Но Уголёк только испуганно таращил глаза на высокого дядюшку Глобуса и молчал.

— Ты должен нам помочь. Понимаешь? Помочь!

Уголёк переступил своими короткими ножками и молчал.

— Вот история! — вздохнул Мелок. — Не понимает он по-нашему, а в греческом я не очень-то силён.

Мелок почесал затылок и, наморщив лоб, неуверенно произнёс несколько слов.

Уголёк в изумлении подпрыгнул и тотчас ответил.

Мелок говорил очень медленно, Уголёк, наоборот, быстро. Но разговор постепенно налаживался. И вдруг Мелок словно споткнулся:

— Авторучка! — повторял он. — Понимаешь? Автоматическая ручка! «Автоматос», так, что ли?

Уголёк удивлённо хлопал глазами и явно ничего не понимал.

— Ну, которая сама пишет — «графос», «графо», — в общем, пишет, — втолковывал Мелок, с надеждой заглядывая в разинутый рот собеседника. — Вот беда-то! Ну, «стилос» — понимаешь? Ведь «ручка» по-вашему «стилос», верно?

— А, стилос! — радостно воскликнул Уголёк и понимающе закивал головой.

Через несколько минут Уголёк кубарем покатился вниз, а измученный Мелок улёгся в тени подорожника.

— Ну и балда! — удовлетворённо потягиваясь, сказал он. — Из трёх слов двух не понимает!

— Отсталость! — пожала плечами Тряпка. — Что с него взять, если он ещё до нашей эры...

— Что сказал этот Уголёк? — нетерпеливо перебил их дядюшка Глобус. — Он знает, где Ручка?

— Не торопитесь. Уголёк обещал это выяснить и вернуться сюда. Как я сказал «стилос», он сразу понял, о чём речь, и объяснил, что видел её!

— Видел! — всплеснула руками Тряпка. — Ура!

Потянулись томительные минуты ожидания. Путешественники не спускали глаз с каменоломни.

Между тем люди в ошейниках продолжали свою работу. Снова взлетали вверх кирки и молоты, снова, заволакиваясь пылью, звенел камень от тяжёлых ударов. Наметив трещину, рабы загоняли туда бронзовые клинья... Иногда в трещины забивались деревянные колы и время от времени поливали их водой.

— Для чего это? — поинтересовалась тётушка Тряпка.

— Неужели не догадываетесь? — спросил Мелок. — Ведь это так просто! Дерево от воды разбухает, и несколько клиньев могут довольно значительно увеличить трещину.

— Ждать часами, пока дерево и вода сделают своё дело, э-это же страшно долго!

— Не часами... а днями! — поправил Мелок. — Зато это легче, чем долбить мрамор кирками и металлическими клиньями. Впрочем, иногда камень можно добывать и гораздо быстрее. Смотрите! — Он указал на тяжёлую пилу, которую тащили несколько человек.

Длинная, выкованная из бронзы пила с двумя огромными поперечными ручками по концам была толщиной в палец.

— Вот с этой пилой дело быстрее пойдёт. Беда, что её не всегда удобно применять. Приходится сначала с клиньями да с кирками повозиться, подготовить место для пилы.

— Неужели бронза возьмёт камень? — с сомнением покачал головой дядюшка Глобус.

— Сама по себе эта пила — орудие довольно жалкое, — ответил Мелок, — затупится в два счёта. Но каменотёсы дали ей замечательного помощника. Впрочем, сейчас вы всё сами увидите.

Подойдя к мраморному выступу, рабы установили пилу. За каждую ручку взялись по два человека, ещё один поднял на выступ корзину с песком и опустился на колени. Посыпав выемку в мраморе песком, он дал сигнал. Пила пришла в движение. Вверх — вниз, вверх — вниз ходили плечи рабов. Вперёд — назад, вперёд — назад со скрежетом ездила пила по камню. А раб, стоявший над ней, пригоршню за пригоршней сыпал песок под лезвие.

Через несколько минут стало отчётливо видно, что мрамор стал поддаваться. Пила всё глубже и глубже врезалась в камень.

— Вот видите! — улыбнулся Мелок. — У рабочего люда во все времена смекалка была: одной бронзовой пилой камень не одолеешь. Затупится, и всё тут. Вот каменотёсы до песка и додумались.

Но мне кажется, дружок, что на твоём лице появилось недоумение. Честное слово, я даже знаю, что ты хочешь спросить: «При чём же тут песок? Он сам любую пилу затупит. Какая от него может быть помощь?»

Очень большая, к твоему сведению. Ведь песок состоит в основном из мелких крупинок очень твёрдого минерала — кварца. Эти-то крупинки и перетирают мрамор.

Ты уж прости, что я тебя перебиваю своими разговорами. Но ведь всё равно, пока Уголёк не вернётся к нашим путешественникам, у нас с тобой есть несколько свободных минут. Вот я и хочу тебе сказать, что песок-то ведь и до сих пор верой и правдой служит в каменоломнях. Каких только камнерезных машин не изобрели люди, а от помощи песка не отказываются. Вот, скажем, канатная пила: пробьют бурильщики два отверстия, так чтобы они встретились в камне. В эти отверстия продевается стальной трос. Концы его наглухо соединяются. Получается кольцо. Специальная машина заставляет эту гибкую длинную петлю двигаться. Машина непрерывно тащит трос к себе и протягивает его сквозь камень. А в пробитое отверстие всё время подсыпается песок. Жилки витого троса захватывают его с собой и быстро перетирают камень.

К открытию древних мастеров их далёкие потомки возвращались не раз. И вот однажды людям пришло в голову: нельзя ли пилить, резать, точить вообще без металла? Нельзя ли сделать режущий инструмент из песка или какой-нибудь другой породы ещё покрепче? И вот на свет появилось множество различных инструментов с общим названием «абразивные», от латинского слова «абразио», что значит «соскабливаю».

Инструменты эти делаются из раздробленных в порошок, очень твёрдых минералов — кремния, кварца, граната, корунда и даже алмаза. Но гораздо чаще материал для них изготовляется искусственно, из смеси кварцевого песка и кокса, нагретых до 2000 градусов в специальных электрических печах. Материал этот называется карборундом и по твёрдости лишь немного уступает алмазу.

Порошок карборунда или другого минерала пропитывается специальными склеивающими веществами и превращается в шероховатый искусственный камень, которому заранее придают нужную форму.

Сотни различных шлифовальных станков обрабатывают самый твёрдый металл с помощью карборундовых инструментов.

Бешено вращаются карборундовые диски, цилиндры и конусы. Миллионы крошечных каменных лезвий врезаются в металл, снимая невидимую глазом стружку. Стружка невидима, но лезвий так много, что стоит зазеваться — и деталь будет загублена.

Всем хорош инструмент из песка, и главное, не тупится. Стачивается от работы, а не тупится. Почему? А потому, что мельчайшие кусочки кристалликов, из которых сделан инструмент, так тверды, что почти не стираются. Они ломаются, но, обломившись, становятся ещё острее.

Кстати, есть специальные дисковые пилы, которые распиливают глыбы мрамора или даже гранита на ровные плиты. Диски этих пил делают тоже из карборунда или других абразивов.

Распиленный мрамор попадает на шлифовальные станки, которые обрабатывают этот камень опять-таки с помощью абразивных инструментов.

А ведь началось всё с песка, который люди догадались сыпать под лезвие пилы.

Но мы с тобой заговорились, дружок. Этак, чего доброго, можно и пропустить что-нибудь важное в путешествии наших героев.

— Ш-ш! — поднял руку дядюшка Глобус. — По-моему, сюда кто-то крадётся.

Путешественники насторожились. Под нависшими над обрывом корнями кто-то копошился. Было слышно, как вниз поползли тонкие струйки сухой земли.

Тряпка хотела дать сигнал к отступлению, но не успела — трава у её ног зашевелилась, и из неё выкатился... Уголёк. Чёрное лицо его сияло. Отчаянно подмигивая, он делал знаки путникам, приглашая их следовать за собой.

Друзья нерешительно переглянулись. Заметив это, Уголёк схватил с земли палочку, сухой лист и стал изображать, будто пишет.

— Да ведь это он про Ручку! — ахнула тётушка Тряпка. — Значит, он нашёл её!

Сомнений быть не могло.

Прячась за кусты и камни, путешественники последовали за своим чёрным проводником. Уголёк вёл их к краю котловины, где сидел начальник работ. Вскоре вся компания остановилась возле узкого оврага, круто спускавшегося вниз к самому платану. Поманив Мелка, Уголёк что-то зашептал ему, то и дело повторяя слово «стилос» и показывая на человека, сидящего под деревом. Лицо Мелка помрачнело.

— Что он говорит? — не вытерпела наконец тётушка Тряпка.