— Что там? — Серый подскочил, шагнул на шум, и мрак сомкнулся вокруг него, отсекая от внешнего мира.

Петер тоже поднялся и принялся буравить взглядом непроницаемую, как бочка дегтя, темноту, пытаясь разглядеть если не неприятеля, то хотя бы товарища. Кулак его стискивал дубину до судороги в пальцах.

— Что там? Кто там? — обеспокоенно вопросил Иванушка, выхватил меч из ножен, подумал, аккуратно вложил обратно и медленно протянул руку, ощупывая окружающую тьму на предмет союзников и врагов.

Ладонь его, побродив по воздуху, коснулась чего-то холодного и неровного и отдернулась. Сердце сделало попытку выскочить через горло, но застряло и забилось там, как пойманная канарейка. Пальцы вцепились в рукоять меча.

— Эй… к-кто тут? — спохватившись, что еще не все меры безопасности обращения с холодным оружием были им соблюдены, срывающимся шепотом спросил он.

— Кто это… где?.. — нервным эхом откликнулся кто-то, и не понятно было, откуда долетал звук. — Кто… меня… за плечо… трогает?..

Лукоморец радостно выдохнул:

— Петер, это я, Иван!

— Ф-фух… А я подумал… — протяжный вздох облегчения был ему ответом. — Мне показалось… что… что… когда свечи от ветра погасли… будто… что-то… Х-ха…

— Х-ха, — уже почти уверенно произнес царевич. — А мне вот тоже… отчего-то казалось… что куртка у тебя была суконная?..

— Нет, кожаная, — выкристаллизовался из мрака озадаченный голос Петера. — А что?

— А-а… ничего, — безуспешно скрывая свое облегчение, выговорил лукоморец. — А то вдруг темно кругом стало… и свечи погасли… И мне почудилось… опять же…

— Что? — насторожился суконщик.

— Ничего, — не слишком убедительно соврал Иван, но замолкать, чтобы снова оказаться не только в темноте, но и в тишине, не решался. — А из какой кожи твоя куртка?

Петер ворчливо фыркнул:

— Ты ж мне всю спину исхлопал уже, и до сих пор не понял?

— Я?.. — недоверчиво повторил Иванушка и произвел инвентаризацию верхних конечностей: одна рука на рукояти меча, вторая — расстегивает ворот рубахи, причем своей, даже в такой темноте он был уверен в этом процентов на девяносто девять с половиною. — Я ничего не делаю.

— Сергий Волк, это ты?.. — гораздо более нервно, чем минуту назад, поинтересовался суконщик.

— Чего я? При чем тут я? — раздалось ворчливое во мраке, сопровождаемое звоном чего-то стеклянно-металлического, опрокинутого на мостовую. — Я тут ползу по шажочку непонятно в какую сторону, как слепая корова, никого не трогаю… А что там с курткой, Вань?

— Она… странная у Петера… — заговорил царевич, и только с каждым произнесенным словом до него начало доходить,

что

он, собственно, говорил. — Какая-то… она… чешуй…ча…та…я…

— Где вы видели чешуйчатых свиней? — еще на полтона выше изрек Петер, и источник голоса слегка сместился — видно, разворачиваясь. — И… погодите… если не вы… Кто меня тогда трогает?.. Эрих?.. Слушай, ты, шептун треклятый! Брось свои штучки, а то как засвечу промеж глаз!

Далее события произошли почти одновременно: чиркнула спичка, зажигая фитиль фонаря, вспыхнул огонек…

И отразился в паре огромных черных очей на еще более громадной чешуйчатой морде.

Морда недовольно зажмурилась, раззявила пасть, не то зевая, не то нарочито демонстрируя несколько десятков клыков длиной с палец…

Суконщик взвыл, словно весь арсенал чудовища уже сомкнулся на нем, и что было сил врезал морде дубиной по носу. Из пасти вырвался странно глухой рев — словно впитываемый воздухом, как ватой, зубы клацнули, перекусывая дубинку у самых пальцев вондерландца, и второй вопль — на этот раз человеческий — огласил вязкую тишину. Это Петер вспомнил, что героизм вообще и навыки рукопашного боя с зубастыми чудовищами — в частности, были даже не в первой сотне списка его достоинств.

Отшвырнув огрызок палицы, он белкой взлетел по стволу и затаился среди останков кроны, вопреки здравому смыслу надеясь, что чудище про него забудет, или потеряет, или всё это вообще окажется кошмарным сном, который рассеется, стоит лишь посильнее себя ущипнуть. Но монстр, вопреки его чаяниям, был реальным, и ни склерозом, ни всепрощением не страдал.

Кожистые крылья размером с небольшой парус раскинулись, длинный змеистый хвост с подобием остро наточенной лопаты на кончике устремился к лукоморцам, рванувшим было в атаку, когтистая лапа наступила на распростертого чародея, и чудовище взлетело.

Бы.

Если бы лапа его не подвернулась на маге, оно не въехало бы крылом в ствол апельсина и не хлопнулось на бок. Раздался глухой бум, какой могло бы вызвать столкновение очень большой рептильей головы с очень большой чугунной болванкой, и разъяренное шипение.

Почти заглушившее сиплое «кабуча», больше похожее на стон.

— Бей гада!!! — разнесся боевой клич в неестественной, питающейся звуками тишине, и отрок Сергий с мечом и фонарем кинулся в бой.

Царевич — за ним.

Зверь заревел, заворочался, поднимаясь, и хвост со скоростью молнии метнулся навстречу Волку. Он кинулся наземь, и удар пришелся по руке с мечом. Оружие выпало из разжавшихся от боли пальцев и со звоном понеслось по булыжнику прочь. Чудовищная плеть взмахнула снова, Серый инстинктивно бросился вбок, и вся сила удара на этот раз пришлась на фонарь в его руке. Брызги горящего масла вспыхнули на миг и пропали, вновь погружая площадь во мрак.

— Вань, осторожно! — выкрикнул Серый, перекатился и вскочил на ноги, нащупывая за голенищем нож и лихорадочно пытаясь понять, откуда обрушится следующая атака.

Гадать ему пришлось недолго: у ствола вдруг вспыхнул комочек синеватого пламени, освещая застывшее справа чудовище — и прижавшегося к чугунине Эриха.

— Это всё-таки виверна… — прохрипел он, и Серый выругался.

Вместо того чтобы сыпать атакующими заклинаниями, он тут урок зоологии устраивает!..

— Сергий, держись!!! — разглядев, наконец-то, кто есть где, кто есть кто, и кто ест кого

[17]

, Иванушка с мечом наголо кинулся на монстра.

Взмах хвоста, резкий, как удар бича, опрокинул его и покатил по камням — царевич в одну сторону, меч в другую, а виверна с приглушенным ревом бросилась на единственный источник света.

На Эриха.

Контузия или нет, но чародей понимал, когда можно устраивать лекции по зоологии, а когда спасать свою жизнь от их предмета.

На нижней ветке апельсина он оказался едва ли не быстрее Петера, и сильная рука суконщика ухватила его за шиворот, протащила последние полметра и укрыла в сплетении верхних ветвей на уровне крыши. Голубой огонек, дрожа и мигая, спрятался там же как в клетке.

Имела ли виверна что-то личное против вондерландцев или по иной причине, но, не удостоив лукоморцев внимания, она взмахнула крыльями и оторвалась от земли, не сводя глаз с парней, укрывшихся за хрупкой сетью медных веток.

— Стой, зараза!!!..

В отчаянной попытке задержать взлетающее чудовище, Сергий схватил его за лапу, попытался всадить кинжал в брюхо, но ловкий удар вездесущего хвоста отправил клинок — едва не вместе с его хозяином — к земле.

— Держись!!! — выкрикнул Иванушка и, с разбегу подпрыгнув, уцепился за незанятую ногу. — Стой!!!

Но ни держаться, ни стоять (если оба призыва были обращены именно к ней) чудовище не собиралось. Тяжело взмахивая крыльями, точно преодоление земного притяжения с грузом на лапах стоило изрядных усилий, оно поднялось в воздух и несколько раз облетело вокруг дерева, силясь достать добычу зубами. Но та прижалась к чугунному стволу в самом сердце кроны и доставаться просто так не собиралась. Досадливо рыкнув, монстр поднялся над апельсином и, рискуя потерять управление, дернул хвостом. Чугунный ствол макушки хрустнул, медная крона, смятая остро отточенным наконечником-лопатой, покосилась, и цеплявшиеся за нее люди медленно заскользили вниз по целым пока веткам.

Виверна мгновенно устремилась на посадку — грузом вперед, и ускользающие в неизвестное никуда беглецы схватили за ноги лукоморцев.