Соня поклялась сначала, что ни за что не уступит Раджеду, не станет играть по его правилам. Теперь же ею охватило такое безразличие ко всему, что казалось — не так уж много и потеряла бы, если бы была с ним более ласковой да податливой. Так бы сказала половина ее знакомых, даже если они изначально знали, что им не быть королевами рядом с льором. Но стоило только вспомнить о Рите, о том, что ей тоже, вероятно, грозила опасность, как гнев смахивал оцепенение.

— Я выберусь! Я должна ее вытащить. Любой ценой, — сдвинула брови Софья. Теперь она уже была готова хоть пообещать провести ночь с проклятым льором, чтобы, подобно Юдифи, убить его. Она четко осознала, что доведена до той степени остервенения, когда убийство и иные способы выживания не кажутся слишком дикими и неприемлемыми. И за грехи, совершенные в таких условиях, больше в ответе те, кто разрушает чужие жизни. Все ради одного: вызволить сестру. Хоть даже и убить Раджеда… Убить…

Софья закусила губы, отчего-то всхлипнув. Нет, этого он не заслужил, да и она не подходила на роль бесстрашной мстительницы. Глупая слабая девчонка, ничего из себя не представлявшая. Теперь Соня ненавидела себя за слабость. Она тяжело привалилась к стене, скребя по ней обломанными ногтями. Ее терзала неопределенность. Она вспоминала все, что узнала о янтарном льоре, вспоминала, как он гладил ее руки, но одновременно вспоминала, как он беззаконно мучил ее все это время.

Короткий срок, слишком короткий, чтобы разобраться во всей этой череде событий. Борьба наверху решала исход, стены еще раз содрогнулись, отчего Софья вскочила на ноги, невольно отлетая к решеткам, ударяясь о них спиной. Колени дрожали, а внутри все стягивалось холодным тугим узлом, к горлу подкатывала тошнота. Нет, все-таки Раджед по сравнению с Нармо и — особенно — Илэни не сулил немедленной расправы. Однако же и симпатии никакой не заслуживал. Даже если он вернулся за ней, не бросил на произвол судьбы «свою игрушку», то для него она оставалась все еще куклой, которую у жестокого ребенка отобрали враги.

— Выберусь! — твердо сказала Софья, сжимая кулаки. Она в сотый раз попробовала прутья клетки, помня, что на руднике все-таки нашла выход. Однако там шла игра, испытание. Здесь же ее держали только как приманку. И вновь липкие щупальца отчаяния проползали через заслоны сознания, присасывались пиявками, выпивая последние силы. Софья безвольно сползла вдоль прутьев, намеренно с усилием прислоняясь к ним лбом. Выбраться — легко сказать, легко себя воодушевить на пару минут. Только без реальной силы ничего не делается, так и остается фантазиями.

Невольно поплыли картины прошлого, вернее, нормальной жизни, кажущейся слишком далекой в этой страшной смене непонятных событий. Вспоминался первый юбилей — десять лет, когда пригласили десять ее друзей из класса, вернее, казалось, что друзей, просто ребят. Родители очень старались сделать ей большой праздник. Зажигались разноцветные огни, свечи на торте, шуршала упаковочная бумага с подарков. Слышался смех, и она в тяжелом полусне даже улыбнулась.

От пережитых страданий Соня рисковала сойти с ума, уйти в мир иллюзий и созерцания радостного прошлого. Что ж… если не существовало иного выбора, то она бы согласилась и на безумие. И пусть Раджед получил бы ее оболочку, но душа изошла бы в иные эмпиреи, как испарилась душа самого Эйлиса. На грани яви и все более реальным видений, вдруг донесся голос, кто-то дотронулся до плеча, растворяя прутья клетки:

— У нас мало времени, доверься мне.

— Кто вы? Где… где вы? Вы Сумеречный Эльф? — встрепенулась пленница, немедленно, почти не осознавая, покидая свою тесную темницу, пока представилась возможность.

— Нет, но я могу вывести тебя отсюда, — без приветствий послышался мягкий низкий голос. Кто-то незримо присутствовал в подземелье, обещая спасти ее. Но Соня уже доверилась каменным великанам и Аруге Иотилу. И вот очутилась в когтях двух отъявленных садистов.

— Я уже никому не верю, — мотнула она головой, хотя выбирать не приходилось. — Что вам надо? Вы еще один враг Раджеда?

— Нет! Я помогу тебе выбраться. Просто доверься мне, — повторил мягкий голос. Кто-то взял ее за руку, показались полы длинного зеленого халата и алого кушака, наподобие одеяний народов востока, но в темноте едва различалось лицо с крупными северными чертами. Некто новый проник через все заслоны враждебной магии. Еще один льор? Но обдумать и подвергнуть сомнению свой выбор Софья просто не успела. Мужчина мягко взял ее за руку, укрывая своими чарами невидимости. Соня с удивлением обнаружила, что не видит собственного тела, только мир вокруг.

— Ты та девочка с Земли? Я помогу тебе. Мое имя Сарнибу Тилхама, я малахитовый льор. Ты можешь не верить мне. Но не все льоры такие, как Нармо и Илэни, — торопливо объяснил незнакомец.

Внезапно на лестнице послышались легкие быстрые шаги, через миг дверь отворилась и показалась ненавистная фигура топазовой чародейки, сжимавшей нож. Ее намерения и новые хитрые планы не угадывались, так как, едва заметив пустую клетку, она вскричала на всю темницу:

— Невидимый льор!

— Бежим! — шикнул Сарнибу, сгребая в охапку Соню и направляясь прямо к стене, где оказался новый портал.

— Да чтоб тебе окаменеть! — только доносился отдаляющийся разъяренный возглас Илэни.

***

Раджед влетел в подземелье, даже не заметив, как на лестнице снес несколько ловушек. Он уже успел изучить заклинания, что создавали черные дыры под ногами или на стенах, поэтому мимолетно закрывал их. Нармо, отлетев на противоположную сторону зала, пока отстал.

София! Это имя вело вперед, Раджед верил, что уж после спасения девушка поймет, что не он злодей в этом мире, совсем не он. Впрочем, в тот момент, когда когти разворотили надежную дверь, льор не думал ни о чем.

Он застыл на пороге, впившись взглядом в Илэни, которая только потрясала руками, точно била кого-то незримого, стремясь поймать ветер или луч света. При приближении противника, который приставил к ее шее лезвие, встрепенулась, укрепляя магический щит.

— Где она? — проревел Раджед, с рыком хватая ртом воздух.

Илэни, лицо которой до того искажал гнев, вновь играла безразличие:

— Ты опоздал, твою зверушку забрал малахитовый льор Тилхама.

— Что?.. — Раджед отшатнулся от чародейки, озираясь по подземелью, не веря своим ушам. Он все еще искал где-нибудь в углу заплаканную Софию, укрытую либо магией, либо как-то иначе спрятанную от его глаз. Он впадал в какое-то лихорадочное состояние, слабо осознавая, что цель всех его подвигов так и не достигнута. А это означало, что он вновь сражался только ради себя одного.

Впрочем, осмыслить в полной мере, что его вновь оторвали от Софии, Раджед не успел. Нармо шел по пятам, не зевая, хотя со лба у него сочилась тонкая струйка крови. Но когти-мечи не утратили стремительности своего смертоносного полета.

Раджед же впадал в почти неконтролируемый гнев, жертвой которого при побеге Софии пали барельефы в его башне. Теперь же с безумием берсеркера он кидался на врагов, то стремясь пробить щит Илэни, то сокрушая остатки защиты Нармо. Чародей кровавой яшмы восстанавливал их, аура его колдовства больше не светилась привычно алым цветом. Казалось, что он присвоил еще несколько самоцветов, которые неведомым образом срослись с его врожденной магией. Но Раджед в пылу борьбы не рассуждал, сознание менялось, замечая только насущные угрозы: выпад, уклонение, атака, блок из когтей.

Янтарные лезвия светились в подземелье. От нахлынувшей волны негодования и несбывшегося желания, черного разочарования, льор сделался в сотню раз злее. И даже тесноту оценивал теперь скорее как плюс, нежели как преграду, ведь свою скорость он временно потерял. Но и Нармо не представлялось возможности разогнаться.

Совершив почти удачный выпад, заставивший сползти самодовольную ухмылку с лица противника, Раджед сам рассмеялся, только возглас его напоминал скорее вой. Зато почти торжествующий: он теснил врага, намереваясь теперь уничтожить их любой ценой, раз у него вновь отобрали Софию. Нармо уходил в глухую оборону, его не спасали уже ни чужие — наверняка украденные — талисманы, ни вставки на тяжелых ботинках.