Карелла взглянул на «эту тетку», которая была никакой не теткой, а склоном покрытой снегом горы, по которому скользили лыжники.

– Вы чувствуете, что идет снег? – спросил Райли.

– Нет, – честно признался Карелла.

– Вот и я тоже. А хочу, чтобы шел снег. Но каждый раз, когда я добавляю белый, теряется цвет. Яркие костюмы лыжников, этот алый и ярко-зеленый на флажках на той хижине, насыщенно-коричневая окраска кресел подъемника – видите эти сильные, чистые краски? Я люблю цвет. Но мне каждый раз приходится все переделывать, потому что белый приглушает все остальные цвета. Если я не сумею создать впечатление падающего снега сегодня, то всю неделю буду беситься. И какое мне дело до вашего убийства? И вообще, я уже рассказал все, что знал, другому копу.

– Мистер Райли, – спокойно заметил Карелла, – если вы не нарисуете этот снег, то всего-навсего будете беситься все выходные, если же мы не расколем свой орешек, то кто-то избежит наказания за преступление, и мы будем беситься не только в выходные, но очень и очень долго.

– Послушай, парень, не надо только ныть здесь, ладно? – сказал Райли. – Мне действительно наплевать, даже если вы и завалены работой и мало получаете. Пойди и пожалуйся в Армию Спасения. Никто тебя не заставлял идти в копы.

– Это так, – ответил Карелла. – Но раз уж так случилось, и я здесь, то думаю, вам не так уж трудно проявить хоть каплю вежливости.

– Подумали бы лучше о вежливости сами, прежде чем вламываться к человеку, пытающемуся передать снег, сняли бы трубку и позвонили!

– Только Господу удается изобразить снег, – глубокомысленно заметил Карелла, и Райли неожиданно расхохотался. Карелла неуверенно улыбнулся: – Так мы можем поговорить?

– Ладно, только по-быстрому, – Райли покачал головой. – У меня действительно полно дел.

«И у меня тоже», – подумал Карелла, но вслух произнес:

– Я лишь хотел напомнить вам о тех людях, о которых вас спрашивал мой коллега.

– Каких людях?

– Друзьях Мэрилин Холлис.

– Снова здорово – Мэрилин и ее друзья, – усмехнулся Райли. – Ей-богу, она не имеет никакого отношения к убийству этого парня, как там его?

– МакКеннон, – подсказал Карелла. – Почему вы считаете, что она не имеет к этому никакого отношения?

– Потому что, во-первых, она была со мной в день его смерти. Вот на этой картине как раз и изображено то место, где мы с ней были. Если внимательно посмотреть, то можно увидеть Мэрилин, вот она, у подъемника, – наклонилась и поправляет крепления. Вот эта девушка в темно-желтой куртке – она все выходные была в этой куртке персикового цвета. Я люблю чистые тона. И потом Мэрилин поклялась, что не имеет никакого отношения к смерти этого парня. А Мэрилин никогда не лжет.

– Все лгут, – сказал Карелла.

– Только не Мэрилин.

«Непорочная Мэрилин, – подумал Карелла. – Хоть причисляй ее к лику святых. Единственный человек во всей вселенной, который никогда не лжет».

– Все, – снова повторил он, сильно напирая на это слово.

«В том числе и я», – подумал он. И даже не произнеся ни слова, – ведь он до сих пор ничего не сказал о смерти Бэзила Холландера. Но ведь и Райли тоже ничего об этом не говорил. Так, может быть, лгут они оба?

– Когда она вам это говорила? – спросил он.

– Говорила что?

– Что не имеет отношения к смерти МакКеннона.

– Мы с ней разговаривали по телефону, после того, как другой коп...

– Уиллис.

– Да, такой маленький. Мы говорили после того, как он у меня побывал. Я сказал, что точно знаю, что она была со мной все выходные, но, может быть, она наняла какого-нибудь бандита, чтобы тот подбросил в чашку яд – мало ли какие у нее были причины? Вот тогда она поклялась мне самыми страшными клятвами, что даже не знала, что МакКеннон умер, пока вы не пришли и не сообщили ей об этом.

– Она именно так и выразилась?

– Примерно так.

– И вы, разумеется, тоже ничего об этом не знали, пока мой коллега не пришел к вам?

– Да, тот маленький.

– Уиллис.

– Ага.

– А почему это вы решили, что мисс Холлис – или кто-либо еще – может нанять убийцу?

– Я не думал об этом серьезно...

– Однако достаточно серьезно, чтобы спросить ее.

– Это было сделано в шутку.

– А, так это вы шутили...

– Да ведь не насчет убийства. Здесь шутки неуместны. Насчет наемного бандита.

– Но вы считали, что это невозможно?

– Ну кто же будет нанимать бандита, чтобы бросить яд в чью-то там чашку?

– Вы считаете, что МакКеннон был отравлен именно так? Что кто-то подсыпал ему яда в чашку?

– Я не знаю, как он был отравлен. Я только хочу сказать, что бандиты ломают руки или стреляют по ногам. Они не занимаются такими чисто женскими убийствами, как отравление... – Внезапно он замолчал. – Что это вы меня пытаетесь спровоцировать?

– Просто слушаю, – ответил Карелла.

– Знаете, мне не нравится, как вы слушаете, – сказал Райли. – Вы слушаете как-то очень выборочно.

– Вам не кажется, что бандит мог бы силой заставить МакКеннона проглотить этот яд?

– Представления не имею, каким образом яд попал в мистера МакКеннона. – Он, казалось, пытался защититься. Мускулистые руки сложены на мощной груди, рот скривился, даже, казалось, густые рыжие усы растопорщились еще больше.

– Хорошо, давайте поговорим о других двух мужчинах, с которыми она встречалась, – сменил тему Карелла.

– Я не знаю двух других, тех, о которых говорил ваш коллега.

– Уиллис.

– Да, маленький такой. Я их не знаю, как не знал и мистера МакКеннона, и если я сейчас же не начну работать над снегом, то скоро стану злиться и все разнесу к чертовой матери, мистер Карелла.

– Чип Эндикотт? – продолжал Карелла. – Никогда о нем не слышали? Скорее, Чарльз Эндикотт младший. Юрист.

– Никогда не знал его, и когда приходил ваш коллега, и теперь.

– А Бэзила Холландера?

– Тоже не знаю.

– И имени его никогда не слышали?

– Нет...

– Оно было вам незнакомо, когда приходил мой коллега... – Карелла сверился со своими записями, – это было двадцать пятого марта, так? На следующий день после убийства МакКеннона. Тогда вам это имя было неизвестно.

– Да.

– А сейчас оно вам известно?

– Нет.

– Вы читаете газеты, мистер Райли?

– Да.

– А телевизор смотрите?

– У меня нет телевизора.

– А вы слушаете радио?

– Когда работаю над картинами.

– И все же имя Бэзила Холландера вам неизвестно?

– Я же только что сказал вам...

– Вы знаете, что Бэзил Холландер мертв?

Не отводить глаз!

– Вы знаете, что он убит?

Смотреть в глаза.

– Его зарезали в собственной квартире на Эддисон-стрит, в центральной части города. И вы об этом не знали, это так?

– Нет, я...

– Вы разговаривали с мисс Холлис с начала этого месяца?

– Вообще-то нет, я...

– Сегодня четвертое, мистер Райли. Вы разговаривали с мисс Холлис с первого числа?

– Нет.

– Я думал, вы близкие друзья.

– Да, но...

Наступило молчание. Когда Райли заговорил снова, голос его был еще слышен.

– Это действительно очень серьезно?

– Да, очень.

– Я хочу сказать... значит, кто-то убивает ее друзей?

– Пока двоих, – сказал Карелла, не сводя глаз с его лица.

Он ничего не смог прочесть в глазах художника, когда рассказывал ему о Бэзиле Холландере, ни один самописец не подпрыгнул в этом крохотном детекторе лжи, ничто не указывало на тяжелый грех на душе, – все говорило лишь о том, что Райли действительно крайне удивлен. Теперь же он заметил в его глазах нечто похожее на страх. Большой рыжеволосый медведь неожиданно понял, что двое из четырех друзей Мэрилин убиты и что он также является другом мисс Мэрилин.

– Так кто же я – подозреваемый или возможная жертва? – спросил он. Лицо его побледнело и резко выделялось на фоне рыжих волос и пышных усов.

– Если бы я знал, – покачал головой Карелла.

– Мне нужна защита полиции, – сказал Райли.