ГЛАВА 17

Когда Джош подошел к питчерской горке [29] , чтобы бросить мяч, мама наклонилась ко мне и поинтересовалась:

— У него улучшилась подача? — Будто он раньше подавал хуже.

Я кивнула, не отводя взгляд от поля. Прошло почти две недели с моего возвращения из Калифорнии. Я была чертовски занята. Эти выходные я должна была провести с мальчиками, но пришлось работать. Ларсены предложили забрать с утра Джоша и Луи, чтобы отвезти их на матч. Когда последний клиент позвонил и отменил запись, мы с Шоном приняли решение закрыть салон на час раньше. К счастью, в эти выходные Джош играл всего в получасе езды от моей работы, поэтому мне удалось посмотреть, как они обыграли две команды.

Ларсены отсидели четыре игры и, когда появилась я, уехали домой. Вскоре показались мои родители. Впервые за месяц я провела с ними больше десяти минут. Отношения между мной и мамой все еще были натянутыми. Я не собиралась чувствовать себя виноватой за то, что поехала навестить лучшую подругу и ее ребенка.

— Да. У него отличный тренер.

К слову о тренерах… Я не смогла удержаться от того, чтобы бросить взгляд в сторону одного конкретного тренера, который стоял возле третьей базы со скрещенными на груди руками. После того, как он зашел в гости в день моего возвращения, мы редко виделись. В тот вечер, пока он пил последнее пиво из холодильника, я рассказывала ему о поездке к лучшей подруге. Он не мог поверить в то, кто являлся ее мужем. А потом появился Луи и пригласил Далласа посидеть с ним и послушать мои ежевечерние истории о Родриго.

— А кто из них тренер? — поинтересовалась мама, возвращая меня к реальности. В тот момент я вспоминала, как сосед сидел на кровати Луи, а я напротив него и рассказывала историю о том, как брат считал, что потерял телефон, но на самом деле просто забыл его в холодильнике.

Я искоса посмотрела на нее и с трудом удержалась от того, чтобы не покачать головой. В отличие от Ларсенов, мои родители редко приходили на игры Джоша. Но и этого было достаточно, чтобы знать подобную информацию. Проблема была в том, что когда Джош только начал говорить о бейсболе, родители сразу стали возмущаться: «А почему не футбол?» На что я ответила им: «Потому что он не хочет играть в футбол». Спустя столько лет можно было уже принять это, но мои упрямые мама и папа не смогли сделать этого.

Сначала я показала на Трипа, который стоял на первой базе, а потом на соседа.

— Почему он выглядит таким знакомым?

Ее вопрос не удивил меня.

— Ты познакомилась с ним на празднике. — У этой женщины была память как у слона; она ничего не забывала. До сих пор вспоминает то, что я делала, будучи ребенком, и это все еще бесит ее.

— Понятно.

Мне совсем не понравился тон, которым она ответила. Поэтому я напряглась.

— Тот, который был весь в татуировках? — по-испански спросила он.

Весь в татуировках? Да они у него только до локтя.

— Si.

— Понятно, — повторила она.

Если бы я не знала маму, то подумала бы, что ей наплевать на Далласа. Но я-то ее знала.

Джош встал на позицию и подал мяч между третьей и второй базой. Я вскочила и зааплодировала ему, мимоходом отмечая, что мама подняла руки вверх и тоже захлопала. Когда я, наконец, села, она лишь подтвердила то, что я подозревала:

— Мне кажется, что все эти татуировки плохо влияют на мальчиков.

Я застонала.

— Татуировки не соскакивают с тела, чтобы наброситься на людей, Mama.

Она фыркнула и мотнула головой в сторону Далласа, который нагнулся и, уперев руки в колени, разговаривал с Джошем.

— Он выглядит как бандит.

Я ненавидела, когда мама несла подобную чушь, особенно в отношении человека, который был чертовски добр ко мне и мальчикам. Несправедливо судить о нем по внешнему виду. Мне пришлось сжать зубы, чтобы не произнести того, о чем впоследствии могла пожалеть.

— Ма, он не бандит. И дети его любят.

— Угу. Может быть, но зачем ему все эти татуировки?

— Потому что они ему нравятся? — язвительно ответила я.

Мама повернулась ко мне и прищурилась.

— А чего это ты злишься?

— Я не злюсь. Просто мне кажется, что ты несправедлива к нему. Ты его совсем не знаешь.

— А ты, значит, знаешь?

— Да, знаю. Он двадцать лет провел во флоте, и теперь у него свой бизнес. Даллас тренирует маленьких мальчиков, потому что ему это нравится. Он… — Я едва не сказала «почти» — всегда был добр по отношению ко мне, Джошу и Луи. — Я не успела остановиться себя. И даже не подумала о людях, которые сидели вокруг нас и могли услышать меня. — Мне кажется, что он замечательный человек. Он мне очень нравится.

Мама судорожно вздохнула.

— Что?

— Он мне очень нравится.

— Почему?

— А почему бы и нет? — Подобные вопросы она задавала мне каждый раз, когда мне нравился человек, который не был мексиканцем.

— Диана, no me digas eso [30] .

— Он хороший человек. И привлекательный мужчина… — Она фыркнула. — И добрый, Mama. После дня рождения Джоша Даллас пришел и помог нам с мальчиками убраться. — Признаться, я не поверила, когда он заверил меня, что поможет. Но он сделал это. И многое другое. Мы были никем для него, но он сделал то, о чем не подумали другие люди.

— Только не он, Диана. Только не снова.

Боже, помоги мне. Иногда мне хотелось придушить маму.

— Господи, Ма. Успокойся. Я же не признаюсь в том, что люблю его. Он просто мне нравится. Мы не собираемся жениться. Я ему даже не нравлюсь в этом смысле. Он просто… милый.

Мама отвернулась и вцепилась пальцами в длинную юбку.

— Это пока! — практически прошипела она.

Черт, нет.

— Ты не умеешь выбирать мужчин, — продолжая смотреть вперед сказала она.

Я тоже отвернулась и стала наблюдать за игрой.

— Мама, я люблю тебя, но давай не будем начинать этот разговор, — прошептала я.

— Я тоже люблю тебя, но кто-то должен сказать, что ты принимаешь глупые решения. В последний раз, когда я промолчала… ты знаешь, что случилось.

Конечно, я знала. Мне не нужно было напоминать о том, какой дурой я была. Я никогда не позволю себе забыть это.

Иногда я думала, что не будь она столь строгой ко мне в детстве, я бы «серьезнее» воспринимала ее советы. Но она была строгой. Слишком строгой. А я давно выросла.

— Мама, у Родриго тоже были татуировки.

Она отреагировала так, будто я выстрелила в нее. Мама выпрямилась и прижала трясущиеся руки к груди.

Господи, я ненавидела, когда она вела себя подобным образом.

— Я не хочу говорить о твоем брате, — едва слышно произнесла она.

Я вздохнула и потерла тыльной стороной ладони бровь. Господи. Она никогда не хотела говорить о Родриго. Никогда.

Я попыталась настроиться на игру, но мысли возвращались к Родриго и Далласу. Мне кажется, моему брату он бы понравился. Правда.

К концу игры мама, наконец, заговорила снова.

— Вы можете быть друзьями, но не более.

Я просунула руку под кепку Далласа и поскребла голову, которая чесалась уже пару дней. Пора, наверное, помыть ее.

— Ты слышала меня? — спокойно поинтересовалась мама.

— Да. Я просто не собираюсь говорить тебе то, что ты хочешь услышать. Прости.

Она тяжело вздохнула. Если бы мне было десять лет, то я бы почувствовала себя виноватой. Но в двадцать девять мне было на это наплевать. В конце игры с детской площадки вернулись мой отец и Луи. Когда час спустя начался очередной матч, я устроилась между мужской половиной своей семьи. «Торнадо» одержали победу в этой игре — это всегда слегка отдавало горечью для меня, потому как означало, что на следующий день у них опять будет матч, и мне придется вставать очень рано.

Мы проводили родителей до машины, и мама быстро поцеловала меня в щеку на прощание. Напряжение между нами было таким осязаемым, что отец с Луи недоуменно переглянулись. По пути к нашей машине я заметила красный пикап. Возле него виднелась более чем знакомая фигура, которая забрасывала в кузов сумку. Даллас.

В нескольких шагах от него стояла Кристи и что-то быстро говорила.

Джош проследил за моим взглядом и поинтересовался:

— Собираешься пригласить его на ужин?

Неужели это было так очевидно? Я пожала плечами.

— Думала об этом. А ты как к этому относишься?

— Мне все равно.

Я искоса посмотрела на него и направилась к пикапу. Даллас либо услышал нас, либо почувствовал наше приближение, потому что обернулся. Кристи, которая стояла к нам лицом, скривилась, но я не стала обращать на нее внимание. Даллас радостно улыбнулся.