Взгляд Виктора поблуждал по комнате. Да, все здесь хранило постепенно меркнущие отпечатки страсти. Большая уютная постель, ныне разметанная серыми комьями постельного белья, блестящий паркет пола, в безумные моменты казавшийся самым удобным местом в мире, подоконник с завянувшим цветком, даже крохотный балкончик, где прохладной сентябрьской ночью Виктор и Лена рисковали стать очередными звездами Интернета, пойманными в объектив камеры случайного счастливца. Везде были ее следы, ее присутствие, которое еще не выветрилось отсюда после их последнего визита осенью. Как раз перед тем, как она нашла другого. А здорово тогда было, до чего хорошо!

   Виктору вдруг захотелось выйти на улицу, атмосфера в квартире начала давить. Ничего, он испытывал эти панические атаки каждый день по нескольку раз. Сначала они выпуливали его из дома, где стены начинали неумолимо придвигаться ближе, грозясь раздавить, а потом настигали и на широких парижских улицах, душа простором и с безжалостной холодной злобой загоняя назад в пропахшую куревом раковину квартиры.

  Можно прогуляться, чуть-чуть, минут десять, а потом купить еще бутылочку и пачку сигарет, а то и две, на это денег достаточно, теперь копить не на что. Эх, три года назад ведь бросил курить, и совсем не тянуло, зачем опять начал? Теперь от этой гадости так просто не отцепишься, она похлеще любовной зависимости.

   На обувном шкафчике в коридоре лежала газета, которую Виктор купил во время своей последней вылазки. Кажись, даже сегодня в обед, когда он выбрался в подъезд, вынул ее из почтового ящика и счел, что пора бы вернуться домой, до вечера запасов хватит. До улицы так и не добрался, подурнело еще на лестничной клетке.

  Он хотел отдохнуть от Интернета и компьютера с собой не взял, так что информацию черпал из новостей, но даже самые животрепещущие заголовки казались пресными и были неспособны найти отклик в душе. Так что Виктор просто читал их в туалете, чтобы скоротать время и хоть чем-то занять воспаленный разум.

   Там писалось про какую-то эпидемию в России, мол, куча жертв, и все такое. Виктор как раз думал позвонить родителям в Смоленск, да так и забыл. Надо бы сейчас дойти до телефона-автомата, пока опять из головы не вылетело - соображал Виктор неважно, некогда слаженный конвейер мыслей дал сбой и превратился в эталон броуновского движения - уже седьмой день концентрация алкоголя в его крови значительно превышала допустимую норму.

   Выйдя на узкую мощеную камнем улочку, Виктор поспешил выбраться на людный проспект, чтобы оттуда потопать к хорошо знакомому магазинчику. Солнце к этому времени уже скрылось за крышами домов, мягкой пеленой опустились пастельные сумерки. Продавец, едва завидев знакомого клиента, решительно потянулся за бутылкой 'Джек Дэниэлс'. Этот клиент стабильно делал ему 'кассу' вот уже седьмой день, и выучить его предпочтения оказалось несложно.

   - Я тут типа звезда, - хмыкнул Виктор.

   - Вам пора бы прекратить это дело, - участливо сказал продавец, крепкий чернокожий мужчина лет сорока с короткими и полностью седыми волосами. Его густые брови, в отличие от волос по-прежнему черные, как смоль, забавно приподнялись домиком. Да, этот парень добряк, по-настоящему, без притворства.

   - Прекращу, куда денусь, через пару дней улетаю. А там работа, рутина, и никакого алкоголя.

   - Ни одна женщина того не стоит, - вздохнул продавец, а Виктор озадачился и попытался вспомнить, рассказывал ли он ему о своей беде. Выходило, что не рассказывал. Экий проницательный.

   - Что-нибудь еще?

   - Да, крепкие 'Мальборо', пожалуйста, две пачки. И еще, не подскажете, где здесь поблизости есть телефон-автомат?

   Серый корпус телефона с глухим побрякиванием проглотил монету, присоединившуюся к другим железным кругляшам на дне глубоких недр, и в трубке послышались гудки. Виктор на память набрал номер родителей и через пару секунд услышал голос мамы.

   - Ой, Витенька! Как ты, мой хороший?

   - Все нормально, как ваши дела?

   - Да, что у нас, все так же. Что за голос у тебя? Пьешь, что ли?

   - Да, мам, развожусь скоро, - сразу признался Виктор - обманывать мать он так и не научился. Если сразу не признаться, через минуту все равно догадается. Да и лучше резать правду, тогда, может, удастся избежать лекций на тему алкоголя.

   - Что?! С Леной?

   - Нет, блин, с Бритни Спирс.

   - А что случилось?

   - У нее роман с другим. Но ты не бери в голову, я разберусь. На крайний случай, вернусь домой, в Смоленск, начну какой-нибудь бизнес или еще что. Не переживай, в общем.

   - Не лучшее время возвращаться в Россию, - в голосе матери послышались странные тревожные нотки. - У нас тут настоящая чума гуляет, какой-то вирус бешенства. В Смоленске пока вроде тихо, а вот в Москве и Петербурге стреляют уже на улицах, да без толку, все больше народу заражается... А у вас там как?

   - Да черт знает, мам, только вот проснулся...

   - Что? Уже ведь вечер? Что ж там такое пьешь-то, Витя?

   - Мам, дай отца, пожалуйста.

   Отец, кажется, все это время стоял рядом с женой и слушал разговор - едва Виктор попросил его к телефону, как он тотчас взял трубку.

   - Виктор, ты вообще где сейчас? В Америке?

   - Нет, в Париже. На недельку приехал отдохнуть.

   - Без Лены, что ли?

   - Мама тебе потом объяснит. Скажи лучше, что у вас там такое.

   - У нас форменный бардак. Какой-то теракт устроили, полстраны болеет неизвестной заразой, а остальная боится теперь нос из дому высунуть. У нас, кстати, уже тоже стреляли, мама твоя просто из дома не выходит и потому информацией не владеет, а я вот у соседей был, только вернулся... Ой, Витя! Повиси-ка немного на линии.

   Виктор устало прислонился к стене и прикрыл глаза, с трудом удерживаясь, чтобы ненароком не впасть в дрему. Из трубки доносился неясный шорох, в котором при желании можно было разобрать взволнованный голос ведущего новостей. Только желания у Виктора не было.

   - Тут новости показывают, сказали, что Ижевск взорвали! - взбудораженно-громкий голос отца резанул по ушам.

   - Что-что взорвали?

   - Ижевск, город, не знаешь что ли?

   - Не уверен. Может, слышал что-то. А кто взорвал? Зачем? - Виктор уже начинал сомневаться в реальности происходящего. Неужто белочка? Вроде не так долго и пил. Да и алкоголь был исключительно качественный, уж он бы отличил... Или что, война-таки началась? Тогда и ему недолго...

   - Да наша же армия, ядерный взрыв! Оттуда ведь и пошла зараза, хотели остановить, локализовать, так сказать, ну и все, разбомбили, к чертям собачьим. Да ведь поздно сообразили, телепни. О-бал-деть, целый город, региональный центр... Едрена копоть, вот уж не думал, что такое на моем веку... Тут еще дочка у тети Любы, соседки нашей, сказала, что в Москве и Питере вовсю стреляют, куча народу уже болеет! А у вас в Париже что? Эх, ехал бы ты в Штаты обратно, они далеко, глядишь, и не достанет.

   - А у нас блаженное спокойствие, - пожал плечами Виктор, все еще не совсем понимая серьезности слов отца.

   Он хотел сказать что-то еще, успокоить семью, как из-за угла здания выскочил здоровенный негр в синем спортивном костюме. На миг притормозив, он кинулся к Виктору, тараща выпученные глаза с испещренными кровавыми ниточками капилляров белками. На уголках его губ пузырилась отвратительная зеленоватая слюна, а движения были совершенно неестественными - резкими и угловатыми, но при этом поразительно быстрыми.

   Виктор был крепким и высоким молодым мужчиной, с небольшим животиком из-за недостатка физических нагрузок. Когда-то он занимался айкидо, боксом и чем-то еще, но все это было несерьезно и давно, в студенческие годы. А сейчас на него летел здоровенный мужик, на полголовы выше и чуть ли не в полтора раза шире, и бежать было совершенно некуда. Да и куда от такого йети убежишь, это ж помесь дяди Степы и Шакил О'Нила, один шаг этого исполина равен трем человеческим.