А на рассвете 9 мая в город вошли советские танки. Весна была ранняя — вовсю Цвели тюльпаны и сирень. Маженка и ее подруги где-то опустошили целый сад и, забрав цветы в охапку, побежали встречать танкистов. Свежие пахучие ветви ложились на теплую броню. Венки надевали прямо на стволы пушек. Так и шли боевые машины по Праге — нарядные, как невесты.

...Мы еще долго потом кружили с Франтишеком по городу. Для того, кто в Праге впервые, трудно сразу разобраться в лабиринте ее улиц, переулков, площадей. Я было совсем потерял ориентировку, когда Франтишек объявил с уже знакомой мне торжественностью в голосе:

— Едем на западную окраину. Увидите место, где в сорок пятом кончалась Прага. Там советские танки, спешившие нам на помощь, пересекли черту города...

Мы прильнули к запотевшему стеклу, пытаясь рассмотреть эту черту. Но никакой черты не было. Перед нами проносились новые светлые дома — добротные и красивые...

Альберт Пин

Васек прощался с рекой. Стоял и слушал, как на перекатах сшибаются волны, как тяжело плюхаются в воду комья подмытого берега. Вот и конец каникулам. Две недели, как один день... Завтра снова в интернат.

Жалко расставаться с рекой. Эти две недели Васек заменял заболевшего отца — зажигал на реке бакены. Вставал с петухами, когда начинала алеть полоска зари, а ложился далеко за полночь. В верховье строится ГЭС. И с раннего утра до позднего вечера по речке тащились, с трудом преодолевая бурную стремнину, баржи, груженные стройматериалами. Жалко расставаться с рекой...

Солнце скрылось. Потускнев, вода слилась с очертаниями берегов. Васек спустился к реке и начал оттирать песком смолу с рук. Было тихо.

Вдруг сзади чуть зашуршал песок. Так, по-кошачьи мягко, мог красться только тигр. Васек вздрогнул и обернулся... Перед ним стоял незнакомый мужчина.

— Напугался? — спросил он и засмеялся. — Что ж, давай знакомиться. Я — Ибрагимов, гидролог.

— Я — Васек.

— Не рассчитал я малость, — продолжал Ибрагимов. — Думал, успею к вечеру на строительство, но, видно, придется ночевать под открытым небом.

— Зачем под открытым небом? — удивился Васек. — Переночевать можно у нас. Пойдемте. Мы живем недалеко.

Поправив лямки рюкзака, гидролог зашагал вслед за Васьком.

— Семья-то у вас большая? — начал первым разговор Ибрагимов

— Не маленькая — отец да я, — ответил Васек. — Каникулы кончились, — с сожалением добавил он.

— Да, жаль, — согласно мотнул головой Ибрагимов и тут же, без паузы, спросил: — Отец твой чем занимается?

— Бакенщик он, — ответил Васек, едва поспешая за гидрологом.

Когда подошли к дому, уже стемнело. Почуяв людей, залаяла собака.

— Это Джулька, — сказал Васек, открывая калитку. — Щенок, вырастет — пограничникам отдам.

— Молодец, — похвалил Ибрагимов. — А давно с пограничниками дружишь?

— Нет, я у них не бывал. Все нет времени.

У порога Ибрагимов скинул рюкзак и пучком травы вытер сапоги.

— У нас гость, — сообщил Васек отцу. — Гидролог!

Ибрагимов вошел, поздоровался, устало присел на табуретку.

— Намаялся я, в баньку бы сейчас...

— Это проще простого, — откликнулся отец Васька. И сыну:

— Проводи гостя. Я как раз только парился. Горячая вода в большом баке, холодная в ведре. ...Ибрагимов мылся долго.

— Сходи проведай, не запарился ли? — забеспокоился отец.

Окно было занавешено. Только узкая полоска света пробивалась из щели. «Ишь, какой стеснительный!» — подумал Васек и прильнул к щели. Ибрагимов даже не разделся. Он сидел над картой и о чем-то думал. Васек с детским любопытством стал наблюдать за ним... Ибрагимов порылся в рюкзаке, надел крохотные черные наушники, повернулся к окну. Ваську показалось, что он встретился с ним взглядом. Отпрянув от окна, он постучал в дверь.

— Дядя, ужин остынет.

— Иду, иду, — отозвался Ибрагимов.

«Гидролог — и наушники, зачем они ему?» — недоумевал Васек. В комнату он вошел, опустив голову, размышляя, и вдруг заметил, что от порога к табуретке, на которой сидел Ибрагимов, тянется желтая полоска. Рассмотрел — глина. «Странно, — подумал он, — у нас берег песчаный. Глина на чужом берегу. Но ведь Ибрагимов гидролог...»

Ужинать гость не стал.

— Хочу спать, — сказал он и начал снимать сапоги. На подошве у каблуков Васек тоже увидел полоски глины. «А может, он и не гидролог?» — мелькнула мысль. Но как высказать ее отцу? Если позвать во двор, Ибрагимов может заподозрить недоброе. Надо действовать осторожно... Решение пришло неожидан но. Вынося на кухню посуду, Васек споткнулся.

На звон выбежал отец, но за ним следом появился и Ибрагимов.

— Я нечаянно, — пролепетал Васек.

— Ничего, — успокаивал отец. — Тарелки дело наживное.

Васек готов был расплакаться — затея его срывается.

— Будь мужчиной, — сказал Ибрагимов и вернулся в комнату.

— Это чужой! — торопливо зашептал Васек отцу.

— Знаю, — ответил отец. — Глина только на том берегу. Как уснет, беги к соседу-бакенщику. У него телефон...

Собрав осколки, отец и сын улеглись и сделали вид, что уснули. Вскоре и Ибрагимов захрапел. Он спал, подложив под голову рюкзак.

— Пора! — решил Васек.

...Вернулся он утром. Усталый, еле волоча ноги, подошел к двери. Прислушался. Тихо. Вошел в комнату. Несмотря на ранний час, Ибрагимов уже не спал. Он был одет и завязывал рюкзак. Увидев Васька, спросил:

— Где был?

— Бакены тушил.

Вдруг тонко-тонко задрожали оконные стекла. Донесся нарастающий стрекот мотора. Еще мгновение, и потолок заходил ходуном. Ибрагимов выглянул в окно. Над домом висел вертолет.

— Твоя работа, щенок? — закричал Ибрагимов и бросился на мальчика с ножом. Васек зажмурился и присел. Но в ту же минуту раздался сухой треск. «Гидролог» покачнулся и грузно упал. Позади него стоял отец, держа в руке ножку от сломанной табуретки...

В дом вбежали пограничники. Двое из них встали около лежащего «гидролога», а командир подошел к бакенщику и пожал ему руку. Затем обнял Васька.

Н. Зайцев

(Беседа на Пулковском меридиане)

Город, который живет ночью

Пулково — это целый город. Правда, он невелик, его можно обойти за каких-нибудь полчаса. Но это настоящий город — с новыми четырехэтажными домами, где есть и газ и центральное отопление; со своим почтовым отделением и магазинами, теннисными кортами и детским садом.

Только одно необычно в крошечном городе на холме. Большую часть его занимают площадки с различными сооружениями самой причудливой формы. Одни домики увенчаны куполами, у других стены ребристые, неровные, из какого-то матового металла, что придает им неземной, «марсианский» вид. А соседний домик вскарабкался на высокие бетонные стойки — ни дать ни взять сказочная избушка на курьих ножках, только из вполне современного материала.

И, как в сказке, ночью эти странные дома оживают. По тропинкам к ним спешат люди с фонарями. Медленно открываются металлические щели в крупных куполах... И в небо пристально всматриваются несколько десятков пытливых, внимательных глаз, нацеливаются на звезды оптические пушки — телескопы...

Здесь проходит знаменитый Пулковский меридиан.

Слышал о нем каждый, но многие ли хорошо представляют себе, чем же, собственно, занимаются ученые, живущие и работающие в старейшем научном городке Пулкове? В связи с космическими полетами в газетах и журналах довольно часто вспоминают астрономию, пишут о том, какие возможности откроются перед астрономами, когда их телескопы и обсерватории будут, наконец, вынесены в межпланетное пространство, за пределы мешающей наблюдениям земной атмосферы.