У старого Норда
Служитель доложил профессору Стокгольмского минералогического института Брёггеру, что рано утром его спрашивал какой-то долговязый белокурый господин, похожий на моряка.
— Одежда потертая. И без пальто, — многозначительно добавил служитель.
Без пальто! Наверное, «севший на мель» моряк, явившийся к земляку за помощью.
Брёггер уже забыл об этом визите, когда к нему зашел профессор Вилле и сказал, что в институте появился консерватор Бергенского музея, автор превосходных исследований нервной системы, которому вдруг пришла в голову нелепая мысль — бросить научные занятия и отправиться в Гренландию.
В Гренландию? Зачем же? Пересечь остров поперек? Не более, не менее! Приезжий бергенец, как видно, порядочный чудак.
В это время служитель нехотя впустил к Брёггеру «севшего на мель моряка». Вилле воскликнул:
— А вот и сам господин Нансен!
Брёггер несколько оторопело смотрел на «моряка»:
— Так это вы собираетесь перейти Гренландию?
— Да, предполагаю.
— Как же вы думаете это сделать?
Нансен рассказал. План понравился Брёггеру смелостью и необычностью.
— Знаете что, — предложил профессор: — отправимся сейчас же в академию к Норденшельду.
Не теряя времени, они зашагали по Дротнинггатан, одной из самых роскошных улиц Стокгольма. Был час гуляния. Белые попоны лошадей, запряженных в легкие санки, развевались на ветру. Франты в высоких блестящих цилиндрах оглядывали Нансена с ног до головы. В своей узкой легкой куртке он выделялся среди толпы тепло одетых, кутавшихся в меховые воротники господ. Должно быть, его принимали за акробата или канатного плясуна. Но улыбочки и косые взгляды ничуть не трогали Нансена.
Норденшельд, как сообщил его помощник, был очень занят. Однако Брёггер на правах друга прошел к нему в кабинет и представил своего спутника:
— Консерватор Бергенского музея господин Фритьоф Нансен. Он намерен пересечь материковый лед Гренландии.
— Вот как!
Норденшельд с живейшим интересом взглянул на взволнованного Фритьофа, как бы прикидывая, на что тот годен. Затем старик улыбнулся и весело сказал:
— Могу подарить господину Нансену пару прекрасных сапог. Да, я нисколько не шучу. В таких случаях крайне важно обеспечить себя обувью первейшего сорта…
Это могло быть насмешкой.
— Итак, я слушаю вас, господин Нансен. Какой же именно пункт западного побережья вы намерены взять за исходную точку?
— Я думаю начать с восточного…
«Старый Норд» в изумлении вскинул голову. Пенсне соскользнуло с носа и повисло на черном шнурке. Что за странный субъект! Все исследователи Гренландии — все до единого — пытались проникать в глубь острова с западного побережья, омываемого теплым течением и более доступного для кораблей. Кроме того, именно там, на западе, находились селения, где можно было найти приют в случае неудачи.
— Я немного знаю Гренландию… — «Старый Норд» добродушно улыбнулся. — Да, я немного знаю ее. Господин Нансен, запомните: идущий с восточного побережья отрезает себе всякий путь к отступлению. Если обстоятельства вынудят его повернуть назад, он найдет на востоке ледяную пустыню и… смерть. Да, смерть.
Фритьоф выслушал это довольно спокойно.
— Вы правы, господин профессор. Но именно поэтому я и выбрал восточное побережье. Тот, кто начнет с западного, должен, дойдя до восточного побережья, вернуться назад на западное, к кораблю. Значит, ему нужно пересекать Гренландию дважды. Тот же, кто пойдет с восточного, должен пересечь ее ледники лишь в один конец. Да, вы правы — идущий с востока не может возвращаться с полпути: это смерть. Но я хочу с самого начала выбросить из головы всякую мысль о возвращении. Только вперед, никакого отступления. Я и тот, кто пойдет со мной, должны либо пересечь Гренландию, либо погибнуть.
«Старый Норд» снова внимательно посмотрел на Фритьофа. Решительный, спокойный тон молодого норвежца понравился ему. После долгого молчания он сказал:
— Смелость делает вам честь. Но гибель нескольких храбрецов без пользы для науки была бы лишь бессмысленной жертвой. Подумали ли вы о снаряжении? Как вы будете варить пищу? Как вы поступите, если в пути кто-либо заболеет?
Нансен отвечал уверенно и твердо. «Старый Норд» то скептически улыбался, то одобрительно кивал головой. Он задавал всё новые и новые вопросы и в конце концов хотя и не похвалил план, но и не отверг его как вздорный или невыполнимый. Это уже кое-что значило! Видимо, «старый Норд» хотел собраться с мыслями и попросил Нансена навестить его в другой раз.
Поздно вечером Нансен сидел дома у профессора Брёггера, сильно заинтересовавшегося молодым норвежцем, как вдруг раздался звонок и явился Норденшельд. Хотя и на этот раз он не сказал окончательно ни «да», ни «нет», но много рассказывал о Гренландии, а в заключение пригласил Фритьофа отобедать у него.
Со следующего дня Нансен уже кружился в водовороте встреч. Его знакомили с исследователями, с журналистами, с предпринимателями. Ему нужны были деньги, советы, снаряжение. Чаще всего его выслушивали с холодным любопытством, иногда — с непонятной враждебностью. Одна из газет, сообщив о его плане, высказала мнение, что вообще не следует помогать частному лицу «провести отпуск в Гренландии». Другая писала, что люди тогда могут идти за своим руководителем на рискованное дело, когда у того есть надежная линия отступления, а поскольку у Нансена таковой нет, план его безрассуден, дик и опасен.
Нансен возвращался в гостиницу злым, измученным. Чтобы успокоить себя, он ходил вечерами на каток — в Бергене коньки только зря ржавели.
Однажды Фритьофа заинтересовали трое конькобежцев. Высокий господин в очках, такая же высокая, худощавая дама и другая, пониже, в меховой жакетке и широкой юбке с меховой опушкой, остановились в самой гуще катающихся. Господин что-то чертил прутиком на льду, а дама в меховой жакетке, засунув руки в муфту, спорила с ним. Другая рассеянно смотрела по сторонам.
Когда Нансен оказался ближе, то увидел на снегу, тонко покрывавшем лед, нечто очень похожее на математические формулы. В этот момент господин поднял глаза и дружески улыбнулся Нансену. Фритьоф узнал профессора Гёсту Миттаг-Леффлера, с которым познакомился на обеде у Норденшельда.
— Позвольте представить вам господина Нансена, — сказал профессор. — Моя сестра Анна-Шарлотта. Мой друг Софья Ковалевская.
Дама в меховой жакетке — Софья Ковалевская! Фритьоф читал и слышал об этой русской, первой в мире женщине-профессоре, писательнице, выдающемся математике. Ведь это о ней шведский драматург Август Стриндберг недавно писал в газете, что женщина на профессорской кафедре в Стокгольмском университете — явление чудовищное, непонятное…
Фритьоф осторожно взял маленькую руку. Они легко заскользили по льду.
— Как хорошо вы катаетесь! — Она вздохнула. — А я вот чувствую себя на льду ужасно неуверенно, хотя и брала уроки.
Лед звенел под коньками. В желтом свете фонарей кружились снежинки. На берегу королевский военный оркестр играл вальс, и хотелось плавными большими шагами нестись далеко-далеко, туда, где в тумане темнел залив.
Следующий вечер Нансен провел в гостиной на улице Стурегатан. Старинная резная мебель, на которой уже протерся красный атлас, была расставлена как попало. Видимо, хозяйке некогда было думать об уюте. Они сидели на диване с вдавленными, звякающими пружинами, занимавшем всю стену, и Фритьоф рассказывал о «Викинге», о Бергене, Гренландии. Он обещал прислать подробный план своей экспедиции, говорил о том, как ненавистна ему сама мысль о «линии отступления». Человек должен идти напрямик к избранной цели. Никаких, никаких уступок себе! Сделай одну уступку — за ней потянется вторая, третья, воля уснет, совесть спрячется, дело погибнет.
Ковалевская слушала не перебивая, кивала головой, глаза ее блестели. Фритьоф смотрел на руки с синими жилками, на густые каштановые волосы, на черную бархотку вокруг тонкой шеи.
— Я завидую вам и верю, что вы перейдете Гренландию, — сказала она, когда Фритьоф спохватился, что ему давно пора уходить.
Вскоре после этого вечера Нансен уехал из Стокгольма. Правительство не дало ему денег на экспедицию, хотя он просил совсем немного. Если бы Норденшельд не только сочувствовал плану Нансена, но и упорно, открыто защищал бы его, — кто знает, может быть, это изменило бы все. Но «старый Норд» помог лишь советами да прислал вместо сапог темные очки — свои отличные очки, через которые он разглядывал ледники Гренландии. Норденшельд был знаменит, осторожен, а план Нансена казался чересчур смелым и необычным, чтобы сразу решиться на его безоговорочную поддержку.