— А разве она туда пошла?

— Пошла с ребятишками и хотела зайти к Франчишке Игнатьевне. Как же вы их не встретили?

— Не встретила. Я полем шибко бежала. Сердце даже колыхается.

— Почему же шибко?

Шарипов налил Галине воды и предложил положить на стул башмаки, которые она все время держала в руках.

Выпив глоток воды, Галина, сжимая стакан в руке, прерывающимся голосом начала говорить:

— Я вам такое расскажу, товарищ политрук, такое! Вы только про меня никому ни словечка…

— Не скажу ни одного слова, — заверил Шарипов, отодвигая от себя карандаш и чистые листы бумаги.

— Нет, товарищ начальник, — заметив его движение, запротестовала Галина, — надо все записать и послать куда нужно. Надо заставить замолчать врагов!

— Каких врагов? — поощрительно закивал головой Шарипов, чувствуя, что его собеседница начинает волноваться еще сильнее.

— Вроде того Сукальского! — звонко выкрикнула девушка.

— А кто такой Сукальский? Рассказывайте по порядку, спокойно рассказывайте.

Из глаз девушки до конца рассказа не переставая текли слезы.

— Значит, они и вашу Олю убьют, и маленького Славу, и Клавдию Федоровну? — спрашивала потом Галина и смотрела на Шарипова широко открытыми глазами.

— Не надо волноваться. Никому больше об этом не говорите. Вам нужно отдохнуть и успокоиться. Я сейчас вернусь.

Шарипов вышел и долго не возвращался.

Вернулся он вместе с начальником заставы лейтенантом Усовым.

Галина, положив голову на стол, закрыла ее руками, не двигалась и, казалось, не дышала.

— Спит? — шепотом спросил Усов.

— Ее обессилили все эти переживания, — сказал Шарипов. — Она напугана, как ребенок, страшно напугана и оскорблена, унижена. Избили, даже платье отняли.

— О, черт побери, — тихо проговорил Усов. — Ведь посмотреть на ее мать со стороны, лицо на икону просится. И вдруг такая божественная дама с хлыстом в руках! Это уж, друг мой, настоящее иезуитство. Я сейчас поеду, всех их там расшевелю. А с ней что будем делать? — кивая на Галину, спросил Усов.

— Она совсем пришла, — с улыбкой посматривая на Усова, ответил Шарипов. — Просит проводить ее к лейтенанту Кудеярову или вызвать его сюда.

— Совсем пришла? — переспросил Усов и, резко приподняв голову, с удивлением посмотрел на склонившуюся над столом, словно застывшую, Галину.

— Да. Вот и приданое принесла: башмаки на деревянной подошве.

— Ты, может быть, шутишь, Александр?

— Какие тут шутки! Тут, милый мой, любовь!

— Смелая!

— Мало того — она помогла нам в большом деле! Таких людей надо ценить.

Посмотрев сбоку на спящую Галину, Шарипов вдруг решительно подошел к ней и легонько тронул за плечо:

— Галина! Проснитесь!

— Да, да… сейчас… — Галина вялым движением подняла голову и, встретив внимательный и сочувственный взгляд Усова, потерла ладонью глаза.

— Отдохнули? Вас проводят ко мне на квартиру.

Шарипов снял трубку и приказал дежурному проводить девушку к Клавдии Федоровне.

— Да, да! — подхватил Усов. — Сейчас должна прийти Клавдия Федоровна. Она хотела вас видеть. И лейтенант Кудеяров… Костя… тоже придет.

— А где сейчас Костя? Вы его видели?

— Видел. Вместе с ним был в вашем селе. И даже поссорился.

— Из-за чего поссорились? — вздрагивающим голосом спросила Галина. Каждое напоминание о Косте сейчас волновало ее.

— Потому что он балда, этот Костя…

— Неправду вы говорите! — горячо вступилась Галина.

— Не человек он, а булыжник! — невозмутимо продолжал Усов.

— Зачем вы такое говорите!

— Затем, что я бы на его месте… Да что об этом толковать! Мямля ваш Костя!

— Нет, он совсем не такой. Вы, товарищ лейтенант, шутите, — тихо проговорила Галина.

— Ей, пожалуй, действительно не до шуток, — вмешался Шарипов. Идемте, я вас провожу…

— Вот, Витя, какие дела-то у нас совершаются! — вернувшись, проговорил Шарипов.

— Ничего, — записывая что-то в тетрадь, ответил Усов. — Вокруг нас столько помощников, радоваться нужно. А за этим иезуитом уже целую неделю наблюдают.

— Он не может ускользнуть? — спросил Шарипов.

— Думаю, что нет. Он в кольце.

— Ты сам пойдешь в операцию?

— Вероятно, сам, если разрешит начальство. Жду звонка. Ты без меня отдашь боевой приказ на усиленную охрану границы.

— Кого ты берешь с собой?

— Наряд Кабанова и Чубарова. Связным пойдет Сорока.

Усов открыл сейф, достал несколько пачек патронов, сунул их в карман.

— А смелая девушка, — как бы про себя проговорил Усов и, обернувшись к Шарипову, вдруг в упор спросил: — Как ты, Саша, думаешь, что ее заставило прийти к нам на заставу — увлечение, любовь?

— Я уже задавал себе этот вопрос. Думаю, что не только это, — ответил Шарипов. — Молодежь, получившая свободу впервые в своей жизни и в истории своей родины, принимает ее всем сердцем и со всяким посягательством на эту свободу будет бороться тоже от всего сердца… Ватикан благословлял каждый шаг фашистов. Кардиналы Адам Сапега и Хленда насаждали во всех учебных заведениях террористические фаланги. Убивали за прогрессивные взгляды не только из-за угла, но и открыто на институтских и школьных лестницах. Кто состоял в этих фалангах? Сынки помещиков, кулаков. Даже теперь, совсем недавно, ректор духовной академии, некий Осип Слипый, послал в Москву ноту, в которой протестует против передачи крестьянам монастырских земель и еще против чего бы ты думал?… Против легализации комсомола в западных районах, освобожденных от панской власти, и против открытия во Львове Дворца пионеров… Или вот взять эту брошюру — называется-то как: «Главные правила современного душепастырства», а по существу? По существу специальный учебник, как организовать саботаж против мероприятий Советской власти… Молодежь-то видит, что это за люди. Обмануть ее трудно. У юношей и девушек теперь есть свои моральные критерии. Ведь сейчас Галина совершила подвиг, подвиг государственной важности! К ней надо проявить и нам и тому же Кудеярову много человечности и внимания… Он на самом деле всерьез задумал жениться?

— Кажется, решил окончательно. Он мне начал было изливать свои чувства, но я торопился и не мог его выслушать. Разозлил его. Девушка действительно замечательная. Я только сегодня по-настоящему ее разглядел, — задумчиво проговорил Усов.

— Ну, а у тебя как? — спросил Шарипов.

— У меня?… Ничего! Ну, кажется, мне надо собираться.

— Не виляй, друг, не виляй! Скоро мы тебя женим или нет?

— Вы с Клавдией Федоровной готовы всех переженить!

— А что, плохо? Женитьба — это большое событие. А после пойдут еще более важные события: начнут появляться ребятишки. Мы вот четвертого ждем. Хорошо!

Усов, приподнявшись над столом, раскрыл толстый журнал. С озорством подмигнув Шарипову, сказал:

— Скоро, Саша, в этом нашем историческом кондуите ты запишешь чрезвычайное происшествие: такого-то числа, во столько-то ноль-ноль, начальник заставы лейтенант Усов выбыл из строя холостяков и вступил в брак!

Продолжая посмеиваться, Усов пристукнул каблуками и, направляясь к двери, запел:

Эх ты, Галя,

Ты моя завлека,

Завлекнула Костюка,

Поедешь далеко!

В дверь постучали. Придерживая карабин, вошел старший наряда Сорока и попросил разрешения обратиться к начальнику заставы.

Усов окинул пограничника острым, внимательным взглядом и задержал глаза на его сапогах.

— Наряд номер три прибыл для получения боевого приказа по охране государственных границ. Докладывает старший наряда Сорока.

— Хорошо, — протянул Усов и продолжал пристально рассматривать улыбающегося Сороку.

По тону его ответа и по особому прищуру глаз начальника заставы Сорока понял, что надо ожидать серьезного разговора.

— Когда вернулись из наряда? — спросил Усов.

— В двадцать четыре ноль-ноль, товарищ лейтенант!