«Dat Galenus opes et Justinianus honores… sed genum et species cigitum ire pedes» — «Дает Гален богатство, a Юстиниан почет… но род и вид вынуждены ходить пешком», — говорили в университетских кругах. Это означало, что на одном дипломе факультета вольных искусств далеко не уедешь: хочешь занимать достойное положение в обществе — изучай право, хочешь грести деньги лопатой — становись врачом. Однако высшим факультетом, как мы помним, считался богословский[41].

В Средние века все учащиеся были клириками. С 1265 года университеты составляли списки особо отличившихся студентов и направляли их папе, который награждал отличников бенефициями. С 1431 года треть бенефициев, которыми располагали кафедральные капитулы, распределялась между выпускниками четырех факультетов. Соискатель должен был обратиться к церковному начальству, подав просьбу в январе или в июле. Распределение бенефициев происходило в порядке старшинства: первыми шли выпускники богословского факультета, затем — юридического, медицинского и вольных искусств.

Большинство студентов, покинувших родной город, а часто и свою страну почти с пустыми карманами, чтобы поступить учиться в надежде на доходное место по окончании университета, стремились получить хотя бы пребенду (земельный участок с домом при церкви и денежное жалованье). Ясно, что далеко не каждый становился кардиналом, знаменитым ученым, открывал собственную школу или частную практику. Нередко бедные клирики, страдавшие от голода, начинали жалеть обо всех муках, связанных с постижением наук.

Бенефициарий должен был отправлять службы, носить тонзуру и церковное облачение и жить холостяком. Однако он имел право получить образование, а для этого оставить исполнение своих обязанностей, но не более чем на пять лет. Немало клириков, обладающих пребендами, жили вдали от своих церквей, чтобы учиться в университете.

Алчные церковники стремились нахапать столько бенефициев, что физически не могли справляться со всеми своими обязанностями. Лучшие из них нанимали вместо себя бедных священников. В университете все честные магистры были против совмещения пребенд: один священник — одна церковь.

Видные члены университета могли оказывать некоторое покровительство бедным, но прилежным студентам. Людовик Святой наградил одного студента пребендой Сен-Кантен в Вермандуа, потому что тот занимался даже по ночам.

Робер де Сорбон в молодости был одним из бедных школяров, перебивавшихся в Париже милостыней в надежде получить по завершении учения бенефиций. Упорство и самоотверженность принесли свои плоды: он был рукоположен в священники, стал доктором богословия и каноником в Камбре. Его проповеди имели такой успех, что Людовик Святой сделал его сначала своим капелланом, а потом духовником.

Жан Шарлье родился в Жерсоне в 1363 году в крестьянской семье. Он был старшим из двенадцати детей. Родители дали ему религиозное воспитание, а монахи из Реймсского монастыря Святого Реми отметили его блестящий ум. Его отправили в Париж, где он получил стипендию в Наваррском коллеже, куда принимали студентов из Шампани. Проучившись после получения степени магистра искусств еще 11 лет, Жерсон стал в 1392 году доктором богословия и преподающим профессором, хотя еще пятью годами ранее стал обладателем ученой степени, позволявшей преподавать и тем зарабатывать на жизнь. Параллельно он получил бенефиции как священник: приход в Шампо-ан-Бри, пребенду декана капитула церкви Сен-Донатьен в Брюгге; в 1395 году он стал каноником собора Парижской Богоматери и был избран канцлером университета. Однако он не мог провести в университете реформы, которые считал необходимыми, и в 1399 году подал в отставку. Через два года его покровитель герцог Бургундский уговорил его вновь взять на себя обязанности профессора и канцлера. Кроме того, Жерсон был популярным проповедником.

Московская Славяно-греко-латинская академия выпускала широко образованных служителей Церкви. Однако лишь немногим ученикам, поступившим в академию, удавалось ее окончить. Школ тогда имелось мало, а потребность в грамотных людях была велика.

Как уже было сказано, в Европе лечением больных занимались три категории врачевателей: доктора, обучавшиеся в университетах и имевшие ученую степень (их было мало, и их клиентуру составляли аристократы и богатые горожане), хирурги, усвоившие свое ремесло опытным путем, и аптекари. Доктора принадлежали к высшей касте (в XVII веке их было две сотни на всю Францию); хирурги и аптекари состояли в ремесленных цехах и лечили от всех болезней. До 1686 года хирурги находились в одной корпорации с цирюльниками, и их самолюбие от этого страдало. Аптекари до 1777 года считались коллегами торговцев пряностями, поскольку пряностям приписывали целебные свойства; во Франции первая школа фармацевтов появилась только в 1756 году.

Феликсу Платтеру отец советовал «особенно тщательно изучать хирургию, поскольку в Базеле большое количество врачей, и я никогда не смогу бороться с ними, если не выкажу выдающихся познаний, я, сын бедного школьного учителя, тогда как другие принадлежали к богатым семействам с хорошими связями». Еще бы: в маленьком, пусть и университетском городе практиковали целых 17 врачей: одни уже имели докторскую степень, другие скоро должны были ее получить. Однако количество не означает качество: у одного доктора совсем не было клиентуры, двум другим пришлось уехать, третий сам, как умел, приготавливал пациентам снадобья, настоящих специалистов не ценили. Аптеки приходили в упадок: лекарств заказывали мало, рецепты писали на немецком, а не на латыни; врачи только и умели, что прописывать слабительное — александрийский лист, корень солодки — и не знали рецептов Монпелье. Два молодых врача даже переборщили со слабительным: один уморил пациента, другой сам чуть не умер. Узнав об этом, Феликс, выпускник Монпелье, ободрился в надежде внедрить в Базеле неведомые его коллегам методы врачевания: клизмы, топические (локального действия) лекарства, микстуры…

Теодор Троншен (1709–1781), получивший в 1730 году докторскую степень за диссертацию по гинекологии, сначала поселился в Амстердаме, где стал председателем медицинской коллегии и инспектором больниц. Штатгальтер предложил ему место своего лейб-медика, однако Троншен откликнулся на зов соотечественников и вернулся в 1750 году в родную Женеву, где читал курс анатомии в Академии медицины. Он посвятил себя борьбе с предрассудками и пропаганде оспопрививания и гигиены. Цари и короли наперебой заманивали его к себе, но Троншен отклонял самые блестящие предложения и оставался в Женеве.

Несмотря на то что место врача было хлебным, многие изучали медицину лишь для общего развития, а позже посвящали себя деятельности совершенно иного рода. Например, Франциск Скорина, получив в 1504 году в Краковском университете диплом бакалавра искусств, поступил в секретари к датскому королю Иоганну I, а в 1512 году стал доктором медицины в Падуанском университете. Вскоре после этого он основал типографию в Праге и в 1517 году выпустил первую книгу — кириллическую «Псалтырь». В последующие два года он издал Библию в двадцати двух иллюстрированных томах, переведя ее на белорусский язык. Затем он обосновался в Вильно и основал там в 1521 году первую типографию в восточнославянских землях. Книга «Апостол», изданная в Вильно в 1525 году, четыре десятилетия спустя послужила образцом для русского первопечатника Ивана Федорова. Французский врач Франсуа Рабле вошел в историю как писатель. Впрочем, изучение человеческого тела и его недугов довольно часто приводило врачевателей к постижению хитросплетений человеческой души; по крайней мере в русской литературе за примерами далеко ходить не надо.