Эскимосов горячо поддерживают местные белые жители Форт-Шимо. Нейл Гресс, шотландец, который помогает вести дела Ассоциации эскимосов северного Квебека, подчеркнул, что закон тяжким бременем ложится на плечи эскимосского населения. «У них и так полным-полно проблем, а тут еще создается искусственный языковой барьер», — заявил он.

Может быть, мои знакомые из поселения Кейптатнам тоже приехали в Форт-Шимо — ведь проблемы у них сходные, общие для всех эскимосов канадского севера. Чтобы решить их, надо действовать сообща. Потому что одиночка обречен в бескрайних арктических просторах.

И кто знает это лучше, чем инуит...

Юрий Кузнецов

По темной Висле плывет луна, как белая льдина. Звезды ведут свой хоровод на быстрых водах, частые переменчивые звезды. Но поднимаешь голову — и видишь неизменность созвездий в черной глубине неба, величавое, размеренное движение миров.

«Миры» — как легко и привычно произносится здесь это слово. Оглядываюсь на темную громаду городской стены. Монументами стоят за ней остроконечные крыши старого города, в лунном свете поблескивает черепица.

Поднимаюсь к стене, вхожу через черный зев раскрытых настежь ворот в темную и тихую улицу, слушаю гулкое эхо своих шагов. И думаю о человеке, который некогда здесь бродил, смотрел на звезды и мучился Великим Сомнением.

Все было до него просто и ясно: Земля — вот она, лежит неподвижно, небесный свод, вечный и неизменный, ходит вокруг Земли, и только Солнце да Луна, да несколько планет бродят по небесному своду неприкаянными. Это видели все, это знали все, и утверждать что-либо иное было так же нелепо, как если бы свет называть тьмою, а тьму — светом.

Я сворачиваю в узкую улочку, пять веков назад называвшуюся улицей Святой Анны, останавливаюсь у стены с высокими окнами. Кирпичная арка над дверью, три каменные ступеньки, порожек, надпись «Дом Коперника». Здесь он родился, отсюда вынес первые ростки своих мятежных идей.

Тихо и благочинно жила Торунь. Но когда Копернику было десять лет, моровое поветрие — чума свела в могилу его отца. На другой год искусные в астрологии горожане были встревожены «великим» соединением двух планет — Юпитера и Сатурна. Много ходило разговоров о значении небесного явления. Но едва утихли они, как новое событие потрясло торуньцев — 16 марта 1484 года случилось такое затмение Солнца, что стали видны звезды. Птицы испуганно метались над шпилями костелов, не зная, куда лететь; люди зажигали свечи в домах.

Век был полон знамениями: то происходило зловещее соединение Сатурна и Марса, то загоралась на небе звезда, хорошо видная даже днем, при ярком солнце, то хвостатая комета являлась на небе. Но тогда же обогнул Африку с юга португалец Бартоломеу Диаш, Колумб отплывал в свое знаменитое путешествие, а Васко да Гама намеревался достичь Индии, плывя на Восток. В эту пору — в 1502 году — Коперник начинал свой труд, облекая Сомнение в форму точных математических таблиц.

Великое часто приходит в мир незаметно. Но не следует думать, что творцам его легко переступать через привычное. Позднее, уже когда точными расчетами было доказано, что «кажущиеся прямые и попятные движения планет принадлежат не им, но Земле», Коперник, предвидя великое смятение умов, сорок лет колебался относительно правомочности обнародования своего открытия.

Почти сто лет понадобилось церкви, чтобы понять, какую мину подложил тихий каноник под всю теологию. Больше двухсот лет затем его книга оставалась под запретом. Но даже время, стирающее все из памяти людской, было бессильно перед его учением...

Я обхожу тихими улочками очередной квартал, оказываюсь перед оградой костела святого Иоанна и вхожу в него. Лунный свет сочится сквозь решетки высоких сводчатых окон, таинственные блики лежат на каменных плитах пола, на круглой, украшенной искусной резьбой крышке купели, в которой пять веков назад крестили Коперника.

Две минуты ходьбы от костела, и открывается площадь перед темной громадой городской ратуши. Здесь как бы спорят века. Доносится музыка из раскрытых дверей молодежного кафе, ярко светится неон магазинных витрин. А поодаль, у ратуши, на высоком постаменте стоит бронзовый Коперник с астролябией в левой руке. У его ног топчутся туристы, при свете луны разбирают краткую надпись об уроженце Торуни, остановившем Солнце и двинувшем Землю. Памятник был установлен в 1853 году, через двадцать пять лет после того, как церковь сняла двухвековой запрет с еретического учения.

Торунь. Все здесь пронизано памятью о Копернике. Его простенькая астролябия, похожая на схематическое изображение небесных сфер, стала символом города. Ее макеты — на столбах при въезде в город, на газонах парков и скверов, ее изображения — на стенах домов, в витринах магазинов. Лучший местный отель называется «Helios» — «Солнце», другой — «Космос». Именем Коперника названы улицы, научная библиотека, лицей, даже фабрика знаменитых на всю Польшу торуньских пряников. И, конечно, крупнейший здешний вуз — Торуньский университет. В университете десять тысяч студентов. Здесь работают крупнейший польский астроном академик Вильгельмина Ивановска, и автор монографии о жизни Коперника профессор Кароль Гурский, и другой знаток средних веков — научный консультант фильма «Коперник» профессор Мариан Бискуп. Есть при университете и своя астрономическая обсерватория, располагающая самым большим в Польше радиотелескопом. В этой обсерватории не только работают астрономы, здесь занимаются студенты и совсем юные звездочеты — школьники из кружков имени Коперника. В этом городе все пропитано астрономией. И всепольские конкурсы школьников по астрономии проводят в Торуни. Победители их получают Коперниковскую стипендию в университете.

На окраине Торуни в обрамлении сосновых лесов и высотных домов раскинулся новый университетский городок. Его открыли в 1973 году, в дни празднования 500-летия со дня рождения Коперника. И это лучший памятник великому астроному...

...В те дни, когда разнеслась по миру весть о первом международном космическом полете, мы узнали, что среди космонавтов из социалистических стран готовится и представитель Польской Народной Республики. Кто он? Тогда мы еще не знали его, но путь Польши в космос в любом случае начинался здесь, в Торуни.

И вот настал момент, который не мог предвидеть даже могучий ум Коперника: Мирослав Гермашевский взлетел в то самое царство подвижных небесных сфер, которое так пристально рассматривал Коперник в прорези своих астролябий. Польская наука, так громко заявившая о себе пятьсот с лишним лет назад, вышла в космическое пространство и теперь с помощью советских ученых заняла прочные передовые рубежи космической науки мира.

В. Рыбин

У первобытного человека был только костер, и без дров племя могло замерзнуть в двух шагах от угольного пласта, не подозревая, что в нем скрыта спасительная энергия.

Сегодня на нас работают вода и ветер, мы извлекаем энергию из угля, нефти и газа, черпаем ее из атомного ядра, думаем о широком преобразовании солнечного света в электричество, об использовании подземного тепла, й все равно чувствуем ограниченность наших энергетических ресурсов. Но вечно ли так будет продолжаться? Или наши потомки скажут, что даже термоядерная энергия — это не более чем костер по сравнению с теми вездесущими источниками, которыми они располагают? Вездесущими и неисчерпаемыми.