Она схватила ее и надела на запястье.
— Мне очень жаль, детка. Очень жаль, — что еще он мог сказать?
Она плакала.
Исайя позволил ей.
Казалось, прошло много времени, прежде чем ее всхлипывания превратились в всхлипы, и она успокоилась.
Исайя задрал подол футболки и вытер слезы с ее лица, заставляя себя игнорировать тот факт, что он мог увидеть остальное.
— Если бы я мог сделать это проще, я бы сделал.
Хезер вздрогнула, внезапно надавив на него.
— Отпусти меня.
Он сжал ее еще крепче.
— Пожалуйста. Не сопротивляйся мне.
Девушка пошевелила своей попой на его эрекции, пытаясь убежать, что только ухудшило ситуацию.
Исайя стиснул зубы, не желая овладеть ею.
— Черт возьми, Исайя, я не могу сидеть у тебя на коленях.
— Почему бы и нет? — Он схватил ее за задницу, чтобы она не терлась так сильно о его член.
Хезер впилась в него взглядом, сжала футболку руками на его плечах и попыталась встряхнуть.
— Потому что я чертовски возбуждена. Потому что каждый раз, когда ты прикасаешься ко мне, я не могу думать ни о чем, кроме того, что ты можешь меня взять. Потому что это иррационально, и я страдаю от какого-то стокгольмского синдрома или типа того. Потому что ты уже однажды мне отказал, и это было чертовски больно, и это породило во мне, чертов комплекс. Так, что отпусти меня.
Исайя смотрел на нее с замиранием сердца, а затем он провел рукой по ее спине и снова зарылся пальцами в ее волосы. Мужчина дернул ее вперед и прижал губы к губам так быстро, что не мог остановиться.
Чистое мгновенное блаженство. Исайя потерял разум, утонув в ней, точно так же, как и раньше.
И Пресвятая Богородица, она смягчилась. Хезер по-прежнему сжимала его футболку, но тело ее отвечало. Она поцеловала его в ответ, как будто от этого зависела ее жизнь. А потом Хезер повернулась и оседлала его. Когда ее киска приземлилась над его жесткой эрекцией, мужчина застонал и потянул ее за волосы, одновременно вытягивая и толкая.
Хезер пылала, буквально. И Исайя прервал поцелуй, чтобы встретиться с ней взглядом, не отстраняясь, но встречая ее глаза.
Девушку переполняло желание и отчаяние.
— Мне нужно быть внутри тебя так сильно, прямо до боли, — сказал мужчина, его голос был рычанием.
— Пожалуйста. Боже, Исайя, пожалуйста. Прекрати говорить о гребаных медведях и обращении и просто возьми меня. Не могу больше терпеть ни минуты.