— Мы должны спасти Салли! — твердо заявил Бен, перекрикивая усталый гул и скрип древней механики мотора.

— Что, если это она нас выдала? — недобро скривилась Нора, искоса глядя на спутника.

— Ты ее бросишь? — притормозил Бенджамин, убедившись, что от преследователей они оторвались.

Доктор пристально всматривался в темные глаза женщины, которые ныне мерцали нехорошими злыми искорками остервенения. Вокруг буйствовала природа, гудели насекомые, алели цветы, словно фейерверки или, что вероятнее в этих местах, капли крови… И посреди застыл пропахший бензином разбитый джип.

Повисло тяжелое молчание. Воздух словно налился электричеством, как перед грозой. Время застыло. Неужели даже воинственный ангел обещал предать, разочаровать, доказать, что все люди вокруг навсегда изъедены незримыми червями? Так хотелось во что-то верить! Ведь только так расступаются волны морские, и открывается дорога прочь из рабства.

— Нет, — ответила Нора. И вновь ее черты смягчились, а с лица сползла маска беспощадности.

Кем же она была раньше? Всегда ли работала обычным реставратором? Она не собиралась отвечать. В экстремальных, пограничных ситуациях раскрываются настоящие люди, но слишком редко находятся ответы. Джип тронулся дальше.

— Вот и я нет, — выдохнул Бен, но решительно добавил: — Мы отправляемся на «Верфь Келла». И на этот раз я сумею ее оттуда вытащить незаметно!

— И как?! — интересовалась Нора, однако на навигаторе ловко прокладывала маршрут, сверяя с картой.

— План придумаем по дороге, — неуверенно пробормотал доктор. Ужас не ощущался, так как нестерпимо трясло постоянно. Но это — меньшее из зол. Хуже — дурманный туман вместо собственной воли. Хватит! Раб, приспособленец-блоггер в нем умер.

Доктор понимал, что уже никогда не будет прежним. Его сломали навсегда, но одновременно заставили выбраться из течения, начать бороться. Порой это нелегко, но столь же необходимо, как сложное лечение: можно избрать путь медленной смерти, а можно — исцеления через страдания. Сначала кажется, что первый — простой. Но затем приходится пожалеть.

Нора в свое время словно вскрыла фурункул, который зрел на душе доктора. А Салли исцелила ту рану, растопила лед, стерла гной омертвения своим образом хрупкости. И ныне девушка просила защиты. Нет, доктор не верил, что она мертва.

Они с Норой неслись на бешеной скорости мимо территории ракьят и случайных постов пиратов. Они стремились к «Верфи Келла», а календарь перевернул тридцатое число — последний шанс выбраться. Но все-таки шанс! Ведь если не надеяться, не любить, не верить, то для чего вообще бороться?

Комментарий к 18. Цена последнего шанса

Не верю, но осталось всего две главы! Следующая, если что, будет небольшим откатом на сутки по отношению к концу этой главы. Про прошлое Норы, если что-то и будет сказано, то уже не в этом романе.

Вы еще здесь? Пишите, не стесняйтесь! Это для меня всегда сигнал, что пора дальше писать.

Примерный перевод эпиграфа: Всё вокруг -

Это хаос,

Все мои идеалы:

исковерканные слова.

Я ищу душу,

Которая могла бы мне помочь.

========== 19. Сотня шагов до рая ==========

В крике леса рождалась ночь,

На осколки цветов опадая.

Смерть наутро — бежать бы прочь.

В шаге от неба, в сотнях — от рая.

© Сумеречный_Эльф

— «Верфь Келла» запрашивает подкрепление!

— «Верфь Келла»… Под контролем ракьят.

Между этими сообщениями прошло не более двух часов. Охрана аванпоста никогда не славилась боевой выправкой или умением использовать те скудные укрытия, что возвели вокруг того разбитого местечка. Между этим аванпостом и фортом существовало еще два, однако племя так же наступало с северо-западной части острова, явно пытаясь зажать пиратов в клещи, обложить со всех сторон, как зверя в берлоге.

— Мы идем отбивать «Верфь»! — хмуро прорычал Ваас. Он только выстроил сладкие планы насчет того, как будет долго и мучительно пытать Бена, уже представлял, как чуть позднее повеселится с Норой. Но из-за таких безрадостных новостей обоих пленников пришлось оставить, забыть о них, выбросить из головы.

Крысы, повсюду крысы, запертые в своих жизненных рамках. Вот и герой Цитры — такой же. Недобрая весть разозлила Вааса до крайности. Ведь на днях он лично прикопал под трупами воинов племени самого Джейсона Броди, так теперь ракьят совсем обнаглели, послав свои лучшие силы на штурм не особо сильного аванпоста.

Племя окрепло, ожесточилось, поумнело в отношении тактики. Стоило тогда, еще до высадки на остров этих горе-туристов с Белоснежкой, дожать Хойта, чтобы выделил штук десять БТР и несколько мощных РПГ, да добить и Храм Цитры, и деревню Аманаки, раздавить, взорвать, разровнять и почву солью засыпать. Вот тогда бы разбежавшиеся по джунглям остатки ракьят никогда не сумели подняться. Впрочем, так ли хотел этого сам главарь?

Когда пришлось принять бой за «Верфь Келла», Ваас приятно отвлекся на свист пуль и гул гранат. Он давно разучился бояться всего этого, он являлся хаосом, духом войны, кровавым божеством. Но ракьят засели на «Верфи» основательно (хотя не успели даже трупы сжечь) — над аванпостом уже развевался синей тряпкой флаг с кустарным изображением белой краской дерева, которое являлось священным знаком племени. Оно веками росло во внутреннем дворе храма. Ваас хорошо помнил его, поскольку когда-то благоговел, как и все ракьят, пред этим символом плодородия, вечной жизни, мудрости, возрождения и связи трех миров. Но потом его личным символом, его гербом, его манифестом сделался всевидящий страшный глаз, что малевали пираты на каждой алой тряпице, нередко изображая граффити на стенах, так помечая, что территория под их контролем. Например, при рейдерском захвате лавки очередного рыбака.

Теперь над «Верфью» парил недавно поднятый флаг жрицы. Несмотря на все усилия по уничтожению их другого символа, нового, ненастоящего — Джейсона Броди — не упал их проклятый боевой дух, поддерживаемый снадобьями Цитры, настоянными на той же конопле. Вероятно, ровная грядочка росла все там же на околице деревни Аманаки. Но все считали, что это совершенно нормально.

Ракьят отстреливались из-за забора аванпоста, но два прибывших катера прорывали оцепление, а лучшие снайперы под командованием каланчи-Алвина снимали точечно цели, заняв позиции в горах и на песчаной косе, образованной отливом. Ваас только расторопно командовал с такой «свитой».

Над головой ухнул выстрел, но Ваас вовремя пригнулся, поправляя каску, которая по случаю перестрелки смяла его знаменитый ирокез. В бронежилет вот уже пару раз попали. Кажется, от «Верфи» племя планировало начать наступление на форт, поэтому послало лучших бойцов.

Но ничего, его пытались убить уже бессчетное количество раз. Все Цитра! Думала, что ей хватит спокойной жизни, думала, что сумеет просто существовать без жажды взаимной мести. Иногда казалось, что с некоторых пор она наступает беспощаднее и неистовее своего брата. Стоило убить ее.

Вот и несколько дней назад следовало приставить пистолет к башке Белоснежки и выстрелить, чтобы мозги разлетелись. Но разве это являлось истинной целью?

Да, так было логичнее всего, но не когда ведется борьба, что выше людской выгоды. Конечно, Ваас прикрывался выгодой, но на деле-то его главным врагом являлся сам Творец мироздания, Тот, кто придумал людей, да еще женщин. Тот, кто наделил их сознанием и позволил сорвать запретный плод — вот где случилось первое предательство-то, предательство детьми собственного Отца. А потом пошло по накатанной. И сотни нарушений всех возможных запретов.

Возмущало, что сестрица решила расписывать священными татау белого урода, будто ее культ уже ничего не значил — вот упал какой-то придурок с неба, и можно сразу возвести его в ранг великого воина. То есть, фактически сравнять с могущественным и ужасным главарем. Вааса эта мысль жгла уже давно, с момента попадания Джейсона Броди в ряды племени. Всякое случалось, некоторые пленники — вот как этот предатель-Гип — присоединялись к пиратам, кто-то растворялся среди местных потомков колонизаторов, удачно маскируясь под нищих крестьян, но по большей части их продавали. Но этот же!