Я потянулся к ее заколке и снял ее, распределяя ее локоны по спине и плечам. У Брианны волосы были длинными и шелковистыми. Мне нравилось прикасаться к ним и пропускать сквозь пальцы. Мне нравилось, когда они щекочут мою грудь, когда она объезжает меня сверху. Я любил хватать их в огромную горсть и удерживать ее, пока я трахаю ее до сокрушающего оргазма, во время которого она выкрикивает мое имя.

Но этой ночью я не собирался делать ничего из этого. Вместо этого я был с ней медленным и осторожным, заставляя пальцами и языком ее кончать снова и снова, прежде чем разделся и вошел в нее.

Мы так хорошо подходили друг к другу. Секс с ней опускал меня до самых потаенных уголки моего сознания. Даже если Брианна не знала об этом, то я точно был в этом уверен. Я даже не замечал, что говорил ей посреди этой пылкости. Я говорил ей всякие пошлости, потому что она любит мой грязный рот. Она мне так сказала. Это чертовски хорошо, потому что я все равно не мог контролировать это. Фильтр между моим мозгом и ртом отсутствовал.

Я до сих пор не знаю, что сказал ей после своего бурного оргазма, который меня так иссушил, что меня начало затягивать в сон, находясь все еще в ней и надеясь, что она позволит мне остаться там на некоторое время.

Но я узнал это, когда она ответила.

— Я тоже тебя люблю.

Мои глаза распахнулись, и я уставился в темноту, держась за нее. Проигрывая звук этих слов снова, и снова, и снова.

Твою мать. Они собираются сделать это. Мое сердце заскакало от страха, как никогда раньше разгоняя адреналин по всему телу. Я ожидал, когда это начнется. В глубине души я знал, что для своей сохранности здравомыслия я начну отрицать это. Отрицание срабатывало какое-то время, но срок его уже истек.

— Ты готов? — спросил он меня.

Эту тварь, которая задала вопрос, я хотел распотрошить и оставить медленно истекать кровью. Ту, которая говорила о НЕЙ. Ту, которая насмехалась все время над тем, как причинит ей вред.

Дерьмо! Нееет!

Я покачал головой, когда он приблизил свое лицо ко мне слишком близко, а дым из его самокрутки клубился и дразнил, заставляя мой рот увлажниться. Забавно, как я мог желать затянуться в такой момент, но да, я желал. Я бы вытащил из его рта эту гребаную сигарету и сунул бы в свой, если бы мог.

Мои руки были связаны за спиной, а нос заткнут. Я попытался задержать дыхание, но мое тело предавало меня. Мгновение, и я задохнулся от того, что он залил что-то мерзкое мне в горло. Я попытался не проглатывать это, но мое тело снова взяло вверх, выполняя основную функцию, чтобы я смог дышать. Какая ирония. Они накачивали меня наркотиками, чтобы казнить... поэтому я не сопротивлялся... так они смогли бы снять на видео мою смерть и показать всему миру.

Нет. Нет! НЕТ!

Я боролся с этим как мог, но они только хохотали над моими усилиями. Я чувствовал, как слезы вытекали из глаз, но был уверен, что не плакал. Я никогда не плачу.

Он рявкнул, отдав приказ, и затем я увидел ее. Камеру. Подчиненный установил ее на штатив, в то время как я смотрел, позволяя слезам катиться из глаз, когда опиум взял надо мной власть.

Я осознал, что действительно плакал.

Но не по той причине, по которой они думали. Я плакал из-за отца и сестры. Из-за моей девочки. Они должно быть увидят это... момент... когда со мной покончат. Весь мир увидит. Она увидит.

— Представься! — приказал он.

Качая головой, я указал головой на камеру.

— Никакого видео! НИКАКОГО ВИДЕО, ВЫ УБЛЮДКИ! НИКАКОГО, БЛ*ТЬ, ЧЕРТОВОГО ВИДЕО...

Удар наотмашь в мой рот был настолько зверским, что меня заткнуло от силы удара. Он выкрикивал другие приказы тому, что с камерой, который нацелил объектив на мой армейский жетон и попытался прочитать на ломаном английском.

— Блэкстоун, И. БСВДВ ⁶ . Капитан. Два девять один пять ноль один.

Он снова наклонился ко мне, на этот раз с ножом-кукри, который вытащил из ножен. Лезвие было изогнуто и остро заточено. Даже при моей слабой способности реагировать на что-то, затуманенной наркотиками, я мог разглядеть, что инструмент был хорошо подготовлен для работы, которую он собирался проделать.

Я подумал о маме. Я всю жизнь хотел, чтобы она была со мной и сейчас еще сильнее, чем когда-либо. Я не был храбрым. Я боялся умереть. Что случится с Брианной? Кто защитит ее от них, когда я уйду?

О, боже...

— Никакого видео. Никакого видео. Никакого видео. Никакого видео, — было единственной вещью, которую я мог произносить. И если звук больше не мог бы слетать с моих губ, тогда последней была бы мысль, наряду с «простите отец, Ханна, Брианна... мне так чертовски жаль...»

— Итан! Милый, проснись. Это лишь сон, — самый приятный голос просочился в мой сон, и ко мне прикоснулись нежные руки.

Дыхание сперло, сознание приняло состояние гипербдительности. Ее руки слетели, когда я врезался в изголовье кровати и начал жадно глотать воздух. Бедная Брианна, ее глаза расширены от ужаса, когда она села на кровать рядом со мной.

— Вот, дерьмо! — я задыхался, осознавая в какой реальности нахожусь.

Дыши, ублюдок!

Мне приходилось проделывать это так много раз. Это было только моей голове. Не в реальности. Но вот он я, теряю свое дерьмовое достоинство перед своей девушкой. Должно быть это напугало ее, и мне глубоко жаль. Я чувствовал себя ненормальным.

Она снова протянула ко мне руку, прохладное прикосновение к груди опустило меня на землю, возвращая в здесь и сейчас. Брианна здесь, в кровати, рядом со мной, не в том гребаном сне. Мое сознание продолжало переносить ее в мои ночные кошмары. Какого черта это происходило?

Она придвинулась ближе, и я вцепился в руку на моей груди, нуждаясь в ее прикосновении, как в спасательном круге.

— О чем был кошмар, Итан? Ты нес чепуху и метался по всей постели. Я не могла разбудить тебя...

— Что я говорил? — прервал я ее.

— Итан, — произнесла она успокаивающе, протянув руку к моему лицу и пальцами поглаживая скулу.

— Что я говорил? — выкрикнул я, хватая ее руку и отталкивая ее от своего тела, чувствуя тошноту при мысли о том, что, возможно, вылетело из моего рта. Она отодвинулась назад, и мое сердце разбилось от испуга за нее, но я должен был знать. Я уставился на нее в темноте и попытался вдохнуть достаточно кислорода, чтобы заполнить легкие. Почти бессмысленное занятие. В данный момент не хватило бы всего лондонского воздуха, чтобы удовлетворить меня.

— Ты повторял «никакого видео» снова и снова. Что это значит, Итан?

Простынь спала до ее талии, открывая прекрасную обнаженную грудь освещенную сиянием луны. Мне была видна настороженность в ее глазах, когда она вытянула свою руку из моего захвата, я ненавидел это. Я отпустил ее.

— Извини. У меня... бывают сны иногда. Извини, что накричал на тебя, — пошатываясь, я побрел в ванную. Я навис над раковиной и позволил потоку воды течь по голове, ополаскивая рот и глотая воду из-под крана. Бл*ть, мне нужно собрать свое дерьмо вместе — это было так неправильно. Мне нужно было быть сильным ради нее. Все эти вещи были давней историей и похоронены в аду моего прошлого. Им были не рады в моем настоящем и уж точно не в моем будущем с Брианной.

Ее руки обняли меня сзади. Я чувствовал ее обнаженное тело, прижатое к моей спине, и это пробудило мой член. Она прижалась губами к моим шрамам и поцеловала их.

— Поговори со мной. Скажи, что там было, — ее мягкий голос был пронизан стальной решимостью, но не было ни единого шанса, чтобы я смог посвятить ее в этот мучительный беспорядок.

Ни единого шанса, чтобы она была там со мной. Не с ее чистотой.

— Нет. Я не хочу, — я посмотрел в зеркало над раковиной и увидел себя, вода стекала с моих волос, руки Брианны обернуты вокруг меня, одна покоится на груди, в том месте, где мое сердце беспощадно колотилось от бескрайнего кошмара, включающего в себя все виды дерьма. Тем не менее, она держала меня, держала мое сердце в своих прекрасных руках. Она последовала сюда за мной, чтобы успокоить меня.