– Да, смотрел. До тех пор, пока вы об этом не заговорили.

Она вернулась, протянула ему наполненный стакан и села рядом.

– Расскажи мне о мужчине, которого ты убил.

– Это был не мужчина.

Уиллис давно ни с кем не говорил об этом. Не хотел говорить и сейчас.

– Значит, это была женщина.

– Нет.

– Тогда кто же?

– Оставьте это, – сказал он. Он выпил виски одним глотком и встал: – Мисс Холлис, я знаю, что вы заняты, так что мне, пожалуй, лучше...

– Испугался? – спросила она.

– Да нет, не особенно.

– Тогда сядь.

– Зачем?

– Потому что мне нравится с тобой разговаривать. Именно с разговора все это и начинается.

Он взглянул на нее.

– Что это?

– Что значит «что»? Что значит «это»?

– Я пришел сюда с улицы...

– Да и...

– Вы чуть не накинулись на меня, когда мы встретились в первый раз...

– Это было в первый раз.

– А теперь...

– А теперь садись и поговори со мной.

– Вас ждет ваша подруга...

– Так кого ты убил? – сказала Мэрилин.

Он продолжал смотреть на нее.

– Сядь, – сказала она. – Ну пожалуйста.

Он молчал.

– Дай-ка я освежу, – она взяла у него пустой стакан. Он снова смотрел, как она идет к бару и наливает в один стакан виски, в другой – джин.

Меньше всего ему хотелось говорить о том давнем случае. Он смотрел на ее попку и надеялся, что она больше не спросит, смотрит ли он на ее попку. Она не спросила, и он почувствовал облегчение. Мэрилин вернулась, протянула ему стакан с виски и снова села. Опять мелькнули обтянутые нейлоном коленки. Но на сей раз она не стала поправлять юбку. Уиллис продолжал стоять.

– Садись, – сказала она, похлопывая по дивану. – Так кого ты убил, Хэл?

– Почему вы хотите знать об этом?

– Люблю откровенность, – она пожала плечами.

Он молчал, не зная, как поступить.

– Ну говори же, – потребовала она.

В камине послышался треск. Осели прогоревшие дрова.

– Ну скажи мне, Хэл!

Он глубоко вздохнул.

– Это был мальчик.

– Что?

– Это был мальчик.

– Сколько лет?

– Двенадцать.

– О Господи, – тихо проговорила она.

– И в руке у него был револьвер тридцать седьмого калибра.

– И когда же это было?

– Давно.

– Как давно?

– Я только пришел в полицию.

– А он был белый или чернокожий?

– Черный.

– Это еще хуже.

– Хуже уже быть не могло.

– Я хотела сказать...

– Я знаю, что вы хотели сказать. Это все, конечно, так, но... понимаете, для меня это было не так важно... то есть то, что писали газеты – белый коп убил невинного темнокожего мальчика... он совершил ограбление, он только что убил троих в винном магазине... мне пришлось его убить, иначе в следующую секунду он бы убил меня. Но... но ему было всего двенадцать лет.

– Боже, – почти прошептала она.

– Да, – сказал он. – В этом-то все и дело.

– Какой же это был кошмар для тебя.

Молчание.

Он и сам не мог понять, почему рассказал ей об этом. Ах да, откровенность...

– Его мать... его мать пришла в полицию, – продолжал он почти шепотом. – И она... она спросила сержанта, где можно найти постового Уиллиса... тогда они называли нас постовыми, так сейчас называют лишь офицеров патрульной службы... а я только что вернулся из Центрального управления, где мне пришлось все утро отвечать на вопросы, и сержант ей говорит: «Так вот он, мадам». Он же не знал, что она – мать мальчика, а она подошла ко мне и... и... плюнула в лицо. Она ничего не сказала. Просто плюнула мне в лицо и вышла. Я остался стоять... я... кругом были люди... полицейские... там всегда много народу... и я... по-моему... по-моему, я заплакал.

Он пожал плечами.

И снова замолчал.

Она не спускала глаз с его лица.

Два выстрела в грудь.

А он продолжал идти в его сторону.

И еще один выстрел в голову.

Он попал ему между глаз.

Потом было множество вопросов. Два громилы из отдела убийств. Было много шума. Какие-то ребята местной телестудии пытались проникнуть в винный магазин, снять сцену той бойни. Владелец и две женщины лежат на полу в луже крови, кругом разбитые бутылки. А на улице парнишка с размозженной головой.

«Дерьмо», – подумал он.

«Этот город, этот мерзкий, проклятый, вонючий город», – подумал он.

– С тобой все в порядке? – спросила Мэрилин.

– Да, – ответил он.

– Ты даже не дотронулся до своего виски.

– Да, пожалуй.

Она подняла стакан.

– За золотые дни и фиолетовые ночи!

Он кивнул, но ничего не ответил.

– Это любимый тост моего отца, – сказала она. – И сколько тебе лет, Хэл?

– Тридцать четыре.

– А сколько тебе было, когда это случилось?

Он отпил виски.

– Двадцать два. – Уиллис покачал головой. – Он только что убил троих в этом магазине. Владельца и двух женщин.

– Я бы на твоем месте сделала то же самое, – сказала Мэрилин.

– Ну... – Уиллис опять пожал плечами. – Если бы он хотя бы опустил пистолет...

– Но ведь он этого не сделал...

– Я приказал, чтобы он опустил, я предупреждал его... – он снова покачал головой. – Он шел прямо на меня.

– И ты его застрелил.

– Да.

– И сколько раз ты выстрелил?

– Три раза.

– Это много.

– Да.

Оба замолкли. Уиллис пил виски. Мэрилин смотрела на него.

– Ты маловат для полицейского, – заметила она.

– Я знаю. Пять футов, восемь дюймов.

– Большинство копов намного выше. Особенно детективы. Не хочу сказать, что я до этого сталкивалась с детективами, разве только в кино. Большинство из них очень крупные.

– Ну, это в кино, – сказал Уиллис.

– А до этого тебе не приходилось кого-нибудь убивать?

– Нет.

– Класс, – она замолчала. Потом спросила: – Который час?

Он взглянул на часы.

– Почти девять.

– Мне действительно нужно позвонить Микки. Прости, я не хочу, чтобы ты подумал, что я тебя выгоняю.

– Ничего, все в порядке. Я и так занял у вас много времени.

– Допивай свое виски, – сказала она. – И послушай моего совета – выбрось все это из головы, ей-богу. Да, ты убил человека, но это не такая уж трагедия. Честное слово. Ты меня понимаешь?

Он кивнул, но ничего не ответил.

Он думал. Не мужчина. Мальчик.

Уиллис допил виски. Стало тепло, в голове появилась некоторая легкость. Он поставил пустой стакан на маленький столик.

– Спасибо за виски.

– И куда ты теперь пойдешь? – спросила она.

– В участок, печатать отчет.

– Я тебя еще увижу?

Она продолжала сидеть и смотрела на него, внимательно изучая его лицо своими голубыми глазами. Он не знал, что сказать.

– Я не убивала Джерри, – она посмотрела ему прямо в глаза. – Позвони мне.

Он не ответил.

– Позвонишь?

– Вы этого хотите?

– Я хочу.

– Тогда позвоню, – он пожал плечами.

– Я принесу тебе пальто, – она встала. Опять мелькнули коленки.

– Не надо, я сам найду выход, – сказал он. – Вы же торопитесь.

– Не говори глупости. – Она сняла с вешалки пальто, помогла надеть его и напоследок повторила: – Не забудь мне позвонить.

– Я позвоню, – пообещал он.

Ледяной ветер обрушился на него в ту же минуту, как Уиллис вышел из дома, вышибая алкоголь и уютное тепло, грубо возвращая к действительности. Он прошел к тому месту, где стояла его машина, и долго возился с замерзшим замком, ему пришлось спичкой разогреть ключ, и только после этого дверца открылась. Он включил мотор и печку. Затем стал протирать перчаткой замерзшее стекло.

Уиллис и сам не знал, почему решил остаться здесь в машине и понаблюдать за ее домом с другой стороны улицы.

Возможно, он слишком долго работал детективом. Через двадцать минут перед воротами остановился черный «Мерседес-Бенц-560». Дверца открылась.

«Подруга Микки», – подумал он.

Лучше поздно, чем никогда.

«Микки» заперла машину, прошла несколько шагов по направлению к дому Мэрилин, сняла перчатку и нажала на кнопку звонка.