Клевинджер. Слушаюсь, сэр. Я сказал, что не заявлял, что вы не сможете меня наказать.
Полковник. О чем вы, черт подери, толкуете?
Клевинджер. Я отвечаю на ваш вопрос, сэр.
Полковник. На какой?
Стенографист. «Так какого же дьявола вы имели в виду, когда заявили, ублюдок вы этакий, что мы не сможем вас наказать?»
Полковник. Ладно. Так какого же дьявола вы имели в виду, ублюдок вы этакий?
Клевинджер. Я не заявлял, что вы не можете меня наказать, сэр.
Полковник. Когда?
Клевинджер. Когда что, сэр?
Полковник. Вы опять задаете вопросы.
Клевинджер. Виноват, сэр. Боюсь, ваш вопрос мне непонятен.
Полковник. Когда вы не заявляли, что мы не сможем вас наказать? Этот вопрос вам понятен?
Клевинджер. Никак нет, сэр. Не понятен.
Полковник. Это вы уже говорили. А теперь будьте добры ответить на него.
Клевинджер. Но как же я могу на него ответить?
Полковник. Вы опять мне вопрос задаете.
Клевинджер. Виноват, сэр. Я не понимаю, как можно ответить на ваш вопрос. Я никогда не заявлял, что вы не сможете меня наказать.
Полковник. Это вы объясняете, когда вы так заявляли. А я просил сказать нам, когда вы так не заявляли.
Клевинджер (набирает полную грудь воздуха — до него наконец дошло). Я никогда не заявлял, что вы не сможете меня наказать.
Полковник. Уже лучше, мистер Клевинджер, хоть это и отъявленное вранье. Прошлой ночью в сортире. Когда вы решили, будто вы там одни и никто из нас у двери не подслушивает. Разве не прошептали вы, что мы не сможем вас наказать, а? Другому сучьему потроху, которого мы тоже не любим? Как его зовут?
Шайскопф. Йоссариан, сэр.
Полковник. Да, Йоссариан. Йоссариан, вот именно. Йоссариан? Что это, черт дери, за фамилия, Йоссариан?
Шайскопф. Это фамилия Йоссариана, сэр.
Полковник. Да, наверное. Так прошептали вы Йоссариану, что мы не сможем вас наказать?
Клевинджер. О нет, сэр. Я прошептал ему, что вы не сможете счесть меня виновным в…
Полковник. Может, я и дурак, но разницы что-то не вижу. Я, может, совсем дурак, потому как никакой тут разницы не усматриваю.
Клевинджер. Мы…
Полковник. Вы трепливый сучий потрох, ведь так? Никто у вас разъяснений не просит, а вы лезете ко мне с разъяснениями. Я сказал, что думаю, и разъяснений не прошу. Вы трепливый сучий потрох, ведь так?
Клевинджер. Никак нет, сэр.
Полковник. «Никак нет, сэр»? Вы называете меня мерзким вруном?
Клевинджер. О нет, сэр.
Полковник. Тогда вы трепливый сучий потрох, ведь так?
Клевинджер. Никак нет, сэр.
Полковник. Вы что, подраться со мной хотите?
Клевинджер. Никак нет, сэр.
Полковник. Так вы трепливый сучий потрох?
Клевинджер. Никак нет, сэр.
Полковник. Будь я проклят, если вы не нарываетесь на драку. Да я за два вонючих цента перескочу через этот поганый здоровенный стол и поотрываю ваши вонючие трусливые руки-ноги.
Меткаф. Поотрывайте! Поотрывайте!
Полковник. Меткаф, вы вонючий сучий потрох. Я же велел вам закрыть вашу вонючую, поганую, дурацкую пасть, так?
Меткаф. Так точно, сэр. Виноват, сэр.
Полковник. Вот и заткните ее.
Меткаф. Я учусь этому, сэр. Ученье — свет, неученье — тьма.
Полковник. Кто это сказал?
Меткаф. Все так говорят, сэр. Даже лейтенант Шайскопф.
Полковник. Вы это говорили?
Шайскопф. Так точно, сэр. Но так все говорят.
Полковник. Ладно, Меткаф, постарайтесь держать вашу дурацкую пасть закрытой — глядишь, вы этому и научитесь. Хорошо, на чем мы остановились? Прочитайте-ка мне последние записанные вами слова.
Стенографист. «Прочитайте-ка мне последние записанные вами слова».
Полковник. Да не мои последние слова, болван. Еще чьи-нибудь.
Стенографист. «Прочитайте-ка мне последние записанные вами слова».
Полковник. Это опять мои последние слова!
Стенографист. О нет, сэр. Это мои последние слова. Я зачитал их вам секунду назад. Помните, сэр? Всего секунду назад.
Полковник. О Господи! Зачитайте мне его последние слова, болван. А кстати, как вас, к чертям собачьим, зовут?
Стенографист. Попинджей, сэр.
Полковник. Ну так вы у нас следующий, Попинджей. Как только закончится этот процесс, начнется ваш. Понятно?
Стенографист. Так точно, сэр! Какое обвинение мне предъявят?
Полковник. Да какая, к дьяволу, разница? Нет, вы слышали, о чем он меня спросил? Вам нужно много чему научиться, Попинджей, и вы начнете учиться через минуту после того, как мы покончим с Клевинджером. Курсант Клевинджер, что именно вы… Вы ведь курсант Клевинджер, так, а не Попинджей?
Клевинджер. Так точно, сэр.
Полковник. Хорошо. Что именно вы…
Стенографист. Попинджей — это я, сэр.
Полковник. Попинджей, ваш папаша миллионер или, может, сенатор?
Стенографист. Никак нет, сэр.
Полковник. Тогда вы сидите по уши в дерьме, Попинджей, и без лопаты. Постойте, он не генерал, не какая-нибудь шишка в нынешней администрации президента, а?
Стенографист. Никак нет, сэр.
Полковник. Очень хорошо. А чем он занимается, ваш папаша?
Стенографист. Он умер, сэр.
Полковник. Еще того лучше. Ну так вы и вправду по уши в дерьме, Попинджей. Попинджей — это настоящая ваша фамилия? И что это, черт подери, за фамилия такая, Попинджей? Мне она не нравится.
Шайскопф Это фамилия Попинджея, сэр.
Полковник. Ну так она мне не нравится, Попинджей, я просто жду не дождусь, когда мне удастся оторвать ваши вонючие трусливые руки-ноги. Курсант Клевинджер, будьте любезны, повторите, какую там чертовщину вы прошептали или не прошептали прошлой ночью в сортире вашему другу.
Клевинджер. Слушаюсь, сэр. Я сказал, что вы не сможете счесть меня виновным…
Полковник. Вот отсюда и начнем. Что именно вы имели в виду, курсант Клевинджер, говоря, что мы не сможем счесть вас виновным?
Клевинджер. Я не говорил, что вы вообще не сможете счесть меня виновным, сэр.
Полковник. Когда?
Клевинджер. Когда что, сэр?
Полковник. Проклятие, вы опять лезете ко мне с расспросами?
Клевинджер. Никак нет, сэр. Прошу прощения сэр.
Полковник. Тогда ответьте на мой вопрос. Когда вы не говорили, что мы не сможем счесть вас виновным?
Клевинджер. Прошлой ночью в сортире, сэр.
Полковник. Это был единственный случай, когда вы этого не говорили?
Клевинджер. Никак нет, сэр. Я никогда не говорил, что вы не сможете счесть меня виновным, сэр. Я говорил, что…
Полковник. Мы не спрашиваем у вас, что вы говорили. Мы спрашиваем у вас, что вы не говорили. А что вы говорили, никому решительно не интересно. Понятно?
Клевинджер. Так точно, сэр.
Полковник. В таком случае продолжим. Так что вы говорили?
Клевинджер. Я говорил, сэр, что вы не сможете счесть меня виновным в проступке, в котором меня обвиняют, и остаться при этом верными делу…
Полковник. Как-как? Что вы мямлите?
Меткаф. Прекратите мямлить.
Клевинджер. Есть, сэр.
Меткаф. И мямлите «сэр», когда мямлите.
Полковник. Меткаф, вы ублюдок!
Клевинджер. Так точно, сэр. Делу справедливости, сэр. Что вы не сможете счесть…
Полковник. Справедливости? Что такое справедливость?
Клевинджер. Справедливость, сэр, это…
Полковник. Это не справедливость. Это Карл Маркс. Я объясню вам, что такое справедливость. Справедливость — это удар коленом в брюхо, это бей лежачего сапогом по морде, это финка, с которой ты прокрадываешься ночью на склад боеприпасов военного корабля, это мешок с песком, которым глушишь втихаря кого ни попадя и без всякого предупреждения. Справедливость — это петля-удавка. Вот что такое справедливость, когда всем нам следует быть достаточно крутыми и достаточно крепкими, чтобы отколошматить Билли Петролле. Стрелять с бедра. Усекли?