— Отставить, Джабб! — раздается с борта линкора.
Матрос будто очнулся. Широкой пятерней он трет лоб, тяжело переводит дыхание.
— Доставьте его сюда! — приказывает тот же голос.
— Да, сэр. — Матрос запрокидывает голову. — Прикажите спустить фалинь, сэр. Пленный не может двигаться.
«Пленный»! Конвоир в этом не сомневается. О том, что Карцов назвал себя советским офицером, он и не вспомнил.
Как же отнесутся к нему на корабле? Что, если и начальники этого матроса… Чепуха! Трехминутный разговор по радио со своим командованием на материке, запрос оттуда в Москву, и все станет на место.
Сверху подали трос. Матрос Джабб обвязывает им Карцова, берется за трос сам, и вот уже они взмыли в воздух.
Над палубой их разворачивают и опускают. Коснувшись опоры, ноги Карцова подламываются. Он бы упал, не поддержи его конвоир.
Карцова тащат по палубе, вталкивают в дверь.
Он жмурится от яркого света.
— Открой глаза, — требует матрос, — открой глаза и отвечай!
Карцов продрог. Его бьет озноб. На лбу и на щеках — кровь: он поранил лицо, когда, выхваченный из воды, был с силой брошен на палубу катера.
— Холодно? — рычит Джабб. — Погоди, скоро жарко станет! Будь моя воля, поджарил бы тебя на огоньке!
Карцов дрожит все сильнее. Кровь из большой ссадины на лбу заливает глаза, мешая смотреть.
Кто-то накидывает ему на плечи одеяло, вкладывает в пальцы стаканчик. Стуча зубами по стеклу, он делает глоток, еще глоток, и чувствует, как по желудку растекается теплота. Окоченевшие мышцы расслабляются. Дышать легче.
— Кто вы такой? — спрашивает человек у стола.
Это лейтенант — представительный, осанистый, с темными внимательными глазами. Вот он достал сигарету, провел по ней языком, будто заклеил свернутую папироску, сунул в рот.
— Кто вы такой? — повторяет свой вопрос лейтенант, поднося к сигарете спичку.
Карцов объясняет.
— Ну-ну. — Лейтенант морщится. — Поберегите свои басни для других.
— Я говорю правду.
— Вы минировали корабль? Какой именно? Где расположен заряд? Советую не медлить: водолазы должны успеть извлечь взрывчатку, только в этом случае вы можете рассчитывать на снисхождение.
Карцов повторяет объяснения. Он глядит в холодные со смешинкой глаза лейтенанта, и в груди поднимается волна раздражения, злости.
Так продолжается несколько минут.
Наконец лейтенант набирает номер телефона.
— Пленный молчит, — говорит он в трубку и снова облизывает сигарету. — Точнее, несет околесицу… Хорошо, сэр, сейчас доставлю… Приведите в порядок этого человека! — обращается он к Джаббу.
Карцову спиртом обмывают ссадины. Затем матрос неумело обматывает бинтами его голову и лицо, оставляя щели только для глаз и рта.
— Встать! — командует Джабб.
Карцова приводят в салон, где второй офицер — капитан-лейтенант допрашивает человека в резиновом костюме.
— Ага, — восклицает он, — вот и другой явился! Давайте его сюда.
Карцова усаживают рядом с пленным.
Снова, уже в третий раз, он сообщает, как оказался у мола, как был схвачен и поднят на борт катера.
За его спиной тяжелое дыхание.
Матрос Джабб бесцеремонно кладет руку ему на затылок.
— Сэр, — говорит он капитан-лейтенанту, — все, что вы сейчас слышали, чистая ложь. Ни слова правды, сэр, Они были рядышком, когда мы вытаскивали их из воды. Я находился в катере и все видел. Готов присягнуть, сэр!
— Так, — тянет капитан-лейтенант, глядя на человека в резиновом костюме. — Вы действовали вместе? Да или нет? Отвечайте. Еще один взрыв, и обоих вздернут на рее!
До сих пор допрашиваемый сидел спиной к Карцову. Сейчас он чуть поворачивает голову. Его глаза странно неподвижны. Зато непрестанно шевелится большая нижняя губа. Он то и дело подтягивает ее и облизывает кончиком языка. Остальные мышцы лица мертвы. Во всем этом есть что-то змеиное, и Карцова передергивает от отвращения.
Несколько мгновений Абст — а это был он — глядит куда-то поверх головы Карцова, затем принимает прежнюю позу.
— Нет, — говорит Абст, — я не знаю его.
Офицер морщит щеки в усмешке.
— Разумеется, и вы впервые видите этого джентльмена? — обращается он к Карцову.
— Да, впервые! — кричит Карцов. — У вас есть радио, снеситесь со своим командованием, пусть сделает запрос в Москве!
Лейтенант, записывающий ход допроса, откладывает перо и поднимает голову.
— Вы согласны, чтобы туда было послано и ваше фото? — говорит он. — Вас не страшит ответ, который придет из далекой России?
— Я настаиваю на этом… Я требую!…
— Эй, вы, потише! — Капитан-лейтенант хмурится. — Скоро вы вдосталь накричитесь.
Пока идет этот спор, Абст сидит неподвижно. Будто его и не касается происходящее в салоне.
Капитан-лейтенант оборачивается к Абсту:
— Выкладывайте, как вы проникли в бухту? Какие средства использовали при подрыве дока? Кто это сделал?
— Сколько вопросов!… — Абст морщится. — А потом, когда я отвечу, меня уничтожат?
— Рассказывайте чистосердечно, и я постараюсь сохранить вам жизнь.
— Даете слово?
— Да, если будете откровенны.
— Хорошо. — Абст делает паузу, как бы собираясь с мыслями. — Я немец, член боевой группы пловцов из пяти человек, доставленных подводной лодкой. Она выпустила нас, лежа на грунте. Ваши люди — разини. Мы проникли сквозь заграждения под самым их носом.
— Буксируя подрывные заряды?
— Именно так.
— Минирован был только док? Он один? А корабли?
— Оказавшись в бухте, мы расплылись по объектам, которые каждому были определены заранее. Внезапно мой дыхательный аппарат отказал. Я должен был подняться. Спрятавшись у стены мола, я пытался устранить повреждение. Не успел…
— Закончив, вы должны были вернуться на лодку? Она ждет вас?
— Этого я не скажу.
— Отвечайте, — кричит капитан-лейтенант, вытаскивая пистолет. — Даю полминуты сроку!
— Ладно. — Абст втягивает голову в плечи, опускает глаза. — Ладно, я скажу… Да, она ждет нас.
— Где? — Капитан-лейтенант небрежно роняет вопрос, но Карцев видит, как напряглась его шея и подрагивают пальцы руки, которыми он упирается в стол. — Где ваша лодка?
Абст медлит с ответом.
— Где подводная лодка? — раздельно, по складам повторяет капитан-лейтенант.
— Там же, — говорит Абст, не поднимая глаз. — Там же, где и была.
— Ее координаты?
— Шесть миль к западу от оконечности мола. Она лежит на грунте.
Лейтенант хватает трубку телефона, передает начальнику. Тот набирает номер и докладывает о германской субмарине.
— Вы потопите ее? — вяло роняет Абст.
Капитан-лейтенант улыбается. Положив трубку, он откидывается в кресле, проводит пальцем по тоненьким, тщательно подбритым усикам. Спохватившись, сдвигает брови.
— Продолжайте, — сурово говорит он, — выкладывайте все. Что еще должны были минировать ваши люди?
Абст молчит. Все его внимание поглощено кислородным прибором, который лежит на столе. Вот он протянул руку к респиратору, ощупал гофрированный шланг, маску.
— Вы поймали меня, потому что отказал аппарат, — говорит он в ответ на вопросительный взгляд капитан-лейтенанта. — Никак не возьму в толк, что же с ним случилось… Позвольте взглянуть?
Офицер пожимает плечами. Немец сломлен, стал давать показания. Отчего и не разрешить ему эту маленькую вольность?
Абст умело разбирает клапанную коробку — металлический патрубок, соединяющий шлем со шлангом.
— Так я и думал, — говорит он со вздохом. — Перекосилась пружина. Достаточно слегка подправить ее. Вот так… Видите, она стала на место? Теперь все в порядке. Респиратором можно пользоваться.
Свинтив патрубок, Абст откладывает аппарат и вновь застывает в неподвижности.
В том, как он держится, в его смирении, голосе, тоне, так же как и в сделанных им признаниях какая-то фальшь. Слишком уж быстро прекращено сопротивление… Трудные диверсионные дела немцы поручают людям волевым, крепким. А этот — слюнтяй. Чуть надавили на него — он и скис. Странно!