- ты не должен сдаваться. – синеглазый стоял рядом. Его голос в тумане звучал приглушенно. – Борись!

- Я ничего нет понимаю! Бороться? С кем? Или за что?

- За свою жизнь.  – синеглазый обернулся.  - Они уже близко. Я их задержу, а ты беги со всех сил!

- Тут же ничего не видно и туман…Куда бежать? И вообще объясни какого лешего тут происходит?

- Беги просто вперед. Ты сможешь! Ты долженэто сделать. Беги, беги же!!!

Я никого не видел, но нутром ощутил приближение чего то, и от этого внутри появился противный холодок.

Бежать не такая уж плохая идея.

Подгоняемый голосом незнакомца я помчался вперед. Но не чувствовалось движения в этой молочной мгле – ни ветра, ни малейшего шевеления. Она гасила мои усилия, высасывала силы.

- Ты должен!!! – гремело в голове. Почему я слышу его голос?

Я бежал, бежал из последних сил, легкие горели, в глазах пульсировала кровь. Вдруг земля закончилась,оборвалась и я еле успел отпрыгнуть назад. Впереди был обрыв, а сзади меня туман нехорошо клубился собираясь исторгнуть из себя нечто.

- Прыгай!!!  - настаивал голос.

- Да пошел ты! Тут высоко, а я не умею летать!

- Сам иди! я не могу сдерживать их вечно. Прыгай.

- Как же…Обрыв ведь!

- Прыгай же!

- Нет!

И я прыгнул.

********************

- Давай, дыши!

- Разряд!

- Еще разок?

- бесполезно. Прошло уже больше 6 минут. Отмечайте время смерти.

- Жаль. Молодой такой! – сочувственный женский голос.

- Что поделаешь, нам не привыкать. – строгий мужской.

Что за бред?

- Записывай, Рудь Артур Борисович, точное время смерти двенадцать часов сорок семь минут…

- Кто скажет маме?

- Иди ты, я в прошлый раз говорил.

Эй!! Я жив! Не пугайте маму! Я попытался сказать этим коновалам, что я вовсе не умер, но почему то не выходило. Вокруг все еще клубился туман. Но я должен им это сказать, а то  маму хватит инфаркт! Я собрал всю волю в кулак и сосредоточился. Так, теперь нужно заставить губы шевелится. Где у меня губы?

Я запаниковал. Не найти собственный рот?

Попытался поднять руки, но и руки куда то делись.

Тогда я разозлился и вложил все свои силы в крик.

************************

- Ну вы молодой человек и напугали нас – пожилой врач строго качал головой. – Леночка до сих пор плачет. Всякое у нас бывало, но чтобы вот так – лежит себе труп спокойно и вдруг как заорет!

- Ну простите, что вернулся к жизни. – раздраженно ответил я. Моя нога болталась в полуметре над кроватью, ребра были перебинтованы, одна рука в гипсе. Адская боль, не утихавшая ни на секунду, не добавляла хорошего настроения.

- Это удивительно. Признаться на моей практике еще не было такого, а работаю я уже тридцать лет! Чтобы через пятнадцать минут после клинической смерти пациент ожил, да не просто ожил а был вполне дееспособен…Ваш мозг должен был уже претерпеть необратимые изменения.

Меня передернуло.

- Давайте оставим эту захватывающую тему, ок? Пропишите мне лучше обезболивающего.

- пропишу, пропишу, не беспокойтесь. И в следующий раз будьте осторожнее, переходя дорогу!

Доктор наконец ушел, а я состроил жуткую гримасу бабуле на кровати напротив. Та возмущенно нахмурилась и засопела, но перестала наконец ломать о меня глаза.

Белый потолок, белые стены…Тоскливо! И все болит…Но боль хотя бы отвлекает, можно сосредоточится на ней и забыть о реальности. Нет, я не против боли.

*****************

- Ты уверен, что не хочешь пожить пока дома?

- Нет мам, я в порядке.

Мы проходили нудную процедуру выписки – распишитесь здесь, поставьте галочку тут, написайте в баночку на прощанье, сдайте кровь еще разок. Сколько литров крови у меня выкачали в этой гребаной больнице? Не врачи а вампиры. Мама не облегчала ситуацию своим настойчивым желанием сгрести меня в охапку и утащить к себе, где она сможет спокойно и без помех душить свой любовью и контролировать каждый шаг. Что поделаешь, семья! Ее не выбирают.

- Твою конуру даже домом нельзя назвать. Дом давно пора снести, а этот запах…Могу поспорить, что по квартире бегают крысы!

-  люблю грызунов – рассеянно заметил я натягивая джинсы. Эта простая процедура стала весьма болезненной после множественных переломов.Хотя по словам врача я смог поправится в рекордно быстрые сроки.

- Милый, ну тебе же нужно набраться сил после этого случая! Разве ты будешь нормально питаться сам? И ты такой рассеянный, что можешь просто забыть принять лекарства!

Я наконец смог натянуть футболку и теперь сражался со свитером.

- Мама, что я сказал, когда ушел из дома после школы?

Мама вздохнула.

- Что ноги твоей там не будет, пока Игорь живет со мной. Но ты несправедлив к нему, и ко мне, кстати тоже/ Неужели я не заслуживаю немного счастья?

- Заслуживаешь, конечно. И я не буду нарушать вашу идиллию.

- Только изза того что Игорь тяжело переживал твой подростковый бунт десять лет назад? Это глупо! А ты и правда был невыносим.

Я глубоко вдохнул и досчитал до десяти.

- Мама, давай не будем повторять все по новой. Ты знаешь чем все кончается – я злюсь, ты плачешь. Я поеду домой, и со мной все будет хорошо.

Мама обреченно передернула плечами.

- Я отвезу тебя. А завтра куплю продукты и приготовлю тебе поесть, и ничего не смей говорить!

- Хорошо.

Это был компромисс.

Наконец здание больницы осталось позади, и я с некоторым трудом залез в мамин джип. В одном отчиму не откажешь – он отлично обеспечивал маму. И на этом спасибо.

Меня хотели выписать в понедельник утром, но я как обычно сделал все по-своему и выписался в пятницу вечером. Проторчать еще выходные в палате – нет уж, хватит.

Я с наблюдал за бурлением жизни за окнами машины. Множество огней в витринах манили, супермаркеты выплевывали  толпы людей, дороги заполнил транспорт. Суета пятничного вечера…

- Мам, я выйду тут.

- Артур, ну что ты в самом деле!

- Дорога тут плохая, темная. До моего дома три минуты. Езжай домой, мам.

- Но…

- Правда. Я хочу побыть один.

Мама устало вздохнула и погладила меня по голове.

- Почему ты такой, Артур? Я еще помню чудесного жизнерадостного ребенка, каким ты был…

- Мне было пять лет, а сейчас уже двадцать пять.

- В двадцать пять жизнь только начинается! Прошу тебя возьмись за ум…Ты знаешь, если нужно помочь, я всегда готова.

- Пока мам. Я позвоню.

- Да, да. Знаю я твое позвоню.

Мама безнадежно махнула рукои и уехала. Я вздохнул с облегчением –  люблю ее, но рядом с ней, образно говоря, всегда не хватает воздуха.

Я прошел по темной дороге, покрытой многочисленными выбоинами к старому трехэтажному дому. Половина соседей давно съехали, и часть окон были темными, с выбитыми стеклами, жуткие, словно глаза мертвеца. Зато квартиры тут дешевые, дом ведь под снос.

Под ногами на лестнице похрустывали битые бутылки. Ноги мои шагали не слишком уверенно, и я придерживался за старые чугунные перила, сделанные в виде причудливого узора – розы, ветки, листья сплелись по логике понятной только автору. Судорожно моргала лампочка на втором этаже – единственная на всю парадную. Она моргала, жужжала и искрила вот уже второй год, но все держалась. Под ней на корточках курило нечто в капюшоне, нечесаные космы падают на лицо, не разберешь какого пола. Темные глаза внимательно проводили меня из под капюшона.

Ну вот, наконец моя «конура».

Я открыл дверь с третьей попытки, подсвечивая себе телефоном. Раздался оглушительный грохот когда пивные банки, сваленные в коридоре, разлетелись. Я заматерился, включая свет.

Конечно не хоромы. Маленький коридорчик, кухонька метров 6, да комната. Ногой отшвырнув банки, переступил через гору обуви, мельком глянул в разбитое зеркало, привычным жестом нажал кнопку на блоке питания компьютера в комнате. В квартире был неприятный затхлый запах, отчасти из за долгого отсутствия,отчасти оттого, что я давненько не прибирался.