По залу эхом раскатились встревоженные охи и ахи, люди вставали со своих мест, вытягивали шеи и возбужденно судачили, строя безумные догадки. Политика тут же мягко подхватили охранники, выбежавшая откуда-то из-за кулис медсестра взяла бледное одутловатое лицо в руки, подняла веки и просветила зрачки фонариком. Потом недоуменно пожала плечами и помахала рукой.

   Появились два крепких парня с носилками. Едва они начали укладывать на них упавшего в обморок политического деятеля, как тот очнулся. Атмосфера в зале уже была накалена до предела - того и гляди, рванет. Поэтому, как только зубы того, кто пять минут назад уверенно докладывал о первых успехах в борьбе с пандемией, сомкнулись на широком запястье медбрата, люди свихнулись. Все потонуло в криках и стонах ужаса интеллигентных, образованных людей, и в грохоте и треске разлетающихся во все стороны дорогих стульев.

   Политика пытались оттащить, но это удалось не сразу. Сошедший с ума толстяк успел покусать еще троих, попутно забрызгав зеленоватой слюной с десяток случайно подвернувшихся людей. Наконец, среди мечущейся по залу публики нашелся смельчак, который ловко запрыгнул на сцену и успокоил психа хорошим хуком в челюсть. Политик отлетел к стене, крепко приложился затылком и сполз на пол без чувств.

   Тем временем его охрана накинулась на отважного мужчину, скрутила ему руки и повела за кулисы, подбадривая бедолагу чувствительными тумаками. Раненый медбрат сжимал рану на руке, дожидаясь, пока коллега обработает и перевяжет ее.

  Сквозь пальцы бежит и капает на пол кровь. Вот второй медик подносит ватку с дезинфецирующей жидкостью к укусу, а пострадавший вдруг заваливается на пол. Тело гулко падает на паркет, но, к счастью, жертва лишилась чувств еще до того, как голова встретилась с полом.

   Куда эти идиоты смотрят? Томаш ни капли не удивился, когда укушенный резким движением сперва сел, а потом и встал, а второй медбрат схватил его за плечи и начал трясти, что-то спрашивая. Камера была установлена где-то под потолком, и разглядеть лица зараженного было невозможно. Он обрушил пудовый кулак на лицо коллеги, отправив того в глубокий нокаут, а потом принялся за охранника. Последний от неожиданности выпустил заломленную за спину руку 'боксера'. 'Боксер', в свою очередь, юрко вырвался из захвата второго секьюрити и скрылся в толпе в партере. Он точно не пропадет, смышленый паренек.

  Тем временем очнулся оглушенный, но не сломленный политик и присоединился к кровавому пиру, набросившись на какую-то высокую худую тетку, тщетно пытавшуюся пробиться поближе к выходу - тщетно, потому как в момент нападения она была в самом хвосте очереди. Она даже охнуть не успела, а он уже подмял ее и замолотил кулаками по затылку.

   В это самое время народ стремительно покидал зал, но добрая половина еще оставалась внутри, представляя собой загнанную в ловушку и абсолютно беззащитную добычу, топчущую и давящую друг друга. Две пары широких дверей не могли вместить в себя всех желающих сбежать. Тупые люди, в подавляющем большинстве обрюзгшие от сидячей работы и далекие от физической активности, посходили с ума со страху. Они-то привыкли видеть смерти на экранах телевизоров и мониторов, даже те смерти, что устроили сами.

  Леденящее кровь представление заняло все внимание Томаша, и он не заметил, что слишком сильно прикусил губу, с которой уже стекала подбородку алая капля.

   Видео закончилось спустя пятнадцать минут, когда помещение опустело, и лишь на полу осталось несколько лежащих в крови тел. Очнулся нокаутированный медбрат, огляделся и упал от увиденного в обморок. Его не заразили. Ему чертовски повезло.

  Действо, смонтированное из записей камер внутреннего наблюдения, переместилось в узкие коридоры отеля, где пара десятков зараженных преследовала своих жертв, пополняя свою численность и попутно расправляясь друг с дружкой. Многие из убегающих тоже несли на себе следы смертельных укусов, и они, должно быть, уже понимали, что жить все равно осталось недолго. И чего бегут? Ох уж этот инстинкт самосохранения, в такой ситуации он выглядит донельзя нелепо и даже вредно. Лучше бы кончали с собой, тюфяки, ведь так они сделают всем только хуже. Служители народа, блин, разносчики инфекции - прыгайте в окна, кретины! Нет, они дальше тащат бациллу. Жаль, что природа не встроила в людей такой вот полезной функции, антипода инстинкта самосохранения, который заставлял бы человека убивать себя в случае, если он представляет опасность для других.

   Томаш погрузился в глубокий транс, с отрешенным видом поглощая видеоматериалы с разных концов света, когда ему пришло сообщение от оператора сотовой связи, что скорость передачи данных снижена - он использовал выделенный на месяц трафик, и теперь надо доплачивать. Денег нет, так что придется идти назад.

   Вернувшись в ставший совершенно неуютным клуб, Томаш подсел обратно к друзьям. Те сразу заметили, что с ним что-то не так.

   - В чем дело, Томек? Где тебя вообще носило? Блевал, что ли? - осведомился Дональд, пьяно икнув.

   - Пошел ты, придурок, - огрызнулся Томаш. - Телефоны достаньте и посмотрите, что в мире творится. Русская зараза уже в Варшаве и Кракове. Везде, в общем. Того и гляди, сюда нагрянет. Подохнем, как сельди в бочке.

   - Да ну? - опешил Француз. - А я когда из дома выходил, предки как раз телек смотрели, и так сказали, что в Штатах и Европе уже приняты какие-то меры, мол, не допустят такого.

   - Допустили, - мрачно ответил Томаш. - Кацапы один из своих городов вообще ядерной бомбой раскатали, так что дерьмовые наши дела.

   - Бомбой? Ну ты гонишь...

   - Сам посмотри.

   - Да нафиг, - заплетающимся языком ответил Дональд. - Давай с нами, тут сегодня такие цыпы пляшут - типа прощальная вечеринка у студентов, кто по обмену приехал, вот...

   Едва закончив фразу, Дональд упал головой на стол и отключился. Француз приобнял товарища и разразился мерзким пьяным хохотом. Натуральный кабан, жирный и мерзкий. Даже во время смеха хрюкает, да еще так противно, громко и влажно. Томаш почувствовал, что очень хочет уйти отсюда. Немедленно.

   - Ладно, пацаны, я домой, что-то нехорошо мне, - Томаш поднялся и подал руку Французу, натыкаясь на привычное дряблое рукопожатие. - И вы бы тоже топали отседова, пока еще можете.

   - Да чего ты перетрухал весь? Полиция же есть, расстреляют твоих зомби, как мишени в тире, попугают нас немного по ящику и все. А потом цены на пиво поднимут и новый налог придумают.

   - До завтра, - ответил Томаш. Напускная уверенность Француза его совсем не убедила.

   Выйдя из клуба, он понял, что протрезвел от увиденных новостей, и ему это решительно не понравилось - столько стараний прахом. Мозгам требовался алкогольный фильтр, соприкасаться напрямую с такой реальностью они категорически отказывались, грозясь перегревом с последующим отключением.

  По дороге попался круглосуточный магазин, где Томаш купил водки. Он ополовинил поллитровую бутылку из горла и едва сдержал рвотный позыв. Постояв немного и почувствовав, как спирт обжигающим теплом расходится по телу и обухом бьет в голову, он плавно заковылял на станцию городской электрички. Скорее домой, запереть двери, зашторить окна и засесть за комп, чтобы, наконец, разобраться, как вести себя дальше.

   Время в тряском и пропахшем куревом вагоне электричке пролетело как один миг, и вот Томаш уже на стации 'Университет', неподалеку от дома. Воздух стал вязким, в атмосфере повисло напряжение, как перед грозой. Успеть бы добежать домой перед тем, как разыграется буря - никакой зонт здесь не поможет. Он еще, дурень, по ошибке вышел со станции через неправильный переход - теперь надо пересекать дорогу, ждать зеленого сигнала светофора...

  Путь Томаша пролегал вдоль самой широкой дорожной артерии Гданьска - Грюнвальдской Аллеи. Теплую вечернюю тишину рассекла сирена неотложки, и Томаш враз все понял. Машина неслась на всех парах со стороны Старого Города, отчаянно моргая синей мигалкой и оглушая всех вокруг пронзительным воем.