

— Ронан был привязан ведьмой. Меня привязал оборотень. Пара Михаила начинала как человек! — Шелль вскинула руки вверх. — Ты знаешь, сколько не вампирских или не дампирских связей было в нашей истории, Лукас?

Он отрицательно покачал головой.

— Нет.

— Три.

Лукас снова не выглядел обеспокоенным.

— Меня это не удивляет. Мы почти вымершая раса, Шелль. Если судьба ответственна за то, чьи души мы выбираем, разумно предположить, что для процветания нам придется найти себе пару за пределами нашего вида.

— Понятно, что судьба — кретинка, — сказала Шелль. — Знаешь ли, какие осложнения будут связаны с оборотнем?

— Нет, — признался Лукас. — А ты?

У Шелль отвисла челюсть, и она уставилась на Лукаса.

— Э… ну… я имею в виду… нет, — она с разочарованием топнула ногой, и половицы скрипнули от удара. — Но дело не в этом.

Лукас издал многострадальный вздох. Он вернулся в гостиную и плюхнулся на диван.

— Тогда какой в этом смысл?

— Я не знаю, — Шелль перестала спорить с Лукасом. Ей нужно было вернуться в Пасадену, чтобы заполучить третий ключ Гуннара. Она повернулась и пошла по коридору к своей комнате. — Но в этом есть смысл! — прокричала девушка и захлопнула за собой дверь. — И когда я это выясню, ты узнаешь первым!