Глава 14

Жажда обжигала горло Шелль, и ее клыки пульсировали в деснах. Ей придется взять всю волю в кулак, но она не укусит Гуннара. Даже сейчас, желание было слишком сильным, чтобы сопротивляться. Гуннар, тяжело дыша, лежал на девушке, пробегая пальцами по ее прядям, которые вырвались из конского хвоста. Поддаться страсти — было неожиданно, но просто. Боги. Никто никогда не доставлял Шелль такого удовольствия, как Гуннар. Мужчина действительно был богом. Ее оргазм, безусловно, был религиозным опытом.

— Мое сердце колотится, — сказала Шелль между тяжелыми дыханиями. Если она не поест в ближайшее время, биение ее сердца замедлится, а затем полностью прекратится. Но мысль о том, чтобы питаться от кого угодно, кроме Гуннара, оставила кислый привкус во рту. Лукас предложит свою вену. Однако, увидев реакцию Гуннара на него сегодня, Шелль не была уверена, что это жизнеспособный вариант.

«Итак, что? Ты просто будешь голодать?»

На данный момент это казалось хорошей идеей.

— Ты уверена, что не мое сердце ты чувствуешь? — спросил Гуннар со смехом. Он вышел из нее и перевернул на бок. Шелль ощутила его отсутствие, и это потрясло ее. Это делала связь? Ослабляла ее до такой степени, что девушка не могла функционировать, если его не будет рядом с ней? Шелль не любила чувствовать слабость. Ей не нравилось быть зависимой. Если связь сделала ее такой, как можно это принять?

Гуннар приподнялся на локте. В тусклом свете мужчина изучал Шелль пристальным взглядом устремленным на ее лицо. Шелль смотрела в потолок. Слишком страшно было увидеть его красивые глаза и найти в них какие-то нежные эмоции.

— Кто тот мужчина? — его тон был деловым. Опасный гул, который только подогревал ее кровь. — Почему он живет здесь с тобой?

— Откуда ты знаешь, что Лукас здесь живет?

Гуннар весело фыркнул.

— Его запах повсюду. Даже в этой комнате, — мужчина поджал губы, что сделало выражение его лица более суровым. — Он твой любовник?

Была очередь Шелль фыркать.

— Нет. Лукас… он… — что? Ее ребенок? Ее брат? Все, что она скажет Гуннару, будет иметь смысл? — Мой.

Неправильный выбор слов. Рык, наполнивший тишину, пробудил холодок пробежаться по позвоночнику Шелль.

— Это не то, что ты думаешь, — Шелль повернулась к Гуннару. Его глаза сверкали золотом, диким и ярким. Последнее, что девушке было нужно, это повторение сегодняшней встречи. — Я сделала Лукаса вампиром. Он — мой ковен.

Предупреждающий звук затих в груди Гуннара.

— Я ничего не понимаю, — не удивительно. Шелль сама этого не понимала. — Ты не часть ковена Аристова?

Конечно, он это предполагал. Любой бы так подумал. Шелль пытался набраться смелости признаться Гуннару, кем она была на самом деле. Аномалией, которая, вероятно, должна была быть уничтожена давным-давно.

— Не совсем, — сказала она. — Лукас и я… мы уникальны.

— Я знаю, — Гуннар провел пальцем вдоль ее челюсти. На мгновение Шелль закрыла глаза, наслаждаясь контактом. — Ты не похожа ни на одного вампира, с которым я когда-либо сталкивался.

Жажда знаний Шелль почти соперничала с жаждой крови. Она не учла, что Гуннар мог быть источником информации.

— Ты со многими вампирами сталкивался до меня?

— Ты отклоняешься от темы. Расскажи мне больше о мужчине, который здесь живет, и что он для тебя значит.

А Шелль думала, что вампиры, обретшие пару, темпераментны.

— Я говорила тебе. Я — его создатель, — она не была уверена, сколько должна рассказывать Гуннару, но не сомневалась, что мужчина почувствует любую ложь или попытки ввести в заблуждение. — Вампиры связаны. Что-то вроде стаи, я полагаю, — боги, кого она обманывала? Их жизни были похожи на яблоки и апельсины. Как он мог привязать ее? — Как одна нить, вплетенная в гобелен. Связь неразрывна.

Другой низкий рык пронзил тишину.

— Если он думает, что у него есть какие-то претензии на тебя, — предупредил Гуннар, — то серьезно ошибается.

— Нет, — Шелль покачала головой. Почему ему было так трудно объяснить? — Это не так. Ты живешь в семейной группе. Твоя стая живет в одном доме. Почему?

Гуннар свел брови.

— Мы стая. Это заложено в нашей природе.

— Именно, — некоторые вещи просто нельзя было объяснить. — То же самое и с вампирами. Наши ковены — это наши семейные группы. Лукас — мой ковен. Это единственная связь между нами.

— Почему твой ковен такой маленький? — линии, которые омрачали его лоб, сгладились. Пальцы Шелль болели, когда Гуннар поднимал руку и отводил длинные пряди волос от лица.

— Я не знаю, заметил ли ты, но вокруг не так много вампиров. Все наши ковены маленькие.

Гуннар размышлял над ее словами. Его пронзительный взгляд приковал девушку к месту. Было так легко снова отдаться ему. Поддаться страсти, которая, без сомнения, сметет их обоих, как шторм.

— Распусти волосы, — попросил он, помолчав. — Мне не нравится видеть их связанными.

Властный. Но не совсем. Шелль подчинилась и размотала узел. Она потянулась, чтобы расчесать их пальцами, но Гуннар опередил ее, смахнув пряди в сторону и перекидывая их через плечо девушке на грудь.

— Лучше?

Его взгляд стал серьезным.

— Да.

Простой ответ, который нокаутировал.

— Почему ты предупредил меня бежать сегодня вечером? — Шелль дважды пыталась украсть у Гуннара, и он сделал все возможное, чтобы защитить ее от остальной части своей стаи. Это должно было вызвать значительную долю внутренних беспорядков в рядах. Шелль не знала, как бы она отреагировала, если бы ей пришлось выбирать между Гуннаром — мужчиной, которого она едва знала — и Лукасом просто потому, что связь превосходила все остальное.

— Я защищаю то, что принадлежит мне, — ответил Гуннар.

Слова наполнили Шелль теплом. Мне. Это не должно было так сильно на нее повлиять. Возвращение души вызвало всевозможные эмоции, с которыми Шелль не приходилось иметь дело некоторое время. Было приятно быть желанной, даже если это была какая-то странная физическая и духовная связь.

— Арен хочет моей смерти.

Гуннар вздрогнул, будто его ужалили.

— Арен обеспокоен и ищет драки. Ему все равно, кто это будет.

Он не отрицал, что его приятель хотел ее смерти. Шелль готова была поспорить, что он был не единственным членом стаи Форкбеард, кто так подумал бы.

— Я сомневаюсь, что мой маленький трюк сегодня вечером сделает что-нибудь, чтобы выиграть мне очки у него или у любого другого.

Печальный смех Гуннара наполнил Шелль ужасом.

— Нет. Что ты сделала сегодня… — мужчина вздохнул. — Это не должно было быть возможным. Это породит страх в стае. Они будут еще более настороженно относиться к тебе.

— Я бы никому не причинила вреда, — проговорила медленно Шелль. Она понимала страх стаи. Черт, ее силы пугали и ее саму. — Я знала, что мое пребывание там поставило тебя в нехорошее положение. Я пыталась…

— Ты не пыталась защитить меня, — перебил Гуннар. — Ты пыталась спасти свою собственную шкуру.

Похоже, Гуннар был из тех мужчин, которые не боялись называть вещи своими именами. Шелль это нравилось.

— Да, — призналась она.

— Впрочем, не потом, — тон Гуннара стал серьезным. — Не тогда, когда ты появилась в Мэйвуде.

— Нет, — сказала Шелль. — Я знала, что у тебя неприятности. Я не позволю этим засранцам напасть на тебя.

Она наклонилась и провела кончиками пальцев по ране на теле мужчины. При ее прикосновении Гуннар напрягал и поддергивал мышами. Рана больше не кровоточила и, наконец, начала закрываться. Шелль вздохнула с облегчением. Могло быть намного хуже. Им обоим сегодня повезло.

— Откуда ты узнала?

Он почувствует запах лжи. И, кроме того, Шелль не хотела его обманывать.

— Я слышала это в его голове, — прошептала девушка. — Арена. Возможно, он не организовал это, но я уверена, что знал.

Гуннар прищурил синие глаза.

— Что еще ты слышала?

Она ожидала сомнений. Почему Гуннар не спросил, что она ему сказала? Арен был частью стаи. Он был частью его семьи. Шелль может и была парой Гуннара, но они не знали друг друга. У них не было общей истории. Никакого доверия между ними. Шелль почувствовала некоторое облегчение, что он принял ее слова. Не чуял воздух вокруг, не пытался распознать скрытый мотив.

— Не многое. Ты вроде как всех насторожил после того, как посадил меня в камеру, а они охраняли свои мысли, — она иронично улыбнулась ему, и уголок его рта дернулся. Это смягчило его обычно суровое выражение лица и вызвало у Шелль приступ нежных эмоций. — Думаю, он хочет узурпировать твое положение в стае. И хочет развязать войну.