Мы с тёзкой - психи. "Арадо", избавившись от бомбы, превратится в истребитель, его скорость на сотню больше чем у "Ньюпора". Если называть вещи своими именами, пара неопытных пилотов сломя голову атакует дюжину фалангистов, у которых современные самолёты и явно не первый боевой вылет.

  Ветер отчаянно засвистел в расчалках, загудела бипланная коробка. Лёгкая тупорылая машина раскочегарилась до трёх сотен. Наверно, мы проскочили перед носом четвёрки истребителей, я их просто из виду потерял, удерживаясь за килем ведущего и пытаясь рассмотреть германские "Арадо", перестроившиеся в линию для поочерёдного бомбометания по компактной цели.

  Вместо захода "по науке" в хвост заднему биплану, Ваня ввалился прямо в центр их цепочки, открыв пальбу издалека. Я чуть подправил угол пикирования, чтоб его не догонять, и рассыпал горох из "гочкисов" куда-то в сторону двух задних бомбардировщиков.

  Просвистел вниз мимо обстрелянного "Арадо". Кажется, будь на законцовке плоскости лишний слой краски, сёрбнул бы немца. Покрутил головой, никого не увидел в опасном соседстве. Сектор газа вперёд, выравниваемся... И оранжевые трассы чуть выше крыла, два "Хейнкеля" прошмыгнули так близко, что "Ньюпор" основательно тряхнуло. Видно, там умельцы не многим лучше меня, не попали в тихоход на весьма умеренной крутости манёвра. Теперь не выпускаю их из видимости. Копец пропал. Думаю, его вторая пара "Фиатов" жучит.

  Я снизился к аэродрому Альбасете и заложил самый крутой вираж, метрах в пятистах над лётным полем. Видел зенитные спарки у испанцев. Помогите, а? Молчат. Может, боятся задеть пилото русо. Резко из левого виража в правый, мимо проносятся огненные струи, а потом и крылатые огневые точки. Доворачиваю им вслед - поздно, далеко уже, и на следующий заход навострились. Когда же у вас топливо кончится?

  Решили, что на очередную атаку точно хватит. Оценив вёрткость "Ньюпора", они растянулись метров на триста. Соскочив резко вправо от атаки переднего, я обречённо увидел, что задний уверенно скользнул внутрь моей дуги поворота. Если не будет пытаться стать точно в хвост, а правильно рассчитает упреждение под небольшим углом... Рассчитал! Раненая французская лошадь затряслась как в лихорадке. Меня ударило в спину и ниже, из-под капота рвануло пламя. Тянусь рукой к привязному ремню. Высота метров шестьсот, надо прыгать... Но если задница пробита, пуля могла испортить парашют! Или нет?

  Зажигание выключил, но мотор и так обрезало. Снижаюсь, выравниваюсь, пробую оглянуться, несмотря на адскую боль в спине и брюхе. "Хейнкели" близко, но не стреляют. Джентльмены... Если выживу, учтивость вам дорого обойдётся.

  "Садимся, Ванятка. Тебе не скучно?"

  "... твою... в..."

  М-да, не очень-то пассажир красноречив на прощание. За миг до удара в редкий кустарник отстегнул ремень. Знаю, в теории лучше оставаться пришпиленным к креслу, но прошу принять поправку на иной метаболизм, подправленный демоническим присутствием. И так, упираюсь правой ногой в приборную доску. Левая не слушается... Удар! Треск, грохот, истребитель ломает шасси, скребёт по винограднику, поворачивается. Машину поставило на крыло практически вертикально, я вылетел из кабины и на какое-то время потерял сознание.

  Очнулся от звука близкого взрыва. Долбануло в останках "Ньюпора". Верно, бензиновые пары в опустевшем баке. Я не авиационный инженер, но и мне очевидно - чудо французской техники отлеталось.

  "Мы тоже".

  "Ой, я вслух подумал? Извини, если потревожил".

  Комсорг ответил матом. Не прав, товарищ, объяснял же ему про греховность сквернословия. Впрочем, размах верхнего крыла у "Ньюпора" двенадцать метров. То есть грохнулись мы с шести метров, как из окна двухэтажного дома. А до этого ссыпались с шестисот. Неудивительно, что парень немного нервный. Ладно, пора заняться собой.

  Я не без труда встал и избавился от парашюта. Потом забросил его в кострище, туда же полетели куртка и рубашка. Пуля зацепила почку и вышла через верхушку печени, застряв в приборной доске. Пройдёт несколько десятков минут, на спине и животе останутся лишь шрамы. Если что, испанские католики объявят меня святым, а испанские коммунисты резко потребуют материалистического объяснения. А так - две царапины, давно зажили. Дырку под штанами скрывать не собираюсь, поэтому придётся сдаться местным коновалам, пусть заодно пулю вытащат.

  До аэродрома плёлся добрый час и первым делом увидел "Ньюпор" Ивана, которому пришёл капец прямо на полосе. В смысле - самолёту, виновник переполоха нарисовался тут же, с виду целый и невредимый, если не считать хромоты. Бросился меня тискать, испанцы набежали с криками: ура, недобитый появился. Наверно, я странно смотрелся со стороны, с голым торсом, в саже, с потёками крови на животе, спине и штанах. Копец моргает глазами внутри светлых пятен от очков, остальная поверхность физиономии нежно тонирована сажей.

  - Вань, мы в первом же полёте оба "Ньюпора" угробили. Нас судить будут?

  - Ты чо! Испанцы в восторге. "Арадо" побросали бомбы где попало, перепугались пилоты с неожиданности. Сегодня впервые за две недели ни одного убитого от бомбёжки!

  - Вива авиадорес русос! - вторят ему испанцы, а тут ещё Григорьевич добавил:

  - Они наперебой уверяют, что один немец задымил. Вы - герои. Не ранен, кстати?

  - Малость. Что-то в заднице лишнее завелось.

  Хименас и Алонсо поразились, что за обедом я ровно сел в кресло на оба полупопия. Не бывает смешных ран, любая может вывести бойца из строя. С Мировой войны известно, лётчик часто ловит пули спиной и седалищем. Работа такая. Объяснил им: нормально, царапина. Потом попросил Хименаса записать этот вылет испанским пилотам.

  - Синьоры, мы даже в республиканскую армию ещё не зачислены. Да и не считаю вылет удачным. Вы воюете гораздо дольше. Вам и слава.

  Испанцы переглянулись, изумились, потом снова "вива, русия", бокалы с вином, какие-то мужики с гитарой... Я позволил нам с Ваняткой слегка окосеть.

  Солнце решительно направилось к западным горам, когда мы с Алонсо вышли покурить. Я старательно коверкал испанский язык, вставлял множество русских и ненужных слов вроде "испаньола нихт ферштейн", но в целом позволял говорить со мной на местном наречии.

  - Амиго Хуан, чего форму не носишь?

  Он чуть смутился. Оказывается, практически всё офицерство приняло сторону мятежников. В глазах республиканцев человек в офицерской форме - заведомый фалангист. Поэтому проще по гражданке, что он и нам советует.

  В нашу беседу вклинилось стрекотание авиационного движка. Двукрылый одномоторный птиц описал круг на высоте метров шестьсот-семьсот.

  - Fiat Cr.32, - заметил привычный Алонсо. - С юго-востока припёрся. Какого дьявола он тут забыл. Новичок?

  Я на миг представил себя на месте молодого начинающего летуна, коим и в самом деле являюсь. Допустим, на остатках топлива тяну домой, вижу аэродром... Эврика! В темпе выгнав алкоголь из мозгов, прыгнул к ящику с дымовыми шашками, стукнул одну о каблук и швырнул на поле. Присаживайся, мол, синьор фашист, тебя здесь ждут.

  Итальянец прогулялся чуть ниже, сориентировался на полосатую колбасу и аккуратно притёрся против ветра, заглушив мотор неподалёку от нас. Вылез - действительно молодой. Хименас приказал его в комендатуру увезти, а то родственники погибших под бомбами не дай Бог про макаронника узнают - здесь армагедец начнётся.

  Хосе с механиком "Ньюпора", загубленного моим напарником, без спросу залезли в "Фиат", мотор завели. Радостные такие доложили: всё в порядке, боекомплект полный, нужно лишь топлива долить. Я даже не стал уточнять, как они без руководств разобрались в незнакомом иностранном аппарате. Но вижу - не лгут.