Некоторое время он, казалось, колебался, а потом поманил сына. Когда Клайм приблизился, он ткнул бумагой в нос юноши. Поначалу Клайм только и увидел, что печать с изображением цветка вроде кувшинки или лилии, потом вгляделся внимательнее. А когда прочел - понял, что это его приговор.

- Да-да, и не морщись, в старые времена тебя бы отправили туда еще в десять лет, а надо было бы, - назидательно сказал господин Кольбейн. - Боюсь сейчас уже поздно, но я больше не могу терпеть твои выходки.

- Но это Отряд Лилии!

- Дурак, это приказ о твоем зачислении в подчинение капитана Нордиса, командующего им. Неужели думал, что я отдам тебя на верную смерть, как всех тех детей предателей и изменников? Это для твоего же блага. Послужишь годик-другой, понюхаешь боевого дымка и вкус заклинаний, а там может и верну домой, да женю на дочке уважаемого господина Ваальде. А пока толку от тебя все равно нет.

- Я не... отец, это же ссылка! - жарко воскликнул юноша.

- Не смеши мои седины,- фыркнул господин Кольбейн, и рука вновь легла на плетку. Клайм сглотнул. - Чтобы сын военного так говорил?! Вот когда помру, тогда и будешь устраивать тут пирушки и приглашать окрестное дворянство, а пока я хочу, чтобы ты понял что такое военная карьера.

- Ну уж нет, я не стану служить в армии.

- Станешь и будешь, и это мое последнее слово! - кулак мужчины так грохнул по столу, что Клайм поневоле вздрогнул. "Прощай вольная жизнь.. хотя..." - когда он вновь взглянул на отца, в его глазах плясали демоны.

- Вы еще пожалеете, что отдали меня туда. Уже через месяц они будут мечтать избавиться от меня, - пообещал Клайм.

И уже через несколько дней непокорный наследник семьи Кольбейн отправился на квартиры двадцать пятого полка, к которому был привязан и так называемый Отряд Лилии. У этого отряда была печальная слава - по доброй воле туда не попадали, да и возраст большинства его членов едва достигал шестнадцати-семнадцати. Выжить дольше было просто невозможно. Детей государственных преступников, как правило, из знатных фамилий, направляли туда искупать грехи их родителей. Дурацкий закон - был уверен Клайм. Отец не соврал - его определили не в сам отряд, а лишь приписали к нему, как и других таких же, как и он, детей военных, большая часть которых отправилась туда на перевоспитание.

Уже через пару дней по прибытии Клайм понял, что большинство из них и не думало о военной карьере и мечтало бежать оттуда как можно раньше. На передовую их не посылали, оставляя в глухом тылу. Параллельно измученные учителя пытались вбить в голову дворянских недорослей азы военной науки. Клайм быстро изучил что здесь и как, и местные порядки ему понравились - по большей части кадетам предоставляли полную свободу во время, свободное от уроков, хотя и держали в казарме на комендантском часу с восьми вечера до шести утра. Но этот запрет мало кого волновал и компания, в которую попал Клайм, частенько сбегала в город, чтобы от души повеселиться в каком-нибудь игорном заведении.

Одновременно Клайм начал воплощать в действие свой план по побегу из заведения. Точнее по избавлению Отряда от него. Учителя приходили в тихий ужас от его выходок - то едва не спалил класс, то сшил рукава мундиров учеников в шкафу ночью, то бросил кошку в ящик стола преподавателю. И самое интересное, что каждый раз он ловко скрывался от наказания и сбегал даже из карцера.

Впрочем, военный учительский совет только успевал строчить гневные письма его отцу, ничем другим пригрозить они не смели. Генерала в отставке Клаудио Кольбейна уважали и боялись в раной степени, так что вскоре Клайм стал надеяться, что план начал удаваться, и через месяц его отправят домой. А пока на фронте царило относительное затишье, юноша вместе со сверстниками предавался праздной жизни бездельника и гуляки. Конечно, алкоголь был строго запрещен в военной части, но при желании всегда можно выбраться в город и выпить по кружке-другой вина в компании хорошеньких танцовщиц. За свои проделки Клайм очень скоро стал душой компании и главным заводилой среди золотой молодежи Академии. Учить особо не учился, наука давалась с трудом, зато помахать мечом перед товарищами и покрасоваться перед леди на приемах в кадетском корпусе - это он был завсегда мастером.

Как-то осенней октябрьской, но все еще теплой ночью корпус был предоставлен полной свободе. Начальство оправилось на прием во дворец, а непосредственный командир кадетского класса - капитан Нордис - был срочно вызван для охраны важной персоны, которая прибыла из провинции.

Весь класс вздохнул с облегчением. Хотя сам Клайм не встречался с командиром, но говорили, что он еще совсем мальчишка, немного за двадцать, "Наверняка выслужился перед каким-нибудь толстосумом в военном министерстве, вот и получил такой пост", - думал Клайм, в душе презирая капитана, которого и в глаза еще не видел. Пользуясь неожиданной свободой, компания, щедро одарив часовых, отправилась кутить в город.

Веселье гремело уже далеко за полночь, когда все танцы уже были станцованы, а все песни спеты, за столом завязалась игра в кости. Вначале играли по парам, потом на выбывание, и в конце Клайм вышел в финал против своего давнего соперника, графского сынка Райтена Луксы. Уступать никто из них не собирался - главным призом было исполнение желание противника, пусть даже самого экстравагантного. Загадать можно все, что угодно, кроме денег, так как большая их часть давно осела в кассе у донельзя довольного хозяина заведения.

Клайм считал себя мастером в этой игре, и во всех остальных если уж на то пошло. Игра в кости - невероятно простая для непосвященных, но в то же время чрезвычайно сложная - полностью зависела от интуиции и удачи, а еще чистой случайности. Ставки повышались по мере того, как угадывали две пары, потом четыре, потом шесть. Впрочем, шесть из шести еще не угадал никто на памяти Клайма, да и пять из пяти выигрывал только он сам. Но в этот вечер... то ли он слишком много танцевал с чаровницами, то ли от выпитых двух кружек вина, удача явно отвернулась. Он полностью и безоговорочно был разбит в пух и прах. С мрачным видом Клайм сидел, уставившись на кости, а довольный Райтен, ухмыляясь, потирал руки под громкие крики товарищей, подбадривающих:

- Желание! Желание! Желание! Эх, не везет тебе нынче, Клайм!

Хлопнув по столу, Клайм ухмыльнулся.

- Ну, давай, или думаешь, что раз я проиграл, то не сдержу слово?

- Бедный Клайм, - улыбка Райтена так и звала пересчитать зубы, но юноша сдержался, - что бы такое загадать... - он сделал вид, что размышляет, и думал бесконечно долго, так что Клайм уже начал терять терпение. Потом лицо Райтена прояснялось. - Знаю! Сегодня в столицу прибыла очень важная персона, конечно, она приехала инкогнито, но отец передал мне письмо, на всякий случай. Он всегда снабжает меня самыми полезными дворцовым слухами и новостями, так как часто бывает при дворе, ты же знаешь.

Кулак Клайма сжался. Этот нахальный Райтен всегда выставлял свою семейку как особо приближенных к королю Могидиннгу. Но все знали, что это не так, и что его семья стояла на последних местах в ряду тех, кого хотел видеть король возле себя. Но возражать Клайм не стал. Проигрыш есть проигрыш.

- И что дальше? - поторопил он, а остальная компания прислушалась. Райтен, чрезвычайно довольный, что находится в центре внимания и сумел потеснить своего соперника, прямо-таки распухал от самодовольства.

- А то, что эта особа решила остановиться в квартале Янтарной лозы.

"Янтарная лоза?" Клайм припомнил, что это был район, где проживали придворные мастеровые. Некоторые из ювелиров или художников-декораторов были зачастую богаче многих дворян, живущих по соседству в квартале Лаванды.

- Так вот, эта леди пожелала остаться инкогнито, но на самом деле это... - Райтен выдержал паузу и выдал: - Дочь герцогини Руутис, а вам известно, что герцогиня приходится двоюродной сестрой принцессы Камелии, второй претендентки на престол. Значит, и эта леди тоже принцесса, во всяком случае, королевской крови.