Хватило бы только сил! Соня заставляла себя собраться, предельно сконцентрироваться, но хитрый льор словно вновь подшутил над ней, потому что в растрепанных чувствах не удавалось использовать самоцвет. Впрочем, нет, он не лгал.

Измученной тенью он шел следом за ней, почти беззвучно. Она обернулась. А он стремительно подскочил к ней, выхватил из ножен малахитовый нож. На миг показалось, что немедленно поразит в сердце, оставив навсегда себе в качестве мумии. Много жутковатых образов носилось в голове. Однако же иная игра случилась на этот раз, без театра и зрителей, без сцены и рукоплесканий.

Раджед протянул ей нож, вложил в руку, заслоняя двери темницы, где томилась его вина, где началась их вражда, где спала беспробудно маленькая Рита.

Янтарный льор заслонил собой врата, прижимая ладонь Софьи к своему сердцу, заставляя ощутить, как нестройно и быстро оно колотится. Во второй же она сжимала нож.

— И ты снова бежишь. Мы по кругу бежим. Мы оба. Любовь хуже смерти — великая боль, — проговорил медленно янтарный льор. — И не ври, что мне неведомо. Это ты ледяная виллиса! — Он придвинул руку с ножом к своему сердцу, вновь приоткрывая шрамы. — Ну, убей меня! Это же просто. Если ты взяла с собой нож, значит, предполагала и такую возможность. Вот я перед тобой. Давай! Бей!

Лишь один удар, лишь одно движение, чтобы лишить жизни человека. Но это означало подвергнуть опасности всю Землю: хранитель портала сдерживал год за годом нападение. А, впрочем, не судьба планеты терзала в те мгновения.

Вновь сквозило собственное отражение из янтарных глаз. Кто же? Может, и впрямь ледяная? Может, призрак? Но виллисы кровожадны, немилосердны. Она бы никогда не посмела погубить живое существо, не хватило бы смелости, не сломался бы тот пугающий барьер. Сознание греха сдерживало от многих вещей, боязнь больше никогда не вернуться, утратить человечность. Но в руке ее блестел нож, и льор требовал совершить тяжкий выбор. Только, наверное, приметил уже, лжец, что она неспособна на убийство. Он вновь ставил ее на грань пропасти, вновь испытывал. И от того прорывались обжигающие искры враждебности.

— Вы не такой трус, каким мне показались. Вернее… вы отважны. Но только ради одного себя, — лепетала Соня, но корила себя за эти глупые высокопарные слова. Она привыкла презирать его, выставлять для самой себя средоточием всех пороков. Но теперь твердила по заученной разумом схеме не то, что мыслил дух.

— О… Прекрасная София, я уже давно потерял страх, но перед тобой трепещу, — пропел привычно-неприятным тоном Раджед.

— Пропустите! — воскликнула Соня, пытаясь освободить руку с ножом, но запястье плотно сдавливали цепкие длинные пальцы.

— Нет! Либо ты убиваешь меня, либо остаешься со мной! — усмехнулся он, вновь не позволяя простить себя. Опять игра, опять на бис, снова манипуляция чувствами на грани нервного срыва.

Нож дрожал в руке, злость нашептывала: «И убей! Пока есть в руке нож». Но Софья в ужасе отгоняла внутренних демонов. Противоречия разрезали ее сердце не хуже лезвия. И все бы выглядело иначе, если бы проклятый льор вновь не преграждал путь к освобождению Риты. Он не верил, что его гостья останется, если отправить домой маленькую заложницу. Поделом! За недоверие недоверием и платят. Но что ей оставалось? Куда бежать? У кого искать защиты? Обдумать она не успела, так как звенящую напряжением сцену прервали донесшиеся с противоположного конца коридора размеренные хлопки.

— Как романтично! Какая патетика! Кажется, я помешал вашему скромному шоу? — саркастично аплодировал Нармо. Он появился из невидимого портала совершенно неожиданно. И, насколько успела постичь тонкости мироустройства Соня, пробить защитную магию башни удавалось только в отсутствие хозяина. Как же тогда? Снова враг! Настоящий враг. Волна ужаса подкашивала дрожащие колени.

— Как он попал в башню? Неужели так же, как в малахитовую? — прошептал изумленно Раджед, немедленно возвращая нож перепуганной Софье, инстинктивно заслоняя собой гостью.

Он повел рукой, и Соня с содроганием узрела, как из ее правой руки повалил черный дым, прямо из вены. Она не ощущала никакой боли, только омерзение от того, что нечто темное и чужеродное теснилось в ней все это время. Может, заклятье на самом деле было причиной всех ее метаний и сомнений. Хотя… вряд ли.

— София! Илэни сделала тебя «ключом»! — прошипел Раджед, но уже без какой бы то ни было игры. Он торопливо вытянул из руки девочки черную змею, смяв гадину в кулаке.

Похоже, враг попал в янтарную башню по ее вине, она принесла из заточения «отмычку», которая делала брешь в мощной магии. Значит, из-за нее чуть не погиб Сарнибу. И из-за нее теперь опасность нависла над израненным Раджедом. А она ведь видела, как его покачивает от усталости. Нармо же производил впечатление довольного жизнью крокодила, несмотря на то, что половина лица его скрывалась под свежим синяком. Но, похоже, его нисколько не смущал свой вид.

— Проклятье! Нармо! — громко сокрушался Раджед, а сам незаметно отворил двери, буквально выталкивая за них Софью, шикнув надрывно: — Беги!

— Ай-ай, помешал, — тем временем ухмыльнулся чародей кровавой яшмы. — Да, нехороший льор Нармо сорвал представление малыша Раджеда. Но признаться, ты как-то переигрываешь.

— Уж не больше тебя, — прорычал Раджед, бесстрашно бросаясь в атаку, давая Соне шанс вырваться из узкой галереи. В руках его зажглось по пять магических когтей, но Нармо не отставал.

До ушей перепуганной Сони донесся пронзительный лязг, лезвия встречались, отбивая удары, нанося новые. А она бежала, не помня себя; вновь ее окатило ледяной водой нового осознания. Настоящая борьба, не шрамы, не следы от прошедшего, а опаснейший поединок прямо здесь, в настоящем. Где же найти смелость, чтобы все это вынести? Но выбора-то не оставалось…

В ушах звенели последние слова Раджеда. Нет! Он не обманывал! Не в этот раз, не ее. На башню по-настоящему напали, и так взывает только тот, кто не уверен до конца в своей безоговорочной победе. Страх гнал вперед, к пению самоцвета в саркофаге. Спасти, вытащить Риту из этого кипящего котла, унести туда, где безопасно.

Ноги уже онемели от бесконечного бега, не ощущались, и вновь раскрывались крылья. Вновь они несли, но их трепал пронзительный ветер содрогания перед неизмеримой силой, словно у молодой чайки в бурю.

Вновь роскошные покои, вновь непропорционально огромная кровать с балдахином, даже следов гнева льора не обнаружилось. Зачарованная картинка — спящее дитя на драгоценном покрывале, слегка озаренная светом магического купола. Живая, невредимая, даже по-прежнему румяная. Безмятежность на фоне огромной драмы.

В башню вторгся враг, и от него пощады не приходилось ждать. Где-то совсем рядом раздался громкий взрыв, заставивший пасть плашмя. С потолка посыпалась пыль, залетавшая наждаком в горло. Никогда еще Соня не желала удачи Раджеду настолько, как в эти страшные мгновения. Одно дело ждать возвращения из малахитовой башни, а другое дело, когда совсем близко. Все это с ней происходило, с ее сестрой. И в любой миг потолок мог обрушиться, превращая роскошные покои в могилу.

— Проснись! Рита… Рита, проснись же, — позвала севшим голосом Соня, с трудом поднимаясь на одеревеневшие ноги. Ее пробирало крупным ознобом. Но разум оставался предельно ясным, точно она выполняла приказ командира. Нет, она сама себе командир, и от ее собранности теперь зависели их жизни, хотя… от удачливости и сноровки янтарного льора тоже, в равной степени. Но и она не бессильная!

Софья схватила дрожащими пальцами жемчужину, уже по наитию прикладывая к саркофагу. Прозрачный пузырь рассеялся, но Рита не пробудилась. Может, и к лучшему пока, чтобы она не созерцала этих ужасов. Теперь отовсюду повалил густой дым. Соня лишь примерно представляла, где находится портал, но ринулась прочь от огня через новую анфиладу покоев, прижимая вновь обретенную сестру к груди.

Вес ребенка не ощущался, лишь тревожило, что девочка не проснулась даже после снятия колпака. Дым обещал погрузить в вечное забытье их обеих в случае промедления. И Софья за короткие мгновения в полной мере осознала, как тяжела ответственность за чью-то жизнь, не постоянное оберегание от призрачных опасностей, а настоящая, свинцово-тяжелая, разверзнувшаяся перед лицом преследующей гибели.