- Теперь разберемся с тобой, Марылька Вереск. По главному пункту обвинения, кражу чужого имущества, приговариваю тебя к десяти ударам плетки. Вторую часть приговора оглашу после исполнения первого наказания.

   Зрители ахнули. Видимо ли дело - десять плетей. Не всякий мужик выдюжит, а тут бабу бить собираются.

   - А ну цыц все! Приговор обжалованию не подлежит и будет приведен в исполнение немедленно. Бить будет кабатчик Мыкола.

   Дураков, решивших возразить огромному верзиле с мечом за спиной, не нашлось. Ну и слава Тартару.

   Вытянув несопротивляющуюся женщину во внутренний двор, ее тут же привязали к столбу. Потеющий и дрожащий кабатчик, зажмурив глаза, принялся наносить удары.

   Один, два...На пятом Марылька сомлела, но я велел завершить экзекуцию.

   - Мыкола, Жбан, отвяжите ее, окатите водой и назад в трактир. Да накинуть чего на плечи не забудьте.

   Через пять минут мокрую и дрожащую вдовушку вновь представили пред мои ясные очи.

   - И так, Суд оглашает вторую часть приговора.

   "Ирод", "злыдень", "куда ж ей исчо?" - раздались шепотки в зале.

   - Ма-а-алчать! - притихли, - За лжесвидетельство пред лицом суда приговариваю Мрыльку к году каторги.

   Зрители побледнели, а глаза подсудимой остекленели.

   - Но! Суд готов заменить приговор, если присутствующий здесь кабатчик Мыкола готов взять Мрыльку в жены.

   - Я согласен!

   А то я не видел, КАК они из-под тишка друг на друга смотрели, пока Мрылька бегала туда-сюда, подавая мне завтрак на стол. Да и бил ты ее даже не в полсилы, а хорошо если в четвертушку.

   - Да будет так. Свадьба завтра. До этого времени запереть подсудимую здесь в чулане. Чтоб не сбежала. Детей Мрыльки доставить сюда же.

   Что тут началось - шум, гвалт, сопли, слезы... В общем, утихомирились все где-то через полчаса.

   Ближе к обеду пожаловали следующие жалобщики.

   Два брата из близлежащей деревеньки Болотная Низина (оригинальные у них тут названия населенных пунктов, так и блещут эксклюзивом), после смерти отца, поделили наследство. У каждого оказалось по пять коров. Старший (лодырь, бобыль и повеса) зарезал четырех коров и оставил себе только одну. Младший (трудоголик и примерный семьянин) держит свое хозяйство в порядке и понемногу увеличивает его. Неделю назад у старшего пропала корова, и он утверждает, будто бы младший украл ее и требует вернуть назад.

   - Так сколько у вас коров, милейший, - спросил я у младшего брата.

   - Семь.

   - И все ваши?

   - Мои.

   - Староста Жбан, сколько по записям у Болека (младший) и Лелика (старший) коров?

   - У Болека, стал быть, пять, а у Лелика четыре, - деревенский голова, пришедший с братьями, внимательно сверился со своими берестяными грамотками, - Ток мо тут еще не учтено, что Болек две недели как купил Зорьку на ярмарке у Выхумоля из Болотной Равнины. Хорошая корова - сам хотел взять, но цена кусалась.

   - Стало быть подтвержденных коров шесть, так?

   - Так.

   - Болек, так откуда у тебя взялась еще одна корова?

   - Моя животина. Что он со своей Майкой сделал, не знаю, а токмо своих коров не отдам.

   Тут я задумался. С одной стороны картина ясна - украл младший у старшего корову. Но вот ведь незадача - не нравился мне этот самый Лелек, а Болек чего-то темнил. Спрашивать дальше про приметы коров - дело бестолковое, так как на селе все знают отметки животин друг друга. Беглый опрос показал, что и у того и другого были почти одинаковые коровы. Да к тому же паслись до этого вместе, то есть банальное "поставь животное перед двумя калитками и в какую она войдет, того и корова" тоже не прокатит. Как выяснилось, старший частиком оставлял свою собственность на попечение младшего... Но чего Болек не признается откуда у него еще одно животное?

   - Клаус, - спросил я у одного из своих помощников-стражей, - А не балуются ли у вас в округе разбойники?

   - Да где их нет, Ваш милость? - удивился страж порядка, - Вестимо есть. Купчишек жадных, что денег на охрану караванов пожалели, нет-нет, да и щипают.

   -Угу, хорошо. Мыкола, а скажи-ка мне, куда местный народец сдает мясо? Кому продают излишки?

   - Так мне и продают, или вон Карлу Мяснику, он лавку мясную держит. У нас самые лучшие цены во всей округе. Я меньше беру, по потребности, а он больше. Он же еще и колбасы коптит да солонину делает на продажу. Зимой да летом на ярмарке приезжие купцы в охотку забирают его товар.

   - А как бы мне его расспросить?

   - Позвать что ли? Дак это я мигом, - кабатчик так обрадовался, что может угодить своему благодетелю (эх, дурачок, он еще не знает что это такое "семейная жизнь"), что тут же хотел отправить за этим самым Карлом своего вышибалу.

   - Погоди пока. Клаус, а где-нибудь ведутся записи сколько, чего и у кого изъяли местные гаишники?

   - Кто?

   - Ну, грабители с большой дороги.

   - А-а, так у нас и в управе записи имеются. Если надо, то схожу, возьму у каптернамуса. Только зачем они?

   - Нужны, Клаус, очень нужны. Ты сам то не бегай, чиркани пару строк на бумажке, что б ведомость Марио (вышибала) выдали. Можно так сделать?

   - Дак отчего нет. Сей секунд, - мой помощник явно обрадовался тому, что не надо идти в расположение за никому ненужной писаниной.

   Три четверти часа, что понадобились Марио выполнить мои поручения, я тупо убивал время абсолютно бессмысленными вопросами. Но, наконец, пришел Карл Мясник и доставили заветные списки украденного имущества, в которые я тут же и углубился.

   Сразу видно - каптернамус стражи очень педантичный человек, ну или другой разумный. Не суть важно. Важно было то, что на семнадцатой странице толстенного гроссбуха я нашел то, что искал. Заложив нужную страницу, я обратил свое внимание на мясника.

   - А скажите-ка, почтеннейший Карл, не продавал ли кто из здесь присутствующих братьев Качунски вам мясо. На этой, или прошлой неделе.

   - Продавал. Аккурат в прошедшую субботу. Вон тот кучерявый со смазливой рожей и продавал. Как счас помню. Рассчитался я с ним и на несколько минут отлучился, что бы отдать приказчику купца Миродонта его заказ, а этот ёлопень уже возле моей дочки ужом вертится. А эта дура ему еще и глазки строит, коза нещипаная. Так как увидел сию картину, каюсь, не сдержался. Схватил нагайку со стены да отходил обоих. Я же до того, как мясником стать, почти два десятка лет возницей поработал. Караваны торговые по всей стране гонял. Моя стрекозюля до сих пор сесть на пятую точку не может, а этот поганец выскочил быстро и сбежал. Но я его запомнил, стервеца эдакого. Ни кола, ни двора нормального, а все туда же - девок портить вздумал, чтоб приданное захапать. Иш, ты! Вы ему, Ваша Честь, присудите это самое укоротить, а то я сам, коль еще раз ко мне заявится, причиндалы под корень отчекрыжу!

   - Ваши претензии суду понятны, но пока обойдемся без крайних мер. Вы лучше скажите, какое мясо он продавал и сколько?

   - Да говядину, причем не лучшего качества. Дрянь мясцо-то было. Нормальная туша килограмм на семьсот - восемьсот потянет, а тут едва шестьсот завесила.

   - То есть вы утверждаете, что Лелек Качунски в прошедшую субботу продал вам тушу коровы.

   - Ну, да. Так и говорю. Чего-сь тут непонятного.

   - Хорошо, присядьте пока. А теперь я расскажу, как все было на самом деле.

   Зал, до этого бурно обсуждавший препетии судебного разбирательства, притих.

   - Одним прекрасным, или не очень днем Лелек Качунски увидел, как на подворье у младшего брата появилась седьмая корова. У него возник вопрос: откуда он ее взял, если ярмарка давно прошла, и никто в ближайшей округе коров не продавал? Наверняка вышеозначенный Лелек подозревал, что растущее как на дрожжах хозяйство Болека имеет под собой несколько не честное происхождение. Может брат по-пьяни чего сболтнул, может личности к нему непонятные по ночам повадились - это мы узнаем у палача, который Болека и допросит...