Кстати, о ракетнице. Это, конечно, не панацея от медведей, но и пренебрегать ею не стоит. Совершенно непонятны мне слова начальника полярной станции на острове Голомянный, которые приводит В.Орлов: «А что с ней против медведя сделаешь, какой от нее толк?» Естественно, если пулять из ракетницы в светлое время метров со ста, толку от нее мало. Хотя наиболее осторожные медведи уходят и при таком намеке на опасность, в целом же горение ракеты при свете дня не слишком их пугает. Но выстрел в упор в упомянутом мною случае скорей всего был воспринят медведем как сильный удар или укус и решил исход дела... Плохо, если ракеты пускают много и беспорядочно. Зверь быстро осознает безопасность и перестает обращать на них внимание. Наибольшим эффектом обладают ночные выстрелы, когда ракета падает и загорается перед носом у медведя. Такие фейерверки в ночной темноте действуют почти безотказно. Еще лучше — фальшфейер или факел. Однажды мне пришлось сунуть факел в морду медведю, пытавшемуся сломать дверь в тамбур.

Медведи плохо видят в темноте, и попытка отогнать криками или выстрелами зачастую только привлекает их внимание. Как-то ночью на мысе Блоссом наш дом в очередной раз удостоил посещением Грэндфазэ. Мы пробовали испугать его, подражая агрессивному поведению медведей, но на сей раз наше шипение лишь возбуждало любопытство зверя. Он никак не мог понять, кто же шипит на него, тем более что мы стояли с подветренной стороны и наш запах уловить он не мог. Грэндфазэ шипел нам в ответ и медленно приближался, пока между нами не осталось каких-то 4 — 5 метров. И только метко запушенная в медвежье плечо чугунная утятница, случайно попавшаяся под руку Игорю Олейникову, заставила его с достоинством удалиться.

Во время работы в тундре мы использовали, кроме упомянутых, и некоторые другие приемы, позволяющие избежать конфликтов с белым медведем. Если близкая встреча с ним не входит в наши планы, имеет смысл идти с наветренной стороны по отношению к зверю. Почуявший человеческий запах медведь скорее всего постарается ретироваться. Если есть палка, неплохо поднять ее повыше, например, оперев на плечо. Ведь стоящий человек воспринимается четвероногим хищником как существо, превосходящее его ростом, а следовательно, есть вероятность, что и более сильное. Поднятая палка как бы увеличивает рост человека — в восприятии медведя. Наверное, мои рассуждения выглядят непривычно. Однако факт есть факт — медведи часто пускаются в бегство, если поднять вверх палку.

Порой, когда мы пускали в ход шипение и выпады, убегающий медведь останавливался в нескольких десятках метров и, как будто засомневавшись в нашей силе, возвращался. Второй раз испугать его было труднее. Поэтому я применял тактику «задавливания»: обратив медведя в бегство своим «агрессивным» поведением, пускался за ним вдогонку. Когда зверь оборачивался и видел, что его продолжают преследовать, он отбрасывал всякие сомнения и давал ходу, иной раз на целый километр. Вообще, белые медведи порой напоминают городских хулиганов — если идти на них и не бояться, то вряд ли тронут. Но что несомненно: если зверь чувствует, что его боятся, он может напасть. Громкие нервные человеческие голоса для медведя — индикатор страха. Суетливые движения только вселят в хищника уверенность. Бегство от белого медведя — лучший способ распрощаться с жизнью, особенно если рядом нет надежного укрытия. Погнаться за убегающим заставит медведя не голод, а инстинкт хищника, который четко знает, что тот, кто испугался и побежал,— добыча. Этот же инстинкт толкает собак хватать бегущего человека за ноги.

Ни в коем случае не следует принимать наш опыт взаимоотношении с белыми медведями за рекомендации по отгону хищников, прикормившихся в поселках и на полярных станциях. Ведь наши цели были иными — мы изучали медведей, и без непосредственного контакта с ними обойтись было невозможно. Если бы существовала иная методика наблюдений, совершенно безопасная, никто из нас не стал бы проводить подобные эксперименты. Поэтому не советую кому-либо ради эффектного снимка, острых ощущений или просто любопытства соваться вплотную к медведю, если этого можно избежать. Но когда другого выхода нет, попробуйте предпринять что-нибудь из нашего арсенала.

Сейчас, невзирая на «краснокнижное» положение белого медведя, коммерциализация страны заставляет многих преступать закон. На Чукотке отстреливается практически каждый зверь, появившийся в зоне внимания охотников. Моряки, выполняющие роль скупщиков, предлагают за шкуру до 170 тысяч рублей («чернорыночная» скупочная цена на август 1992 года), а иногда и валюту. Перед таким соблазном трудно устоять, тем более что природоохранные органы совершенно беспомощны, по крайней мере, на Чукотке. Можно себе представить, как развернется промысел белого медведя, если разрешить отстрел. А ведь, несмотря на то, что в целом состояние мировой популяции, по-видимому, улучшается, белый медведь до сих пор остается легко уязвимым видом. Еще не разработана надежная методика определения численности. Любая количественная оценка вида очень приблизительна и субъективна. Никто из ученых толком не знает, сколько медведей бродит по льдам Арктики и как проследить изменение их количества. Разрешение на отстрел даже ограниченного числа зверей может свести на нет все результаты их охраны на протяжении последних 30 с лишним лет.

Решение проблемы «белый медведь и человек» состоит не в отстреле животных. В первую очередь необходимо задуматься, оправдано ли такое количество поселков, полярных станций и тем более присутствие войсковых частей в высокоширотной Арктике. Необходимость полярных станций я не оспариваю. Однако надо заметить, что существующая система их расположения, комплектования штатов и оборудования практически не менялась со времен Главсевморпути и не соответствует нынешним потребностям и техническому уровню. Чтобы не быть голословным, приведу мнение известного в Восточном секторе Арктики полярника с 25-летним стажем Ю.А.Соколова: техническое перевооружение станций, считает он, позволит значительно повысить их эффективность и при этом сократить до минимума штат работников. А главный инженер Певекгидромета, доктор географических наук В.Н.Купецкий утверждает, что маленькие станции вообще не оправдывают себя. За последние два года на Чукотке уже ликвидировано несколько небольших полярных станций. Думаю, что если специалисты поразмыслят, то придут к выводу о сокращении ряда полярных станций и в других районах Арктики.

О воинских формированиях можно с уверенностью сказать одно: их присутствие в Арктике совершенно неоправданно. Годы жизни на Чукотке позволили мне в достаточной мере наблюдать работу многочисленных погранзастав и частей ПВО и составить такое мнение. Я уж не говорю о стройбатах, пехоте и танковых частях.

О поселках специального разговора начинать не стоит. На страницах прессы регулярно появляются публикации о том, что существование значительного числа северных поселков и городов бессмысленно.

Чем больше людей в Арктике, тем больше возможностей для инцидентов с белыми медведями. Вот главная задача — изменить структуру северных поселений, исходя из современного технического уровня, и до необходимого минимума сократить число живущих здесь людей.

Я уже говорил, насколько важно обязательное соблюдение санитарных норм. Если же люди пренебрегают элементарной чистотой и как следствие своей безопасностью, то разве можно взваливать вину за происходящие трагические случаи на зверей?

О крайней необходимости пластиковых и резиновых пуль В.Орлов написал достаточно ясно. Просто злость берет при мысли о том, что некоторым компетентным лицам легче подставить под удар и человека, и медведя, чем наладить производство и поставку эффективных отпугивающих средств.

Сколько бы ни велись разговоры об экологии и охране природы, сущность человека, по-видимому, так и не изменилась. Люди признают право животных на существование, но лишь до тех пор, пока это не мешает их интересам. А когда дело касается человеческой жизни, они зачастую жаждут мести. Доводы разума тут не действуют. Никому не приходит в голову оглядеться по сторонам и осознать собственную вину в случившемся несчастье. И предотвратить следующую трагедию, не уничтожая хищника, а приведя свой образ жизни в соответствие с теми природными условиями, которые тебя окружают.