— Он сильно ранен? Успели ему помочь?

В трубке помолчали, потом комиссар сказал тихо:

— Ты не виноват, Ян. Человек был уже мертв, когда его положили в карету «скорой помощи».

— Мертв!

— Ты сделал все, что мог, мальчик, — повторил комиссар.

— Я… Мне нужно с вами поговорить. Приезжайте поскорее в Стокатру. Как только сможете. Я здесь, в будке вахтенного. Это очень важно.

— Прямо сейчас? Но ты ведь уже дал показания.

— Конечно. Но все было не так…

Комиссару пришлось прокашляться, прежде чем он смог произнести:

— Я еду. Никуда не уходи.

Боб поджарил яичницу и сварил кофе, Марк нарезал хлеб большими, нескладными ломтями, и оба были ужасно недовольны, что Ян не проявил аппетита.

— Наш завтрак недостаточно хорош для господина капитана?

— Оставьте меня в покое! У меня живот болит.

— Что сказал комиссар?

— Он сейчас сюда приедет.

— Может, он не разрешит нам больше плавать в доках, как ты думаешь?

— Ну и пусть. С меня хватит, — сказал Ян.

— Так давай удерем отсюда.

— Сейчас я хочу спать. А вы не хотите?

— Я? Нет, — живо откликнулся Марк. — Я предпочитаю спать ночью. Это ваша милость — любитель ночных прогулок и ловли угрей там, где рыба никогда не клюет.

— Ну ладно, приятного аппетита. Я пошел. Подожду комиссара возле будки.

Долго ждать ему не пришлось. Шофер опустил стекло и сделал ему знак сесть в машину. Комиссар сидел на заднем сиденье, развернув на коленях карту. Когда машина тронулась, он аккуратно сложил ее и убрал в карман.

— Куда мы едем? Я не люблю оставлять братьев одних в лодке.

— К шестому доку. Мы тут же вернемся. Ну, рассказывай.

И Ян стал рассказывать. Как он услышал драку на палубе и все остальное вплоть до того, как он обнаружил, что за ними следят в бинокль… Машина тем временем подошла к шестому доку и медленно направилась к Бодуэнскому шлюзу.

— Почему же ты дал ложные показания, Ян?

Голос комиссара звучал очень серьезно.

— Я хотел раньше сообщить вам.

— Но почему?

— Не хотелось пугать братьев, и потом, я подумал, что, может, это имеет какое-то отношение к кражам в порту.

— Никакой связи тут нет. Это просто убийство.

— А откуда вы знаете, что оно не связано с кражами?

— Испанское судно «Бимбо» прибыло сюда в балласте и здесь загружено железом, цементом и сельскохозяйственными машинами. Тут красть нечего.

Вид у Яна был порядком растерянный. Комиссар положил руку ему на плечо:

— Ты уверен, что теперь рассказал все?

— Ну конечно. Что мне скрывать? И все-таки… Да, этот матрос кое-что сказал. Он сказал: «По борту, по борту…» Я внимательно осмотрел обшивку «Бимбо», но ничего не обнаружил. Что он мог иметь в виду?

— Давай обратно в Стокатру, — скомандовал комиссар.

— А мне не нужно больше давать показания?

Начальник полиции небрежно ткнул пальцем в какой-то аппарат, притулившийся у его ног:

— Все в порядке, Ян. Это записывающее устройство. А теперь выходи и топай назад. Мы едем к Но?рдерлану.

Ян был слишком возбужден, поэтому не стал даже протестовать. Только спросил, что им делать дальше. Комиссар покачал головой. Ничего. Только плавать, удить рыбу да поглядывать на лихтеры, которые грузят штучным товаром. Родителям комиссар позвонит сам.

Минут через двадцать Ян добрался до «Бернара». Боб как раз мыл посуду. Завидев старшего брата, он торжественно напялил на голову ярко начищенную кастрюлю.

Все еще под впечатлением пережитого минувшей ночью, ужасно усталый и недовольный собой, залез Ян в спальный мешок. В каюте было холодновато, ведь утро только начиналось, и спущенные паруса, видные Яну из его укрытия, были влажные от росы. Марк и Боб вели себя тихо. Боб успел побывать на берегу и накопать дождевых червей. Теперь он был уверен, что непременно поймает угря.

Возле шлюза царило необычное оживление. Суда, которые ночью задержались из-за тумана, сейчас торопились попасть в порт, где их ждали грузчики. Тут же стояли суда, спешившие покинуть гавань. Одни были тяжело нагружены и сидели в воде по самую грузовую марку, другие покачивались высоко над водой с открытым трюмом и поднятой кверху грузовой стрелой. Диспетчерская моторка бойко шныряла от одного судна к другому, диспетчер покрикивал в мегафон, отдавая распоряжения судам. Волны, поднятые моторкой, чувствительно ощущались на борту «Бернара». Лодка раскачивалась, как люлька. Боба это раздражало, потому что мешало удить рыбу, зато Ян был доволен. Легкая качка и плеск волн о деревянный борт — что еще нужно человеку, которому смертельно хочется спать! Вскоре из каюты послышался храп, такой могучий, точно там был включен усилитель. Боб со злостью смотал леску.

— Больше не будешь? — спросил Марк.

— Какой смысл? Он всю рыбу распугал!

Взяв спиннинг на плечо, Боб спрыгнул на берег. Марк последовал за ним, твердо решив без рыбы не возвращаться.

Здесь было тихо. Причалы кончились, суда не ходили и не работали краны. Кругом была плоская болотистая равнина. Трава здесь росла такая высокая, что в ней могли заблудиться коровы. Местами равнина была засыпана песком, выбранным из новых доков и из Шельды.

— Один мальчик из нашего класса нашел в песке старинные монеты, — сказал Марк.

— Первого апреля, конечно? — ехидно спросил Боб.

— Ничего подобного. Совсем не первого апреля. Он сдал их в музей.

Боб выразительно покрутил пальцем у виска. Марк вспыхнул:

— Сам ты чокнутый, балда!

— Где же он их нашел?

— В песке, говорят тебе! Землесосы отсасывают песок из Шельды и ковшами передают на специальное устройство, которое разбрасывает его по польдеру. Дошло, умник? Видишь вон те огромные железные трубы? По ним и идет песок.

— Трубы-то я вижу, не слепой. Я только не вижу, чтобы из них вылетали золотые монеты.

— А кто сказал, что монеты были золотые? Я сказал «старинные».

— Поменьше бы слушал всякие сказки, — посоветовал Боб. — Мало ли что в школе болтают, а ты и уши развесил.

Марк плотно сжал губы. Ни за что не откроет он больше рта, пока этот воображала не попросит у него прощения. Но долго он не выдержал.

— Боб, пойдем на песок. Смотри, там прямо как на той банке, помнишь?

— Будем искать старинные монеты?

— Там еще раковины есть, — настаивал Марк. — Этот мальчишка из нашего класса раковин тоже набрал.

— Раковины он тоже сдал в музей?

— Ага. В Музей ракушек.

— Ну что ж, придется сходить. Только смотри, Яну ни слова.

— Ты же знаешь, я умею держать язык за зубами.

В этом Боб как раз не был уверен, но раковины и монеты разожгли в нем любопытство. А вдруг…

Легкий бриз тут и там вздымал сухой песок и жидкими облачками гнал его вперед. И высокая трава и низенький кустарник были запорошены желтой песчаной пылью. Марк завязал рот и нос платком, точно бедуин, хотя пыль не поднималась выше штанов.

— Ты бы сходил к доктору, обследовался, — подтрунивал Боб. — Может, у тебя в животе тоже старинные монеты обнаружатся.

Но Марк не был расположен ссориться. Он опустился на колени перед кучкой песка, наметенной ветром.

— Вот так образуются дюны, — приговаривал он, разрывая руками песок.

Он извлек около десятка раковин. Они были сильно повреждены земснарядом, но раз есть раковины, значит, должны быть и монеты. В этом Марк не сомневался.

Боб поднял спиннинг над головой, боясь, что песчаная пыль засорит катушку.

— Хватит, Марк. Пошли обратно. Ничего ты здесь не найдешь.

Он был уже сыт по горло этой Сахарой. К тому же от землесоса тянуло какой-то дрянью.

Некоторое время они шли молча. Потом Марк спросил:

— Где ты нарыл червей?

— Вон там, в польдере. Недалеко от мостового крана.

— А где ты собираешься удить, с лодки? — Марку очень хотелось побегать еще по польдеру, размять ноги.

— Нет, ближе к шлюзу.

Возле шлюза Боб закинул спиннинг в воду, но у Марка не было терпения ждать, пока рыба соизволит клюнуть. Он побежал вдоль берега и вдруг между двумя гранитными блоками увидел какой-то красный предмет. Предмет был цилиндрической формы, и на нем была надпись. Марк не без труда поднял его и потащил к брату.