Я видел, как она борется, чтобы ответить, разрываясь между сознанием того, что она согласилась на контракт, и ее естественным инстинктом, чтобы огрызнуться на меня.
— Прекрасно, — отрезала Елена. Но я не собираюсь находится там все это время.
— Ты не поклонница искусства?
— Нет, — холодно ответила она.
— Какое совпадение и я не любитель, такого вроде искусства, как балет.
Константин Тарханов
8
Гринриджские сады были одним из первых участков земли, которые я купил за пределами метрополии, когда обеспечивал свое господство над Стейтен-Айлендом.
Яблони раскинулись на десяти акрах земли, их листья были коричневыми и оранжевыми. Ветви и стволы были такими толстыми, что трудно было видеть далеко вперед, создавая ощущение уединения для того, что мы прятали среди сада.
Елена огляделась вокруг, когда я жестом показал ей идти вперед. На ней был подержанный джемпер Татьяны, потертая зеленая ткань едва согревала ее. К ее чести, Елена не выглядела обеспокоенной октябрьским холодом.
— Я и не знала, что ты вкладываешь деньги в сельское хозяйство, — ехидно заметила она.
— Еда очень прибыльна, Елена. Вместо ответа она закатила глаза.
Мы шли бок о бок через просветы между деревьями, Роман крался позади на некотором расстоянии.
— Гринриджские сады были одним из моих первых вложений сюда, — сказал я ей. Она неуверенно посмотрела на меня.
— Да? Затем: Почему?
— Сельское хозяйство обеспечивает определенную анонимность всем, кто в нем участвует.
— А боссы мафии любят анонимность, — пробормотала Елена. Я удивленно поднял брови.
— Как и ты.
Выражение ее лица дрогнуло, и она оценивающе посмотрела на меня, словно пытаясь понять смысл моих слов. Я гадал, смогу ли я пробраться к ней под кожу , или мне придётся пробиваться еще несколько недель через её гордость.
— В сельском хозяйстве легко перемещаться через подставные корпорации, — сказал я, отвлекая ее от мыслей.
Пока все выглядит законно и еда хорошая, правительство с удовольствием сделает вид, что смотрит в другую сторону. Особенно если им сулят деньги.
— Жадные идиоты, — сказала она.
— Их жадность действительно облегчает мою работу, — признал я, но кто я такой, чтобы судить?
Елена фыркнула в знак согласия. Мы прошли еще немного между деревьями, листья хрустели под нашими шагами.
— А Таддео знал? — спросила Елена.
Я прикусил свои коренные зубы, когда она произнесла его имя, слоги слетели с ее языка с фамильярностью, но ответила:
— Я сомневаюсь в этом. Елена выглядела так, как будто согласилась.
— У Таддео была привычка игнорировать вещи, с которыми он не хотел иметь дело.
— И ты в том числе? Она сердито посмотрела на меня.
— Поверь мне, если кто-то и игнорировал кого-то в моем браке, то это была я.
Я не до конца верил в это, но позволил Елене сохранить достоинство. Вероятно, в ее словах была доля правды. Елена была не из тех, кого можно приукрасить.
— Полагаю, ради твоего здравомыслия.
На секунду мне показалось, что она улыбнется. Ее глаза сияли, как изумруды, а мягкие губы слегка изогнулись. Но веселье было там и исчезло в мгновение ока.
— Ты, кажется, очень заинтересован моим браком, — обвинила меня Елена.
Даже больше, чем она думала.
— Не каждый день выпадает возможность поковыряться в мозгах вдовы своего врага.
Ее лицо исказилось.
— Если ты ищешь секреты, у тебя будет больше шансов поговорить с его семьей. Она посмотрела на меня. Если ты еще не убил их всех. Я вздернул подбородок.
— Ты последняя Фальконе.
Елена секунду смотрела на меня с непроницаемым выражением лица, затем пожала плечами и продолжила идти вперед. Я почувствовал, что моя улыбка стала шире.
— Не очень, то мы чуткие, правда, Елена? Она отмахнулась от меня.
— У меня есть способность к сочувствию, чего нельзя сказать о тебе.
Она выговорила это так, как будто это выглядело, что у них есть новая машина или хороший парикмахер. Как будто это было что-то, чтобы поставить галочку в списке, а затем двигаться дальше по жизни.
Способность быть апатичным была необходима для построения империи, для управления братвой и управления нашим кровожадным миром. Однако способность к сопереживанию также была очень важна. Если вы не заботились о своем народе или своей власти, тогда что же вами двигало?
Меня так и подмывало спросить Елену, что ею движет. Причина, по которой она встала с постели. Был ли это страх в возвращение в Чикаго или что-то большее?
Прежде чем я успел спросить, мы достигли места назначения. Деревья расступились, открывая взору длинное современное здание. Охранники и их собаки бродили по периметру, вытянувшись по стойке смирно, как только увидели меня.
— Вольно, — сказал я, махнув им рукой. Они вернулись на свои позиции.
Елена остановилась, разглядывая здание. Она фыркнула раз, прежде чем понимание достигло ее глаз.
— В нарколабораторию. Наш[S5] Центр развития. Я жестом подозвал ее к себе.
— Ты сказала, что тебе нужна лаборатория, не так ли?
— Не для изготовления кокаина, Константин, — пробормотала она, но пошла вместе со мной к зданию.
Мы прошли через систему безопасности, пару пуленепробиваемых дверей, которые требовали подтверждения личности, чтобы пройти.
Елена прижалась ко мне, ее аромат мирры и корицы щекотал мне нос. Она с любопытством оглядела коридоры.
Я наклонился к ее уху, дыхание щекотало ее щеку.
— Впечатлена? Елена подпрыгнула, развернувшись, чтобы бросить на меня свирепый взгляд.
— Это нарколаборатория, — прошипела она. Сад произвел на меня гораздо большее впечатление.
— С садом трудно соперничать, но, возможно, это изменит твое мнение. Я толкнул последнюю дверь и вошел в главную комнату.
Длинные и новые, внутренние работы лаборатории простирались перед нами. Столы, освещенные синими лампами, выстроились вдоль и поперек комнаты, все они были посвящены определенной работе.
В отдельной комнате в стороне кипели огромные кастрюли, надзирали рабочие в защитных костюмах. От создания до упаковки и подсчета денег здесь начинался срок службы и распространение товара.
Несколько голов высунулись, когда мы вошли, выражения за масками и очками расширились в шоке, когда они заметили своего босса. Я прижал руку к спине Елены, подталкивая ее вперед.
Елена высвободилась из моих объятий и направилась к ближайшему столу, ее глаза блуждали по мензуркам и пробиркам с интересом, которого я никогда не видел у нее раньше.
Дама, работающая на станции, застенчиво посмотрела на меня, прежде чем нервно взглянуть на Елену.
Филиппа Козлова,— вспомнил я, младшая Кузина Олеси. Елена протянула руку и указала на фляжку.
— Это слишком высокая температура.
В мгновение ока Филиппа быстро выключила Бунзеновскую горелку, ее щеки стали такими же красными, как пламя.
— Спасибо, — сказала она.
Глаза Елены продолжали жадно обшаривать стол, видя больше, чем я. Она указала на химикаты, с которыми работала Филиппа...
— Елена, — сказал я, поднимая пару защитных очков. Будет очень жаль, если ты повредишь свои красивые глаза.
Она выхватила очки у меня из рук, и те же самые глаза уставились на меня с яростью. Торопясь, Елена натянула очки на голову, поймав при этом свои волосы.
— Ай, дерьмо. Она попыталась выдернуть волосы, но от этого ей стало только хуже.
— Можно мне? Елена поджала губы, неловко держа очки на голове.
Должно быть, ей было очень больно от того, что ее дергали за волосы, потому что она смягчилась, резко кивнув. Я стоял позади нее, осторожно распутывая ее шелковистые каштановые волосы из заколки.
— Ты можешь потянуть, — сказала она мне напряженным голосом.
— В этом нет необходимости, — последним мягким рывком волосы упали, волнистые, но свободные.
Я потянулся вокруг нее, устанавливая очки и надежно застегивая их. У нее перехватило дыхание. Мои пальцы не отрывались от ее волос.
Вот так, передо мной, ниже ростом, но все же достаточно высокая, чтобы я мог легко схватить её за бедра, и войти в нее одним плавным движением, трахнуть ее об этот стол, пока она не забыла всё, что знала кроме, как произнести мое имя.
— Спасибо, — пробормотала Елена, держа руку на затылке. Секунду спустя она отступила назад, снова обратив свое внимание на Филиппу.
Филиппа только зачарованно наблюдала, как Елена взяла управление на себя, ее руки умело двигались над оборудованием. Через несколько мгновений она спасла химическое вещество от уничтожения.
— Я не знал, что ты ученая, Елена, — задумчиво произнес я. Елена не уловила лжи, послав мне свирепый взгляд. За стеклами очков ее глаза казались до смешного большими.
— Чтобы быть ученой, Константин, надо иметь ученую степень, — холодно сказала она.
— Может быть, ты получишь его, когда наконец освободишься.
— А что мне еще делать? Мне больше не придется тратить время на любезности с боссами мафии. Мои брови поползли вверх.
— Ты думаешь, что ты хорошая, Елена? Она послала мне ядовитый взгляд:
— Если бы ты знал, какой я могу быть злой, то не спрашивал бы о таких глупостях. Я ухмыльнулся.
— И какой же ты можешь быть ещё ?
— Спасибо, — пробормотала Елена, держа руку на затылке. Секунду спустя она отступила назад, снова обратив свое внимание на Филиппу.
Елена хотела было возразить, но вдруг странно притихла. Неуверенность промелькнула на ее лице. Филиппа быстро перевела взгляд с одного на другого.
Быстро придя в себя, Елена повернулась ко мне щекой, ее способ сказать мне, чтобы я отвалил, фактически не говоря слов. Жаль, что у меня не было планов быть где—то еще, ну, где-то почти в такой же веселой компании.
— Оставим Мисс Козлову с ее работой, — сказал я. Щеки Филиппы порозовели.
Елена поджала губы, но спорить не стала. Ей не терпелось углубиться в лабораторию. Мы оставили Филиппу. Женщина тихо поблагодарила Елену за помощь, и мы прошли дальше в комнату. Елена пробежала глазами по лаборатории, ее брови нахмурились, когда она увидела пакеты с товарами в форме кирпичей.