Недосказанное “он нужен мне” повисло в воздухе, как паутина бабьего лета, и порывом ветра налипло на мое лицо.

Я глубоко вдохнул и провел по лицу ладонями. Какая-то моя часть уже сильно жалела об этой спонтанной встрече с родными, и виноватых было не счесть - и Катя, и Черныш, и ангел на грязной стене… и Инна.

- Мам, я делаю все, что в моих силах. Правда. Если бы я мог, я рассказал бы, но это невозможно.

Я хотел обнять ее, но вместо этого отвернулся и пошел вперед, к машине. Когда я открыл дверцу и оглянулся, мамы не было. Она быстро направлялась к подошедшему трамваю.

*

Когда я добрался до офиса, дождь разошелся не на шутку. Анжела в приемной прилипла к монитору. Еще за много шагов до моего кабинета из-за дверей по воздуху заскользила песня, и я замедлил шаг.

Влада сидела в моем кресле, на краешке, упираясь о подлокотники. Само застывшее движение, волосы струились по спине золотыми прядями. Я уверен, что она прекрасно слышала меня, еще когда я вышел из лифта, ее трудно застать врасплох. Просто Влада не из тех, кто будет вскакивать и рассыпаться в извинениях. Ну захотелось ей посидеть в моем кресле, послушать радио на моем центре, хотя у нее самой не хуже. Это так же безобидно, как Анжелочкин пасьянс. В конце концов, то, что ей здесь никогда не сидеть, ни от кого не зависит - ни от нее, ни от меня.

Музыка окатывала нас теплыми волнами, согревала, успокаивала.

Лиш вона, лиш вона

Сидітиме сумна,

Буде пити - не п’яніти

Від дешевого вина…

- Это песня про тебя, Влада?

Она повернулась, вставая в процессе поворота, изящно и незаметно - будто легчайшая рябь по воде.

- О нет, мэтр, я из другой песни. Помните - про дорогие лимузины… в которых женщины проносятся с горящими глазами, холодными сердцами, золотыми волосами. А эта - про кого-то еще…

Влада смотрела, и мне казалось, что она читает мои мысли. Мне никогда не нравилось это чувство, хотя и было оно ложным.

- Что за группа? - спросил я небрежно.

- “Плач Еремии”.

- Ностальгия, панно Вишневецка?

- Да нет, просто красивая песня. Я прошу прощения.

Влада потянулась к пульту, но я остановил ее.

- Не надо, песня и вправду красивая. Сообрази лучше кофе.

- Уже.

Я подошел к окну, будто собственное отражение притягивало меня.

…Моя дівчинко печальна,

Моя зоре золота,

Я продовжую кричати,

Ніч безмежна та пуста…

В темном стекле я видел, как Влада наливает дымящийся напиток, потом откалывает от платья длинную булавку, и в кофе падает единственная капля крови. Она всегда это делала, говорит, полезно и иммунную систему укрепляет. Это правда. Теперь у меня ко многому иммунитет…

О большое окно мягко разбивались крупные прозрачные капли. Они стекали по отражению моего лица, по бескровному ангельскому лику, по лицу Инны, по гранитной плите, по стеклу, по стеклу…

Ніч безмежна та пуста.

Влада поднесла мне чашку.

- Я вообще-то хотела насчет неплательщиков уточнить. Тут осталась одна, помните? Климович. Ликвидировать сегодня?

Я отпил. Просто дождь, просто стекло. И не заметил, как он превратился в град, с запредельной яростью молотящий в сантиметре от моего лица. Я был прежний, а песня уже другая.

Не давай им пищу из рук… не учи их быть сильнее тебя… не клади им палец в рот… не спи при них…

- Мэтр?

Я обернулся и встретил ее глаза - полированное серебро, цепкие, внимательные. И холодные, как куски льда, летящие в окно.

Не спи при них.

- Что ты спросила, Влада?

*

Энд

2004

Эпиграф и строки из песен принадлежат их создателям.