Штаб фронта вновь подтвердил, что прорываться через линию фронта мы должны севернее города Киров Калужской области, на участке между тригонометрическим пунктом с отметкой 230,3 справа и домом лесника слева. В соответствии с этим все наши разведывательные усилия и были направлены на восток и северо-восток. Оказывая нам помощь, партизаны, с целью введения противника в заблуждение, сосредоточили свои диверсионные действия в северном и северо-западном направлениях. В тот же день начались ожесточённые схватки партизан с противником, а между тем на направлении вероятных наших действий царило затишье. Однако и нас немцы без своего внимания не оставляли, периодически высылали к лесу бронемашину и пешие дозоры. Приблизятся они к «зелёнке», постреляют и уходят. Мы в этих случаях молчали. Так повторялось по нескольку раз в день.
В лесу, на его северо-восточной опушке, где деревья росли реже, находился безымянный хутор, весь в садах. Жителей на хуторе не было. С немецкой стороны этот хутор не просматривался, поэтому наши штабы здесь и расположились. Отсюда мы вели наблюдение за местностью.
Днем 20-го июня я вышел на свой наблюдательный пункт и как обычно находился на нём продолжительное время. Через несколько часов возвращаюсь в расположение штаба на хуторе, незнакомый мне боец в избу меня не пускает. Поднялся шум. На этот шум из избы вышел командир 1-й гвардейской кавдивизии генерал-майор Баранов. Так как мы друг друга хорошо знали, то дело быстро уладилось. Боец был выставлен на крыльце по его распоряжению. Когда я, в конце концов, всё-таки вошёл в избу, то увидел генерал-майора Казанкина. Выяснилось, что штаб 1-й гвардейской кавдивизии с трудом преодолев Варшавское шоссе, прорваться вслед за своими полками через линию фронта уже не смог, остался в немецком тылу и был вынужден отойти и укрыться в лесах. Побродив по тылам противника больше четырёх суток, штаб во главе с комдивом оказался в партизанском районе. Здесь они ещё застали нас и решили к нам присоединиться. Казанкин их принял. Всего всадников было человек сорок.
В результате боёв за Варшавское шоссе штабы кавалерийского корпуса и 2-й кавалерийской дивизии пробиться к своим не смогли, а теперь оказалось, что застрял и штаб 1-й кавдивизии. В условиях современного 6оя задачу по самостоятельному прорыву конница полноценно решить уже не могла – противоборствующие стороны имели столько автоматического стрелкового оружия, что возможности конников были практически сведены на нет. Некоторые из нас видели причину неудачного прорыва в том, что было допущено неправильное боевое построение, однако это не совсем так. Даже если бы кавалерия пошла вслед за десантниками и, допрорвав оборону противника на нашем направлении, устремилась к линии фронта, то и тогда ей пришлось бы очень тяжело. Мы в этом случае не смогли бы своевременно придти на помощь, так как скорость нашего передвижения была значительно меньше, а задерживаться им и ждать нас – опасно и бессмысленно.
Наше выступление из партизанского района было намечено на 21-е июня. Партизаны в этот день усилили свою боевую активность на северо-западном направлении. Надо сказать, что их усилия по введению противника в заблуждение, полностью оправдались – германское командование сосредоточило своё внимание на укреплении позиций в районе железнодорожного моста через реку Снопотъ. Поэтому в середине дня июня из деревни Подерки к Снопоти ушла их бронемашина и несколько автомашин с пехотой. Подерки находились на пути нашего следования, и уход оттуда противника, естественно, облегчал нам выполнение задачи. Для более успешного продвижения десантников партизаны выделили своих проводников, хорошо знавших местность и неоднократно ходивших к линии фронта. На этот раз подготовка к маршу несколько усложнялась – с нами готовилась к выходу из партизанского района большая группа женщин и детей. Это были семьи военнослужащих, партийных и советских работников, в первые месяцы войны не сумевшие эвакуироваться вглубь страны. Спасаясь от карателей, они укрылись в партизанском районе. Им жилось здесь не только тревожно, но и крайне тяжело, и мы, несмотря на большой риск, решили взять их с собой. Многие женщины имели маленьких детей, знали, на что идут, но отважились на всё. Они верили нам и на нас полагались. В 23 часа 21-го июня мы выступили.
Читатель должен был уже заметить, что все важные передвижения начинались у нас в 23 часа. Да, это так. Ведь все описываемые мною события происходили в тот период года, когда дни самые длинные, а ночи самые короткие. Смеркалось после 22-х часов и мы, учитывая господство немцев в воздухе, могли начинать свои действия обычно только в это время. Ночи нам всегда едва хватало.
Итак, женщин с детьми распределили по всей колонне, полагая, что в трудную минуту бойцы им помогут. Некоторые женщины имели с собой по двое детей. В этом случае одного ребёнка женщина вела за руку, а другого сажала в большой платок, повязанный через плечо. Колонну замыкали кавалеристы генерал-майора Баранова.
Сначала мы шли строго на восток, но затем, пройдя между деревнями Подерки и Ветлица, повернули на северо-восток. Где-то со стороны Ветлицы немцы всё время пускали ракеты, что-то их, вероятно, тревожило. Однако противник нас не заметил, и мы благополучно миновали опасное место.
К рассвету 22-го июня колонна достигла леса в двух километрах северо-восточнее деревни Верхние Подерки. Этот лес примыкал уже к железнодорожной линии, которую здесь мы и планировали преодолеть. Для выбора наиболее удобного места перехода выслали разведку. На некоторое время десантники рассредоточились и скрытно расположились примерно в 400 метрах от насыпи. Разведку проводил штаб 4-го ВДК, помогали проводники-партизаны. Несмотря на то, что разведка велась со всеми мерами предосторожности, командир разведроты наступил на мину и получил тяжёлое ранение. Взрыв привлёк внимание немцев, они открыли огонь из автоматов в нашем направлении. Потерь от этого огня мы не имели и нас они не обнаружили. Из сведений, добытых разведкой, стал известен порядок охраны железной дороги и, соответственно, определено место для её перехода.
В течение всего дня наблюдалось движение поездов в обоих направлениях. Было решено ждать наступления темноты и не переходить дорогу в светлое время суток, так как в этом случае исключалась возможность её скрытного преодоления. Противник такую массу людей обязательно заметит, а ведь пока он о нас ничего не знал. Иначе немцы, используя возможности железной дороги, сумели бы достаточно быстро сосредоточить против нас крупные силы. Оставаться здесь тоже было опасно – под нашей ответственностью находились гражданские.
Наконец стало смеркаться, мы переместились ближе к месту намеченного перехода и, как только стемнело, беспрепятственно перешли железнодорожную линию. Оказалось, что ночью дорога не функционирует и даже не охраняется. За нами сапёры подорвали путь на довольно большом протяжении. В течение всей ночи мы шли по просеке, тянувшейся как раз в нужном нам направлении. Идти тут было легко. В одном месте мы обнаружили телефонный провод, пересекающий просеку. Мы к нему подключились, немного послушали, но ничего интересного для себя не услышали – немцы не упоминали нас в разговоре и, видимо, ничего о нашем местонахождении не знали. Оторвав значительный кусок провода, мы двинулись дальше. Колонну, как я уже сказал, замыкали конники, они затаптывали наши следы, чтобы невозможно было понять, кто и в каком числе здесь прошёл.
К восьми часам 23-го июня вышли на большую поляну и расположились по её краям. Проводники сообщили, что впереди, метрах в четырёхстах, проходит лесная дорога. Она усиленно охраняется и на ней устроены немцами огневые точки. Выставив круговое охранение, мы выслали разведку.
В это время я подошёл к группе женщин с детьми и у одного паренька спросил, есть ли у них какая-нибудь еда. Он ответил: «Мы, дяденька, ещё со вчерашнего дня ничего не ели». Действительно, у них не было с собой никаких личных вещей, ничего съестного. Одеты они были очень легко. Мне стало не по себе, спазмы сдавили горло. Я снял свой вещмешок, достал из него всё, что там было, в том числе и несколько кусков шоколада, захваченного на станции Феликсово, и раздал детям. То же приказал сделать и своему адъютанту. Здесь уместно отметить, что все десантники, от рядового бойца до командира, носили вещмешки. Без них нам нельзя. Это было заведено не нами, и заведено разумно.