Таким образом, осенью 1467 г. была начата крупная военно-политическая акция с далеко идущими целями. Речь шла об установлении в Казани новой власти — дружественной по отношению к Москве. Расчет делался на поддержку тех кругов Казанского ханства, которые были заинтересованы в мире и дружбе с Русью.

Подойдя к Волге против Казани, «иде же бы им перевезтися», царевич Касим и русские воеводы были встречены ханом Ибрагимом «со всеми князьями своими и с силою своею». По определению московского летописца, царевич Касим стал жертвой обмана: он понадеялся на своих сторонников, «льсти их не ведаа». Во всяком случае, очевидно, что сторонники русской ориентации в Казани оказались на данном этапе слабее, чем активные противники Руси, и в этом основная причина неудачи похода.

Некоторые подробности этого похода сообщает Устюжская летопись. Казанские татары вылезли на берег из своих судов, от которых русские пытались их отрезать. Но тут постельник великого князя некий Айдар Григорьев, сын Карпова, «не отпустя татар ни мало от судов, кликну на них». «Вметався в суды», казанцы «побегоша за Волгу»¹¹.

Русско-татарской коннице пришлось отступать в трудных условиях: «Истомен же бе путь им, понеже бо осень студена бе и дождева, а корму начат не оставати…» Благочестивый летописец с содроганием пишет, что «мнози христиане в постные дни мясо ели» — кони «з голоду мерли»; многие и «доспехи метали». На фоне этой мрачной, но реалистичной картины не очень правдоподобной выглядит обычная оптимистическая концовка — «сами вси здрави приидоша, кииждо во свояси»¹².

Перед нами — несомненное поражение. Большой поход не был достаточно подготовлен ни в политическом отношении (неверная оценка внутриказанской ситуации), ни в чисто военном (отсутствовала судовая рать, «а другая сила еще не поспела», как пишет устюжский летописец). Тем не менее это был первый по-настоящему дальний поход русского войска, впервые оказавшегося под стенами столицы грозных казанских «царей».

Сразу после неудачного русского похода последовал контрудар казанцев. Они внезапно («изгоном») напали на Галич. Однако, по сведениям Московской летописи, этот удар был малоуспешным: «…всем бо беша в осаде во граде». Типографская летопись сообщает, что «галичане, выходя из града… бишася… крепко» и отстояли свой город, но по волости казанцы «полону же много вземше». В Московской летописи говорится, что «князь великий разослал по городам заставы: в Муром и в Новгород Нижний, на Кострому и в Галич, и велел им сидети в осаде, стеречись от Казани». Предвидя возможность нападения казанцев, великий князь заблаговременно принимает меры предосторожности. Посылая отряды для защиты важнейших городов на широком фронте вероятного татарского вторжения, он стремится предвидеть возможный ход событий и активно влиять на него.

Борьба с Казанью осложнилась очередным опустошительным нападением ордынцев на многострадальную Рязань: осенью 1467 г. «приходиша татарове от Большие Орды и воеваша около Рязани села и волости, и множество изсекоша, а иных в полон поимаша». Рязанцы пустились за ними в погоню, «и бысть им бой и сеча зла», татар было «множество избьено», но в разгар боя ордынцам удалось подсечь знамя Рязанского полка. Это вызвало смятение: «рязанцы же замятшася и побегоша»¹³. Вероятная причина неудачи — отсутствие великокняжеских войск: они были развернуты против Казани. Еще раз подтвердилось, что Рязань, предоставленная своим силам, не способна надежно защитить себя от ордынцев.

Наступала зима. В войнах между странами Западной Европы это был обычный период перемирия — войска отдыхают на зимних квартирах. Совсем другое — на Руси. Зима, когда замерзают бесчисленные болота и реки, — самое благоприятное время для активных действий русских воинов, неприхотливых и выносливых, с детства привыкших к суровым холодам. Зима 1467/68 г. была использована русским военно-политическим руководством для организации нового большого похода.

Осенью 1467 г. великий князь «послал на Черемису князя Семена Романовича, а с ним многих детей боярьских, двор свой»¹⁴. В походе на Черемисскую землю, расположенную на северо-западной окраине Казанского ханства и находившуюся от него в вассальной зависимости, должны были принять участие отборные силы — двор великого князя. Ярославский князь Семен Романович, поставленный во главе этих войск, дает любопытный и наглядный пример превращения владетельного удельного князя в московского служилого человека. Двоюродный племянник последнего ярославского «великого» князя Александра Федоровича, Семен в 60-х годах был, по-видимому, еще молодым человеком (боярином он стал только лет тридцать спустя). В отличие от своего родного брата Федора, который был и осознавал себя владетельным князем (давал жалованные грамоты ярославскому Спасскому монастырю), Семен Романович дарил этому монастырю свои земли как обыкновенный вотчинник. Его назначение воеводой в большом походе — свидетельство доверия к нему московских властей и одновременно показатель далеко зашедшего процесса служилой ассимиляции ярославских княжат¹⁵. Действия Стриги Оболенского в качестве наместника в Ярославле приносили свои плоды.

Местом сосредоточения войск, назначенных для дальнего похода, был избран Галич, расположенный ближе всего к Черемисской земле. Собравшись в Галиче, войска выступили в поход 6 декабря, на Николин день, в разгар суровой северной зимы. Удар должен был быть неожиданным для врага — и войска «поидоша лесы без пути». Ровно месяц длился этот труднейший поход через дремучие северные леса при жестоком морозе («…зима была велми студена», — признает летописец).

6 января 1468 г. рать великого князя «прииде в землю Черемисскую». По обычаям средневековой войны, одинаковым для христиан и язычников, православных и мусульман, начался разгром. Однако разорение Черемисской земли отнюдь не было бессмысленной жестокостью — ликвидировался или ослаблялся плацдарм для нападения на русские земли по левому берегу Волги.

Войска подошли почти к самой Казани, на один дневной переход до столицы ханства. Казанцы были, по-видимому, действительно захвачены врасплох — цель похода была достигнута.

Поход князя Семена Ярославского был только частью зимнего наступления русских войск. Другая часть этого наступления — действия Муромского и Нижегородского полков: по сообщению Московской летописи, великий князь велел им «воевати по Волзе» — на кратчайшем направлении к Казани¹⁶. Возможно, именно действия этих полков отвлекли внимание хана от черемисского — северо-западного для него — направления.

Третья часть обширных военных мероприятий зимы 1467/68 г. — концентрация главных сил русских войск в районе Владимира под начальством самого великого князя.

Владимир — обычное место сбора войск для действий против Казани. Так, в 1461 г. именно из Владимира Василий Темный готовился к своему не состоявшемуся походу на Казань. Отсюда осенью 1467 г. начался поход Касима. Удобное географическое положение Владимира сделало его район естественной базой для войск и в случае оборонительной, и в случае наступательной войны с Казанью. Войска, собранные во Владимире, за 3—4 конных перехода могли достигнуть Мурома и за 5—6 переходов — Нижнего Новгорода, главных форпостов на казанском рубеже. Важнейшую роль играла водная коммуникация Клязьма — Ока, определяющая основное операционное направление судовой (пешей) рати, действующей против Казани. Зимой 1467/68 г. войска сосредоточивались во Владимире, по-видимому, для отражения возможного наступления главных сил казанцев.

Летописные известия позволяют проследить в общих чертах стратегический план русского командования на зиму 1467/68 г. Он носил активно-оборонительный характер и предусматривал действия на разных операционных направлениях. Северная рать наносила чувствительный удар, муромско-нижегородская отвлекала внимание противника, главные силы приводились в готовность для отражения возможного нашествия. Такие действия позволяли сковывать противника на широком фронте, наносить ему потери и сохранять инициативу в своих руках, не вводя в действие главные силы.