«Министр Гофман уполномочивает вас, Гримма, сделать следующее устное сообщение: со стороны Германии не будет предпринято наступления до тех пор, пока имеются шансы на мирное соглашение с Россией. На основании многократных бесед с влиятельнейшими лицами убежден, что Германия, как и Россия, стремится к почетному миру. В будущем имеется в виду установить тесные торговые и экономические связи и оказать финансовую поддержку для восстановления России. Обещается невмешательство во внутренние дела России, дружелюбное соглашение относительно Польши, Литвы, Курляндии [21] с учетом их национальных особенностей и возвращение занятых территорий в обмен на занятую Россией австрийскую территорию. Убежден, что Германия и ее союзницы готовы тотчас же приступить к мирным переговорам. Относительно целей войны, — в отношении Германии могу сослаться на сообщение «Северогерманской всеобщей газеты» («Норд Дейтше Альгемейне Цейтунг») 38, где высказывается принципиальное согласие с Асквитом по вопросу об аннексиях и заявляется, что Германия не стремится ни к расширению своей территории, ни к дальнейшему политическому и экономическому усилению».

«Социал-демократическая фракция Национального Совета обсудила события, приведшие к высылке Роберта Гримма из России и отставке министра Гофмана.

Она прежде всего констатирует, что Гримм действовал в Петрограде исключительно под своей ответственностью, не сносясь ни с одним из членов социал-демократической фракции.

Фракция поэтому единогласно отклоняет какую-либо ответственность за действия Гримма в Петрограде и осуждает их.

Окончательное суждение по поводу этих действий, поскольку они противоречат социал-демократической точке зрения и точке зрения Гримма до его поездки в Россию, фракция предоставляет вынести соответствующим партийным инстанциям».

«Назначенная Международной социалистической комиссией комиссия по расследованию дела тов Гримма, ознакомившись с телеграммами, которыми обменялись Гримм и Гофман, рассмотрела выдвинутые против Гримма обвинения, выслушала Гримма и свидетелей.

Она представляет на рассмотрение третьей Циммервальдской конференции следующие факты и заключения по этому делу.

I

Товарищ Гримм отправил 27 мая из Петрограда телеграмму швейцарскому министру Гофману через швейцарского посланника Одье.

Он предпринял этот шаг, не посоветовавшись предварительно ни с находившимся в Петрограде членом Международной социалистической комиссии тов Анжеликой Балабановой, ни с представителями русских циммервальдских партий.

Позднее, когда делу была дана огласка, он также не сообщил русским товарищам в Петрограде, что им была послана телеграмма Гофману.

II

Гримм показал, что он имел в виду только получение информации о целях войны всех правительств.

Однако тов Гримм не ограничился тем, чтобы запросить у Гофмана сведения только об этом, а в своей телеграмме распространялся об опасности для мирных переговоров немецкого наступления и о необходимости выдачи паспортов делегатам, едущим на международную конференцию, созываемую Советом рабочих депутатов. Эти различные намеки заставляют думать, что Гримм своей телеграммой имел в виду дать толчок мирным переговорам.

При этом речь шла отнюдь не о сепаратном мире между Германией и Россией, а, наоборот, о переговорах об общем мире между всеми государствами.

Комиссия считает, что в ее задачи не входит расследование вопроса о том, какие цели преследовал министр Гофман, посылая свой ответ. Однако она заявляет, что нет никаких доказательств того, что Гримм действовал по предварительному соглашению с Гофманом, что, между прочим, Гриммом также оспаривается. При тех личных отношениях, которые существуют в Швейцарии даже между самыми оппозиционными парламентариями и правительственными органами, Гримм имел возможность обратиться к Гофману и без предварительного соглашения с ним.

В распоряжении комиссии нет ни одного факта, который указывал бы, что Гримм действовал в интересах и как агент немецкого империализма. Против этого говорит не только трехлетняя чрезвычайно острая борьба, которую Гримм вел против немецкого империализма, и поддержка, которую он всегда оказывал немецкой оппозиции (за что он в течение трех лет подвергался нападкам немецкой прессы, называющей его агентом Антанты), но также и вышеприведенное содержание телеграммы Грима. Главнейшим мотивом, которым Гримм руководствовался в своих действиях, комиссия считает заботу его о судьбах русской революции, которой, по мнению Гримма, угрожала опасность вследствие продолжения войны и которую Гримм хотел спасти мирными переговорами.

III

Следственная комиссия считает, что поступок Гримма, совершенный им без предупреждения остальных находившихся в Петрограде членов Международной социалистической комиссии и без ведома представителей русских циммервальдских партий, которые, наверно, удержали бы его от посылки телеграммы, является самоуправством с его стороны; Циммервальдское объединение должно снять с себя всякую ответственность за этот поступок не только потому, что такой шаг дал врагам Циммервальда повод выставить это течение, направленное против всех империалистических правительств, как орудие в руках одного из этих правительств, но и потому, что комиссия считает поведение Гримма принципиально недопустимым.

Следственная комиссия заявляет, что вступление на путь тайной дипломатии с целью ускорения мирных переговоров, как это сделал Гримм, противоречит существу Циммервальдской программы.

Стокгольм, 5 июля 1917 г.

Подписали: Хёглунд — Швеция, Кирков — Болгария; Ланг — Швейцария; Линдхаген — Швеция; Олаусен — Норвегия; Орловский— Россия; Ра дек — Польша».

«Нижеподписавшиеся, ознакомившись с представленными Гриммом объяснениями в том виде, как они появились в русской печати, констатируют.

а) что признаваемый сейчас Гриммом факт веденных им по собственной инициативе переговоров с министром Гофманом с целью выявить взгляды германского правительства представляет из себя шаг, принципиально недопустимый с точки зрения интернационализма и особенно недопустимый для председателя Бернской социалистической комиссии. Шаг этот, который был бы понятен со стороны социал-патриота, который верит в возможность ускорить мирные переговоры путем закулисных дипломатических маневров, носит характер какой-то легкомысленной авантюры, раз он предпринят участником циммервальдского движения;

б) авантюристический характер этого шага подчеркивается тем обстоятельством, что свои переговоры с Гофманом через швейцарского посланника Гримм скрыл от организации, которую он возглавлял, и даже нам он ничего не сообщил о своих переговорах, несмотря на то, что мы были единственными людьми, с которыми он советовался при составлении своего ответа социалистическим министрам. Такой образ действия оскорбителен по отношению к товарищам, оказавшим ему доверие, равно как и по отношению к возглавляемой им организации,

в) предоставляя партийному суду выяснить все подробности дела Гримма, мы считаем своим долгом подтвердить, что мы, знающие всю прошлую деятельность Гримма, убеждены в том, что во всем этом деле он не руководствовался какими-либо своекорыстными побуждениями и не играл роли агента немецкой дипломатии;

г) каковы бы ни были результаты партийного суда в этом деле, они никоим образом не смогут набросить тень на циммервальдское движение, которое шовинистическая печать всего мира старается, использовав это дело, утопить в потоке клеветы. Боевой союз интернационалистов будет продолжать свою деятельность, сильный взаимным доверием входящих в его состав партий и сознанием колоссальности поставленной перед ним историей задачи — восстановить Интернационал и организовать борьбу за мир,

д) теперь, как и раньше, мы держимся того мнения, что высылка иностранцев до судебного приговора принципиально недопустима для русского революционного правительства даже в военное время и может послужить опасным прецедентом».

Еще будучи в Стокгольме, товарищ Гримм письмом сообщил партии, что возвращает обратно свои мандаты, пока швейцарская следственная комиссия не вынесет своего постановления. Доклад этой комиссии, в состав которой вошли товарищи: д-р Клёти, Отто Ланг, Эрнст Нобс, Герман Грейлих, Ф. Шнейдер и Шарль Нэн, — приведен мною в конце статьи в виде приложения*.

Для меня дело это совершенно ясно. У представителя Циммервальда и Кинталя закружилась голова от опьяняющего аромата славы, повеявшего на него на тех высотах, куда вознесли Гримма его дарования и энергия. Но как личность он оказался слаб

ФРИЦ ПЛАТТЕН