— Это не попы. Это бойцы по моему приказу звонят на всех колокольнях, — смутился Азин.

— Вот не думала, что Азин любит шумовые эффекты! — расхохоталась Рейснер. — А трезвонить в честь собственной победы нескромно.

Азин уже справился со своим смущением, хотел что-то возразить, но его робко дернули за рукав.

— Командир Азин, это же я...

— Володька! — Азин приподнял мальчишку, прижал к груди. — Где ты пропал? У белых, что ли, в плену, что ли?

— Не-е! Беляки меня не словили. А к тебе пробиться не сумел.

Рейснер и Маркин удивленно разглядывали оборванного, грязного Володю. «Где я встречала этого мальчугана?» — пыталась вспомнить Рейснер.

— А я знаю эту буржуйку. Она в штаб к белякам часто ходила, — шепнул Азину мальчик.

— Хорош санкюлот революции! — гордо сказал Азин, придвигая парнишку к Рейснер. — Володя работал по моему поручению в Казани.

— Продавец семечек! — Рейснер наклонилась и поцеловала Володю в облупленные щеки. — Если бы я знала тогда, что ты мой собрат по профессии... — И по неистребимой уже привычке мыслить образами она подумала: «Мальчик похож на воинственного ангела Византии».

Члены Реввоенсовета, красноармейцы, командиры, комиссары, казанские рабочие — освободители и освобожденные — шумели вокруг трибуны.

Был сентябрь. Было четыре часа пополудни. Солнце все еще не могло пробиться сквозь дым, гарь и пепел, и все еще горела нефть на Волге. Но Казань бушевала на митингах.

На деревню опускаются сумерки, и все население, включая малышей, выходит на окрестные поля. И тут-то развертывается настоящее сражение с применением взрывчатки, огня и ядов... война с квели, маленькими, симпатичными на вид птичками, близкими родственниками нашего серого воробья.

Имя квели наводит ужас на крестьян: тучи птиц, опускаясь на поля созревающих зерновых, уничтожают урожай. Население засушливых районов Африки — от Мавритании до Сомали, и некоторых районов Южной Африки считает, что квели, или ткач красноклювый, страшнее саранчи, которая нападает раз в десять лет; птички же круглый год начеку. На карте черным обозначены районы, которые постоянно подвергаются нашествию красноклювых вредителей, а штриховкой — районы, где квели появляются время от времени. Урон, который они наносят хозяйству, огромен. В Нигерии, например, только в одной провинции, по данным 1957 года, ущерб, причиненный прожорливыми птицами, исчислялся суммой свыше миллиона фунтов стерлингов.

За последние десять лет было проведено несколько международных симпозиумов по борьбе с красноклювыми грабителями. Но кардинального решения проблемы найти пока не удается. Истребление не приносит желаемых результатов: птицы быстро размножаются, а в брачный период селятся в труднодоступных районах. Где же выход?

В некоторых районах Африки отчаявшиеся фермеры увеличивают вдвое засеваемую площадь: зерно для себя, зерно для красноклювых нахлебников. Не слишком ли щедро?

Есть еще одни вариант: подгадывать сроки сева так, чтобы злаки вызревали одновременно с дикими травами, семена которых птицы предпочитают.

А пока квели, красноклювый ткач, не знает жалости...

И. Стам

Вы уже знаете из сообщений газет и радио о них — энтузиастах из донецкого клуба «Ихтиандр». Летом прошлого года хирург Александр Хаес и его друзья — инженеры, врачи, студенты, шахтеры — сконструировали подводный дом и установили его на глубине одиннадцати метров у мыса Тарханкут на Черном море.

В этом номере впервые публикуются фотографии, сделанные молодыми советскими акванавтами.

5 августа. Сегодня большой день — дом перенесен на берег моря...

15 августа. Начались планомерные работы по оборудованию дома. За один день сделано столько же, сколько за три дня на прошлой неделе. Заново установлены кассеты с балластом — по три блока каждая. Дом заводится на первую кассету. Вода очень холодная. Работаем по 20 минут, затем час отогреваемся.

19 августа. Дом на месте. Он выведен на глубину и затоплен. Ушел вниз очень быстро. Место погружения дважды облетел на небольшой высоте самолет, салютовали из охотничьего ружья.

22 августа. Если не будет ничего непредвиденного, завтра во второй половине дня Саша пойдет в дом...

(Из дневника экспедиции)

«Первые сутки под водой.

В доме не холодно, хотя и сильная влажность. Я довольно удобно расположился на нарах.

Я так устал там, наверху, что с удовольствием отдыхаю в одиночестве.

Да, отдыхаю, и моя искренность неподдельна, когда по телефону туда, на берег, я говорю, что чувствую себя превосходно.

Время летит быстро. За иллюминаторами густые сумерки, прошу выключить свет и наблюдаю наступление ночи под водой. Близко видна скала, поросшая подводными джунглями. Там кишит жизнь. На выступе, ближе всего к дому, почти постоянно висит серо-коричневая зеленушка, окрещенная мною Рыжей Машкой. В углублении, под Машинным выступом, пристроился краб Митька. Он иногда выходит из своего укрытия, флегматично проползает по скале и при этом все время что-то жует.

...Наступила ночь. То в одном, то в другом иллюминаторе полыхают молнии — это светятся простейшие микроорганизмы. Интересно, что с берега подобные вспышки смотрятся в виде искорок, а здесь расплывчатым пятном, как зарницы.

Всю ночь раскачивало дом. Несколько раз с ужасом просыпался — я терял ощущение пространства; иногда мне казалось, что вот-вот лопнут тросы, придется стремглав бросаться к выходу, но где он, с какой стороны? И где потом искать скалу, под которой лежат аварийные акваланги?! Каждый раз звонил на базу с тревогой, но уверенный голос неизменно повторял: «Саша, все в полном порядке...» Теперь все сомнения позади.

Эксперимент, наш эксперимент, удался...»

(Из дневника Александра Хаеса)

Джордж Лейн опустил забрало. Кристофер Ховард тоже.

Прижав локтями копья, рыцари ринулись друг на друга, цели остриями в круглые щиты с вычурными гербами. Удар! Разворот, взмах рукой в сторону деревянной ложи, где в окружении именитых гостей сидит, полуприкрыв лицо букетом, хозяйка турнира, Прекрасная дама, — и тяжелые кони вновь мчат всадников в бой. Удар! С хрустом ломается копье. Рыцарь вылетает из седла. Зрители-мужчины, столпившись вокруг, басовито выкрикивают: «О!» Женщины машут батистовыми платочками.

Однако бой не кончен, далеко нет. Спешивается второй всадник, и начинается единоборство на кистенях. Тяжелый железный шар взлетает вверх и вот-вот обрушится на соперника...

Все ясно, скажет искушенный читатель, идет киносъемка. Сейчас режиссер крикнет: «Стоп!» — и рыцари, обмахиваясь доспехами, затеют привычный разговор о том, как мало стали платить статистам, да еще за такие тяжелые сцены.

Но на сей раз искушенный читатель не угадал. Это не съемки очередного «исторического» боевика. На фотографиях подлинное костюмированное состязание, освященное давней британской традицией. Как русская масленица, как венецианский и бразильский карнавалы, как американское родео и испанская коррида, так и турнир английских рыцарей Круглого стола, сподвижников лихого и лукавого короля Артура, не одно столетие тешит и зрителей и участников.